Мы держались геройски, у нас с Билли сила воли ого-го, но на третий день я случайно увидел свое отражение в зеркале.

Выйдя из сортира, я кое-как отлепил напарника от барной стойки и потащил на улицу. Там Биллу малость полегчало, он меня опознал и спрашивает:

— Куда торопимся, Ванья? Бабло-то есть. До хрена бабла, хлоп твою железку!

— Зато психика не резиновая, — говорю. — Тебе на меня глядеть не больно?

Билли поморгал с минуту и отвечает:

Поселили нас у бабушки Харт. Отец спасенных девчонок сразу так заявил: мужики, я для вас последние штаны сниму, но в дом к себе ночевать не пущу. Сами видите, девки кровь с молоком, секс из ушей хлещет, втрескаются в залетных и сбегут — оно мне надо?

Честно говоря, «девки» были так себе, а глазки нам строили напропалую, поэтому мы с Биллом дружно согласились, что Харту оно совершенно не надо.

А бабушка Харт оказалась чистое золото. Устроила, накормила, спать уложила, разве что сказку на ночь не прочла. И все с достоинством, без суеты и глупого сюсюканья. Меня прямо на лирику пробило — вдруг подумалось, до какой же степени иногда надо холостому мужчине средних лет ощутить тепло материнской руки. И Билли сказал: ой, маму вспомнил!

Но сначала был вечер трудного дня понедельника.

Мы пришли из бара самую малость навеселе, думая слопать вкусный обед и расслабиться. Я еще дома скачал новый тюнинговый каталог и все никак не успевал в него залезть по-человечески. Правда, мой ком уверял, что в ночь с пятницы на субботу я просмотрел каталог от корки до корки, а следующей ночью даже пытался что-то заказать, но не смог корректно ввести номер кредитки.

Спускаемся, позевывая, со второго этажа, а в гостиной лейтенант сидит, бабушкин кофе пьет.

— А где Кларисса? — спрашивает Билли.

Лейтенант от неожиданности давится кофе, проливает его себе на штаны, кашляет и пучит глаза.

Бабушка дает ему раскрытой ладонью по спине.

— Спасибо, мэм… — сипит лейтенант. Хватает салфетку и пытается оттереть кофе от штанов.

Дальше прихожей нас не пригласили.

— Ну? — спросила миссис Сэйер.

Выглядела она лет на сорок и не производила впечатления женщины, у которой погибла дочь. Скорее, женщины, которая десятые сутки в непрекращающейся истерике.

Была миссис Сэйер растрепана, босонога и одета в какую-то бесформенную рухлядь.

Мы ей сразу не понравились.

— Она с тобой кокетничала! — говорит Билли, натягивая комбинезон. — Ванья, умоляю, не поддавайся. Тетка не в себе. А ты не можешь относиться к ней критично. Гребаный кондом!

«Кондом» — неформальное прозвище универсального защитного комбинезона. Билли длинный, и комбез ему впритык.

У Веры чудесные глаза. И улыбка. Вера не улыбается сейчас, но я-то знаю.

Я знаю о ней все.

Она просто женщина, каких много. Женщина до мозга костей. Этим и хороша.

У Ванессы большие глаза, чуточку вздернутый нос, пухлые алые губы. Вьющиеся светлые волосы до плеч. Ванесса чертовски мила.

А голос ее просто чудо.

Она рассказывает эту историю, улыбаясь. Она не знает, что такое негативные эмоции. Если вы нахамите ей, Ванесса сморщит очаровательный носик и погрозит вам пальчиком — не больше.

Когда-то ее звали Vanessa. Потом национальные сегменты Интернета стало модно переводить на местный алфавит. Vanessa тогда работала на государство, и конечно же, имя девушки принудительно русифицировали. Спасибо хоть в Ваню не перекрестили. Мода прошла, имена остались. До сих пор по никам

[1]

, прописанным латиницей, можно вычислить матерых сетевиков, впервые подключившихся в прошлые девяностые, а то и восьмидесятые… Но мы отклонились от темы.

Ванесса была модератором

[2]

на «общем», нетематическом форуме мультипортала «Культура» и в таком же чате. Кому-то грозила пальчиком, отдельным никам рекомендовала сбавить тон, некоторым закрывала доступ. Публика Ванессу любила куда больше, чем других модеров. Предупреждение, даже последнее, не так бьет по самолюбию, если выносит его прелестная дурочка.

Время было завтракать — полдевятого вечера, — Иван на кухне яйца бил. Попутно смотрел новости, сразу три ленты, и почту.

Кухня тесная, значит, проектор справа, холодильник, на котором он рисует, слева, посередине оказывается плита — голову вперед особо не наклонишь. И картинка слегка размывается. Хотя производитель гарантирует устойчивую работу «удаленного виртуального терминала» на дистанции до пятидесяти метров от базы. Но в этой квартире сигнал четкий максимум шагов на пять, и хуже всего прием в районе кухни. Плита, что ли, помехи дает. Или стиралка с посудомойкой. И самому желательно всем корпусом не особо шевелить, тоже ведь сопротивление.

Поэтому Иван с яйцами практически на ощупь разбирался.

Слева вверху, на самом краю холодильника, вспыхнул и принялся мигать красный огонек. Высший приоритет.

Иван вздохнул и буркнул сквозь зубы:

Надо было как-то решать назревающую проблему. Упреждать. Ванесса потратила три минуты на поиск в Сети ника KillTheCat. Выскочила иконка с бульдожьей мордой. У этого абонента она реально такая была.

День, наверное, сложился зоологический.

Бульдог приветственно гавкнул. Иван поспешно дожевал кусок яичницы и прикрутил Ванессе фильтр эмоций до минимума. KillTheCat был старый приятель, коллега, почти друг.

Настоящих-то друзей у Ивана даже в школе не водилось. А он не переживал. Напротив, гордился.

— Здорово, Килл! Справочку дай. Фэн-клуб Васи Пупкина сдох или все еще шевелится? И насколько это серьезно? Они у меня вроде бы проявились тут.

Разговор с KillTheCat окончательно вывел Ивана из равновесия. Старый опытный сетевой инженер Килл — ему, по косвенным данным, было уже под сорок — допустил в беседе целый ряд вполне прозрачных оговорок. Он, конечно, знал «пупков». Может, сотрудничал с ними когда-то. Да может, вообще состоял в зачинщиках движения — какая, собственно, теперь разница… Килл сказал главное: не связывайся, не противодействуй, сдавайся без боя. Хотя сам никак не походил на того, кто сдается. Начинавший еще в ФИДО, KillTheCat терпеть не мог хулиганов, умел их выслеживать и укрощать. Правда, у него было несколько извращенное чувство юмора, но не настолько, чтобы терпеть выходки неуправляемого партизанского отряда. Сетевики равного с KillTheCat уровня считали Интернет своим домом. Они сами неплохо зачищали жилище от паразитов и не нуждались в помощи каких-то «пупков».

Иван просто не мог себе представить, чтобы суровый Килл, по слухам здоровенный плечистый дядька, поднял лапы кверху, глядя, как на его сетевой территории — ЕГО ТЕРРИТОРИИ! — резвятся пришлые идиоты.

«Точнее, — подумал Иван, — одни идиоты задирают других».

Ну, не любил он своих подопечных.

Особенно — тех, за кем его убедительно попросили следить.

С Карнауховым они давно познакомились, еще когда тот Навозу «выделенку» делал. И Васе тоже делал. Он через дорогу жил и возился с сетями у местного провайдера. «Хабы, бабы, кабеля», как он это называл. «Прихожу я, значит, на днях к одной по вызову, а она и говорит — проложите линию прямо в спальню…» — это у него такая дежурная история была, с ежемесячным обновлением. Никто ему, конечно, не верил.

Хороший был парень. Длинный, тощий, весь в прыщах, язык без костей, ума палата, руки золотые.

Однажды Карнаухов явился к Навозу с выпученными глазами и промямлил — налей стакан на поправку нервной системы. «Ты не поверишь, это просто жуть, прихожу я тут к одной по вызову, а она дверь открывает совершенно голая…» Черт побери, сказал Навоз, я же был уверен, что ты все эти байки выдумываешь! Ну, и чем кончилось приключение? Ничем не кончилось, надулся Карнаухов, я испугался и убежал! А ты бы не убежал?

«Я везучий!» — уверял он и в доказательство рассказывал, как давным-давно кидал тут «воздушку» с крыши на крышу. Сначала придумали с напарником использовать самодельный арбалет. Один стреляет, другой ловит нить, привязанную к стреле, у которой предусмотрительно отломали наконечник. Между домами было метров пятьдесят, но Карнаухов поймал. Стрелу. Лбом. Хорошо, январь стоял, и парень надел зимний шлемофон, реквизированный у отца, танкового подполковника в отставке. Но все равно валялся он на крыше долго, а стрела от головы срикошетила и вниз упала. Ладно, отняли у младшего брата дорогущий вертолет с радиоуправлением. Один рулит, другой ловит. Ловил снова Карнаухов, рассудивший, что второй снаряд в ту же воронку не ухнет. Ага. В последний момент вертолет снесло боковым ветром, и Карнаухов угодил под винт. Частично плечом и опять головой. Телогрейку порвало в клочья, голова отделалась легким испугом. Вот такой он был везучий, молодой человек с ником «РПК».

«РПК» означало «Руки_Прочь_от_Карнаухова!». Это далеко не сразу выяснилось, много пива утекло, и прошло несколько лет.