Поле битвы (сборник)

Дьяков Виктор Елисеевич

Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.

Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции. Он всего лишь выражает частное мнение рядового русского человека.

Поле битвы

– Вызывали, Николай Иванович!? – в кабинет главы Управы одного из московских муниципальных районов вошел среднего роста, кряжистый, с зачатками тучности человек лет пятидесяти пяти.

– Да, заходи Игорь Константинович, садись, – глава района, пятидесятилетний, худощавый, лысоватый, указал на стул для посетителей.

Игорь Константинович Рожков, совсем недавно назначенный одним из заместителей главы Управы, бывший военный, полковник в отставке… После увольнения из армии он некоторое время перебивался на малозначительных должностях в префектуре округа и вот, наконец, его назначили на серьезную должность, хоть и в нижестоящую инстанцию, но на настоящее «живое» дело. Но надежды отставного полковника пока что не оправдывались, ибо он уже третий месяц ходил по коридорам районной Управы, а его будто и не замечали местные старожилы. Да, и сам Николай Иванович приглядывался, но пока что даже примерно не очертил круг обязанностей одного из своих многочисленных замов. И вот, судя по всему, шеф, наконец, решил-таки поручить ему что-то. Так, во всяком случае, думал Игорь Константинович.

– Ну что, обжился немного у нас? – шеф ко всем своим подчиненным обращался на «ты», но при этом взаимного панибратства не терпел.

Рожков к этому был готов, и хоть не без усилия принял такую манеру общения, когда ему эдак небрежно «тыкали», а он в ответ вынужден уважительно говорить «вы».

– Да вроде, привыкаю, – бодро ответил на вопрос Рожков.

– Я тебя вот зачем пригласил, – длинное лицо шефа из покровительственно-вальяжного сразу сделалось озабоченным, едва он, пожав руку Рожкова, вновь опустился в свое кресло. – Тут у нас возникла, в некотором роде, нештатная ситуация, в связи с тем, что мне необходимо срочно убыть в загранкомандировку. За меня останется Симонов, а тут как специально накопилась прорва первоочередных дел, и ему одному никак не разгрести, вот потому я заранее и озадачиваю всех замов. Потому, Игорь Константинович, решил я и тебя задействовать, поручить одно довольно щекотливое дело. Видишь ли, нам постоянно приходит много писем со всевозможными жалобами, и среди них немало анонимных. Как сам понимаешь, на анонимки мы не отвечаем, но их читаем. Среди них попадаются такие, что заслуживают самого пристального внимания. Я тут просматривал бегло те, что поступили ко мне из секретариата, и некоторые из них отложил для более детального рассмотрения. А вот три из них… ну как мне кажется, учитывая твой жизненный опыт, ты же бывший военный и бывший спортсмен и даже литературой баловался. Так вот я думаю, с этими тремя изо всего нашего персонала, сподручнее будет тебе разобраться и сделать выводы, что там правда, а что наговоры. Сейчас я тебя в курс введу.

Уже в тиши своего маленького кабинетика Рожков внимательно прочитал все три довольно пространных анонимных письма. Он понял, что шеф поручил ему весьма рискованное дело, которым, видимо, не захотели заниматься, ни он сам, ни другие заместители. Ну, а он, как человек «свежий», ни с одной из неофициальных «управных группировок» не связанный… Если сделает что-то не так, на него и «собак повесить» можно и избавиться без лишней нервотрепки. Действительно, разбираться с Золотницкой, которая уже шесть лет «сидит» на потребительском рынке, это чревато нажить себе очень опасного и влиятельного врага внутри самой администрации. Сделать негативные выводы из беседы с тем же Курбановым, значит рисковать вызвать недоброжелательную реакцию со стороны дружной азербайджанской диаспоры, болезненно воспринимающей «притеснения» своих земляков. Ну, уж и совсем не хотелось ввязываться в конфликт с одним из функционеров руководства Союза писателей. Потом так распишут в подконтрольных Союзу СМИ. Потому Игорь Константинович к беседам готовился серьезно: от имени шефа взял в отделе кадров трудовую книжку Золотницкой и проследил ее весьма извилистый «трудовой путь». Про тренера-азербайджанца узнать фактически не удалось ничего. Но Рожков, сам в прошлом штангист-перворазрядник, не раз участвовавший в соревнованиях по тяжелой атлетике, очень удивился тому факту, что тренером по тяжелой атлетике в Москве стал азербайджанец. Азербайджанцы вообще изо всех кавказских народов слыли едва ли не наименее спортивными. Если грузины, армяне, осетины, дагестанцы, чеченцы и прочие кавказские нации еще с советских времен выдвигали немало выдающихся мастеров именно в силовых видах спорта, то азербайджанцы особо не блистали. И если бы тренером по штанге стал любой другой кавказец, кроме азербайджанца, в том не было бы ничего удивительного, таковых в Москве имелось немало, особенно по борьбе, но только не азербайджанец. Тут Игорь Константинович сразу почувствовал что-то не так. Для разбора анонимки на поэта и прозаика Москаленко Николая Петровича, Рожков прежде всего сходил в ту самую библиотеку, где тот пять лет назад организовал литературную студию, фигурировавшую в письме. Летом студия не функционировала, но в коридоре висел красочный стенд с фотографиями, отражавшими работу и достижения районных писателей. На месте случилась заведующая библиотекой. Она охарактеризовала Москаленко в самых восторженных тонах и эпитетах, что косвенно подтверждало одно из пунктов обвинения обнародованных в анонимке: Москаленко за помощь в организации студии именно на базе данной библиотеки, используя свои связи и служебное положение «пропихнул» в Литинститут ее дочь. Этого Рожков, конечно вслух не высказал, а всего лишь попросил дать ему произведения этого «выдающегося современного писателя». В библиотеки они оказались представлены достаточно широко, и стихи, и проза. Он взял с собой несколько книг и дома на досуге прочитал…