Разные части растений — плоды, листья, кора и клубни служили для человеческих существ источником пищи, а стебли, кроме того, заменяли им веревки. Некоторые растения, однако, натолкнули людей на их использование в ином качестве. Это растения, чье свойство — «одурманивать» — может, в отдельных случаях, изменять пребывающее в бодрствующем состоянии сознание. В своем антропологическом исследовании ритуальных растений я рассмотрю абсолютно все стадии человеческого общества: от первобытных охотников и собирателей до современной цивилизации. Мое твердое убеждение, основанное на более чем пятнадцатилетнем изучении галлюциногенов и культуры, состоит в том, что эти вещества сыграли далеко не второстепенную роль в организации жизни, становлении веры, надежд и ценностей большого числа людей. Представители многих доиндустриальных обществ включали воздействующие на сознание растения в сферу своей повседневной деятельности. Так, например, поведение в сфере экономики, социальная организация и системы верований некоторых народов всегда находились под влиянием использования таких растений. Однако, до настоящего времени было мало что известно об их культурном предназначении. Слишком часто, когда антропологи и ранние путешественники снисходили до того, чтобы обсуждать употребление галлюциногенов, они описывали это на полях, в подстрочных ссылках или без большого интереса и убедительности. Отчасти, подобное происходило в силу культурных предубеждений этих ранних исследователей, путешественников, миссионеров и ботаников, большинство из которых приезжали из Европы и Америки. Отношение к употреблению таких распространенных наркотиков, как алкоголь и табак в их собственных странах не способствовало правильному восприятию и осознанию целей использования экзотических растений. Особенно, если учесть, что такие растения часто были окутаны тайнами священных ритуалов. Последняя переоценка роли наркотических растений в традиционном обществе показала, что их влияние было значительно более сильным, чем это обычно изображали [Харнер 1968:30].

Эта книга посвящена использованию воздействующих на сознание растений, в частности, галлюциногенов в традиционных обществах. Многие сведения, изложенные в ней, были взяты из ранних публикаций, которые сейчас трудно найти. В книге описаны одиннадцать общественных образований в Северной, Центральной и Южной Америке, Азии, Африке, Австралии и Новой Гвинее. Мои первые собственноручные эмпирические исследования в Перу, где галлюциногены применяются в народной медицине, также послужат иллюстрациями к определенным темам (Добкин де Риос 1970, 1972а, 19726, 1977а, 19776). Вклад, который антропология может внести в изучение использования воздействующих на сознание растений по всему миру, состоит в том, чтобы показать, каким образом различные особенности культуры, а именно, системы верований, ценности, представления и надежды формируют одни из наиболее субъективных переживаний, присущих людям.

Будут рассмотрены три основных типа психотропных веществ и обсуждена география их распространения. Несколько тем вытекает из приведенных ниже кратких замечаний относительно использования галлюциногенных средств. Растительные галлюциногены, чье присутствие в человеческой истории намного древнее, чем это обычно признается, несомненно, оказали влияние на эволюцию человека. Концепции шаманства и анимистические верования, которые, вероятно, находились под влиянием свойств воздействующих на сознание растений, будут обсуждаться в специфическом культурологическом контексте. Другая важная тема, на которой я сфокусирую внимание, это влияние галлюциногенных растений на этические и моральные устои общества.

Я надеюсь, что это резюме будет полезно при постановке ряда утверждений, имеющих эмпирическое происхождение и нуждающихся в дальнейшей проверке. Мной предпринята попытка создать теорию, способную предсказывать эффекты, обусловленные воздействием галлюциногенов, с учетом особенностей данной культуры.

Термин «психотропный» использовался в учебном курсе как синоним более строгого термина «психодислептический». Психотропные вещества способны изменять психологию человека и влиять на умственную деятельность. Их получают либо из определенных растений, либо в результате химического синтеза. Фармаколог Деле (1967: 4) выделил три основных группы психотропных средств. Первая группа — успокоительные, включает снотворные, барбитураты и транквилизаторы, многие из которых внедрены в современную психиатрическую практику. Во второй важной группе находятся психические стимуляторы (включая амины) — средства, улучшающие настроение. Третья группа — средства, вызывающие психические отклонения, часто называемые галлюциногенами. Эта категория весьма важна для антропологии благодаря особому положению галлюциногенов в традиционном обществе. Она включает в себя как некоторые растения, так и выделенные или синтезированные химические вещества:

ЛСД, псилоцибин, мескалин

и

гармин

. В отличие от первой группы, галлюциногены не вызывают физиологической зависимости.

Изучение химического воздействия галлюциногенов находится далеко за пределами представленного материала (см. Шультс и Хоффман, 1973). Все же замечу: хотя неграмотный шаман или знахарь в традиционном обществе не имел доступа и к части современных знаний о химическом воздействии таких растений, он достиг большого совершенства в искусстве применения этих растений. И произошло это за много тысяч лет до того, как был открыт Новый Свет или европейцы достигли Сибири и Океании.

Антропологи отдают себе полный отчет в том, что химические вещества — отнюдь не только средство, с помощью которого достигались измененные состояния сознания. Такие явления, как медитация, голодание, самоистязание, тренинг, вхождение в транс, ритмический танец и им подобные (часто именуемые психотехнологиями, см. Тарт 1975), использовались для выхода за пределы повседневной реальности и позволяли индивидуумам вступить в контакт и управлять сверхъестественными силами. Людвиг (1969: 9) писал как о роли измененных состояний сознания в человеческих обществах, их повсеместной распространенности в любых формах и других доказательствах их культурной значимости, так и о способности этих состоянии удовлетворять индивидуальные и общественные потребности (см. также Бургиньон, 1973). Применение галлюциногенов являлось наиболее быстрым и надежным способом достижения измененного состояния сознания.

Уже первые попытки изучения повсеместного распространения галлюциногенных средств извлекают на свет интересные и порой ставящие в затруднительное положение находки. По-видимому, использование галлюциногенов было гораздо более широко распространено в Западном полушарии, чем в Азии, Африке или Европе. Ла Бар (1970) видит причину этого в шаманстве, которое играло весьма важную роль в обществах индейцев Нового Света. Культурная ценность просветлений (открытий личности на уровне подсознания) внутри чередующих волн миграции индейских охотников эпохи палеолита явилась толчком к проведению ими опытов с различными видами галлюциногенных растений и стимуляторов, на которые они натыкались в поисках пищи.

Несмотря на бреши в археологических доказательствах, мы можем не сомневаться в древности растительных галлюциногенов. Чешский ученый Покорны (1970) пришел к выводу, что растительные галлюциногены — это ключ к разгадке стилизованных изображений и орнаментов в искусстве эпохи палеолита в Продмосте, Авееве и Мозине (Чехословакия). Древняя литература также содержит серьезные пробелы, тем не менее, такие литературные памятники, как индийские «Ведические гимны» и «Одиссея» Гомера, говорят об использовании растений или иных средств для воздействия на сознание. Эти растения были важной частью религиозных верований, и использовались как в сакраментальной, так и в общественной сферах.

Разные авторы пришли к выводу, что ощущения, вызванные галлюциногенами, включают в себя ряд взаимодействующих особенностей, таких, как позиция, ожидания, мотивация, настроение, черты характера индивидуума, а также его физическое состояние. Ощущения под действием так называемых психодислептических средств — это сложный процесс, в котором такие взаимодействия вызывают одни из наиболее субъективных переживаний, являющихся предметом исследования в психологии, социологии и антропологии. Галлюциногены, в большинстве случаев, вызывают у субъекта сложные картины видений, которые длятся от одного-двух до нескольких часов. Влияние галлюциногенов на восприятие и субъективное ощущение времени весьма необычно (Людвиг 1969, 14–17). Часто с течением времени воспринимаемые события как замедляются, так и ускоряются, или даже представляются неограниченными в своем развитии. Часто индивидуум ощущает такие перемены в восприятии, что его эмоции достигают состояния бессознательной эйфории или страдания. Степень сконцентрированности, внимание, память и рассудительность полностью подвержены влиянию галлюциногенов. Человек может проявлять страх, боясь потерять контроль над растением, захватившим власть над ним, или напротив, интерпретировать происходящее как вхождение в личный контакт с воображаемыми потусторонними силами (в особенности, если такой образ мышления присущ его собственной культуре). В восприятии внешнего облика происходят заметные изменения, и отклонения того или иного рода абсолютно типичны. Тело и разум могут находиться в полном разладе, однако, когда происходит обратное, границы между человеком и окружающим миром размываются, и индивидууму передается ощущение единства с природой и богом. Ощущение синестезии — борьбы разновидностей чувств — достаточно часто описываемый эффект, вызванный употреблением галлюциногенов. Все пять чувств человека максимально обострены. Люди стремятся придумать специальные обозначения для их ощущений, часто сообщая, что эти ощущения необъяснимы. Помимо особенностей клинического характера, обнаруженных исследователями этого феномена (Баррон и др. 1964; Барбер 1970), необходимо принимать во внимание ряд других особенностей, связанных по своей природе с культурой. Последние антропологические исследования современных традиционных обществ, где галлюциногенные средства используются в религиозных и медицинских целях, приводят к выводу о том, что особенности культуры играют решающую роль в формировании, на первый взгляд, чисто субъективных ощущений, не поддающихся какому-либо культурному измерению. Более того, как показали некоторые авторы (Добкин де Риос 19726; Кенсинджер 1972), системы верований, ценности и надежды программируют субъективные ощущения индивидуума. Мои собственные исследования в Перуанской Амазонии высветили роль, которую играет культура в вызываемых под действием галлюциногена видениях, типичных среди употребляющих его людей. Если мы обратимся к употреблению воздействующих на сознание препаратов на Западе, мы можем обнаружить отсутствие подобного отражения культуры в визуальных ощущениях, характерного для традиционных обществ. Будучи лишенными специфических культурных традиций использования галлюциногенов, которые программировали бы их ощущения, представители Запада часто передают в своих ощущениях идиосинкразические образы, сами по себе заслуживающие изучения.

Галлюцинаторные ощущения могут вызывать большую тревогу у части новичков, как в традиционном, так и в индустриальном обществе. Тревога индивидуума может быть преодолена с помощью «проводника», роль которого чрезвычайно важна в разных культурах. Продолжая метафору, можно сказать: мир, который создает в процессе своих странствий новичок, необходимо заполнить содержанием настолько, насколько это возможно. В традиционном обществе роль проводника заключается в том, чтобы перекинуть мост между двумя мирами, существующими в сознании. Это необходимо не только для контроля и нейтрализации злых духов, встречающихся на пути начинающего почитателя зелья во время ритуала, но и чтобы вызвать обусловленные культурой видения. Проводник, как правило, использует музыку для достижения этих целей. В части 3 я буду детально исследовать связь ритуала и музыки.

Антропологи, занимающиеся взаимосвязью культуры и галлюциногенов, отметили, в частности, наличие элементов экспрессии в ощущениях, вызываемых этими растениями. Эти эстетические элементы присутствуют в общественных образованиях по всему миру, начиная от примитивных охотников-собирателей, пастухов и землепашцев и кончая представителями древних цивилизаций и этнических групп национальных государств. Выразительность и театральность ритуалов, связанных с употреблением галлюциногенов, требует такого же пристального внимания, как и их практическое предназначение. Привкус внутреннего драматизма, присущий галлюцинаторным странствиям, никогда не может быть замечен беспристрастным наблюдателем. Ощущения, которые способно вызвать снадобье, настолько выразительны, что они равны по силе и драматизму лучшему из театров, существовавших где-либо. Однако, в отличие от городского театрала, чей путь лежит к зданию под названием театр, а его актеры изображают жизнь в соответствии со сценарием, написанным не ими и являющимся лишь имитацией реальных событий, ощущения принимающего снадобье — это драма, написанная в совершенно ином жанре. В театре с именем ритуал, употребляющий галлюциноген одновременно является не только актером, но и сценаристом, постановщиком, костюмером и даже музыкантом одновременно. Быстро меняющийся, сверкающий калейдоскоп цветов, форм, картин и событий, намного более экзотичных, чем те, что видят люди с нормально функционирующим сознанием, — эксклюзивный продукт психики индивидуума.

Шаманы (обычно рассматриваемые как специалисты по сверхъестественному и называемые знахарями и колдунами) всегда были отличными магами. Используя силу галлюциногенных средств (как мы уже видели в представленных выше небольших сюжетах), маг был способен направить свою энергию на излечение пациентов, предсказание будущего, околдовывание врагов, получение расположения избранной женщины и, что наиболее важно, манипулирование сверхъестественными силами. Этнографическая литература полна описаниями традиционных и сельских шаманов, чьи познания сложных химических веществ просто превосходны. Определенно, такие специалисты отдавали полное предпочтение в своих садах и местах сбора галлюциногенам. Как для того, чтобы наладить связь со сверхъестественными сущностями, так и чтобы восполнить свои собственные ресурсы.

Шаман — специалист в технике достижения экстаза, не чужд тем, кто интересуется антропологией религии. Если мы посмотрим на некоторые важнейшие особенности поведения, присущие шаманам по всему миру, то увидим, что большинство их манер связано с галлюциногенными растениями. Фактически, можно назвать несколько шаманских тем, которые должны быть подвержены влиянию галлюциногенов. Это такие явления как поиски источника шаманской силы, присутствие духов-помощников и союзников (или превращение в них самого шамана), небесное путешествие шамана и вхождение в подземный мир, часто обсуждаемые магический полет и перемещение в пространстве, воинственная природа шаманства и специфические способности излечивать людей. В части 2, мы посмотрим более внимательно на некоторые из этих тем в связи с повсеместным употреблением галлюциногенов.

Элиад (1958) рассматривала шамана в качестве мага, предназначение которого — управлять неизведанным. Его специализация — вхождение в состояние транса, во время которого его душа покидает тело и либо возносится в небо, либо опускается в подземный мир. В отличие от людей, находящихся в состоянии одержимости, шаман управляет специальными духами-помощниками, с которыми он общается даже не становясь инструментом их влияния. Содержание ощущений шамана — тема, которая проходит через большое количество литературы. Хотя исследователи, интересовавшиеся поведением шаманов, часто не учитывали при этом роль галлюциногенных средств, многие свойства снадобий, как обсуждалось ранее, могут быть включены в действия шамана.

Определенно, визуальное удовлетворение от воздействующих на сознание средств несравнимо ни с чем, что можно найти где-либо в реальной жизни. Живая игра калейдоскопических цветов и форм, предстающие перед взором реалистические и фантастические картины, перемены в чувственных ощущениях и глубина самоанализа — все это даст фору любым символическим произведениям, связанным с существующими культурными представлениями. Вряд ли найдется хоть один, у кого могут возникнуть сомнения в том, чтобы присоединиться к небольшой группе энтузиастов, утверждающих: эти средства — плоть и кровь религиозных верований людей, их важную роль в системах таких верований нельзя не учитывать.