Как-то в разгаре зимы 18** года, особенно памятной мне по массе трудных дел-розысков, выпавших на голову моего гениального друга И. Д. Путилина, сидели мы с ним в его кабинете и вели задушевную беседу.

Разговор, в котором мы вспоминали удалые и жаркие схватки с только что пойманными мошенниками и страшными злодеями-преступниками, вдруг перешел на масонство, на массу лож тайных обществ.

Путилин оживился.

– Знаешь, доктор, с каждым днем наше высшее петербургское общество все более и более увлекается масонством, этим иноземным фруктом.

– Помилуй Бог, Иван Дмитриевич, – шутливо заметил я, – уж не собираешься ли ты сам вступить в какую-нибудь ложу масонов?

Надменный аристократ граф С. провел нас в свой роскошный кабинет.

Прежде чем войти в него, Путилин стал внимательно осматривать дверь.

– Я попросил бы, ваше сиятельство, дать мне какой-нибудь высокий стул.

Рука графа потянулась к сонетке.

– Нет, в ваших личных интересах я предпочел бы, чтобы вы не звали прислугу, а дали стул мне сами, граф. Вы ведь говорили, что пока никто еще в доме, за исключением вашей супруги, не знает о случившемся. Зачем же нам посвящать прислугу в наши предварительные розыски?

Прошло два дня, в течение которых я ни разу не видел моего друга.

Наконец, на третий день, под вечер, он приехал ко мне.

– Держу пари, доктор, ты ни за что не догадаешься, куда сегодня поздно вечером я повезу тебя! – оживленно проговорил Путилин.

– Да, действительно, догадаться трудно, Иван Дмитриевич. Ты ухитрялся засовывать меня даже в могильный склеп.

Путилин расхохотался.

Было около десяти часов утра, когда я почувствовал, что кто-то толкает меня в бок.

Я протер глаза и увидел около себя Путилина.

– Ты?! Слава Богу, я не знал, что и подумать о твоем внезапном исчезновении. Куда ты провалился вчера, словно сквозь землю?

– Проваливаться я не думал, а просто мне пришла фантазия прокатиться на рессорах кареты.

– Это для чего еще? – спросил я, торопливо одеваясь.

На другой день в 11 часов дня мы входили в квартиру графа С.

Он встретил нас со своей обычной надменностью.

– Что нового, господин Путилин?

– Это ваши деньги, граф? – показывая ему четыре пачки кредитных билетов, сухо спросил Путилин.

Возглас удивления вырвался из груди аристократа:

Прежде чем начать повествование о замечательном деле «претендентства корнета Савина на Болгарский престол», деле, в котором гениальный авантюрист столкнулся с гениальным сыщиком и где оправдалась поговорка «нашла коса на камень», скажем несколько слов о корнете Савине.

По своему общественному положению, по дерзкой отваге, по изумительному блеску выполнения своих смелых «похождений», по полету фантазии из всех русских авантюристов, бесспорно, первое место принадлежит корнету Савину.

Свою славу он распространил далеко за пределы своего отечества, прогремев за границей.

Блестящий офицер, молодой, красивый, ловкий, с ума сводивший женщин одним взглядом, лихой танцор, безукоризненно владеющий несколькими иностранными языками, он «свихнулся» с прямой дороги и покатился по наклонной плоскости.

Пытаясь сначала стоять только на грани гражданского и уголовного права, он перешагнул в область уголовщины.

В начале раннего вечера Савин – граф Тулуз де Лотрек – вышел из своего фешенебельного отеля и как-то тайком, крадучись, стараясь не обращать на себя ничьего внимания, направился пешком в один из отдаленных, грязных, вонючих кварталов «великолепной» столицы Оттоманской империи.

Жар еще не спал. Тучи пыли стояли над узкими улицами, кишевшими столичной рванью и массой бродячих голодных собак, похожих на шакалов, тощих, озлобленных.

Нарядный, сверкающий Константинополь остался там, позади.

Тут был тот главный Константинополь, который олицетворял собою всю неряшливость, всю грязь Востока.

«Экие свиньи!» – мысленно ругался претендент на Болгарский престол, попадая в кучи отвратительных экскриментов.

Около четырех часов дня в служебном кабинете Путилина появилась фигура министерского курьера.

– От его сиятельства вашему превосходительству в собственные руки! – протянул он Путилину пакет.

Путилин вскрыл его, прочел и сказал курьеру:

– Ступай. Я сейчас еду.

В письме от важного сановника графа Т. содержалась просьба о «немедленном прибытии» Путилина.

В Константинополе стояла адская жара. Дышать было трудно, почти нечем. Раскаленный воздух золотистым туманом колыхался над знаменитым городом.

К подъезду роскошной «Европейской» гостиницы, той самой, где пребывал граф Тулуз де Лотрек, подъехал фаэтон, из которого вышел седой джентльмен-англичанин.

– Хорошее отделение найдется? – обратился он по-французски к выскочившим швейцару и комиссионерам отеля.

– Какое угодно, господин лорд!

«Недурно! У этих господ наметанный взгляд», – усмехнулся лорд.

В великолепной гавани Константинополя два парохода готовились к отплытию. Погрузка уже кончилась. Вся эта громада разношерстных людей, «снарядивших» гигантские пароходы, отирала с лиц обильно струившийся пот.

По трапу входили последние пассажиры.

Они, испуганные, боящиеся опоздать, были нервны, суетливы.

«Скорей! Сейчас последний звонок… А вещи?»… – «Все сдано… все сдано…»

На пароходе прямо у трапа стоял Савин – «граф Тулуз де Лотрек», «маркиз да Коста дель Ривольто» – претендент на Болгарский престол, окруженный своей свитой.