Война — не женская работа, но с некоторых пор старший батальонный комиссар ловил себя на том, что ни один мужчина не сможет так вести себя за телеграфным аппаратом, как эти девчонки, когда стоит рядом командир штаба, нервничает, говорит быстро, а то и словцо русское крылатое ввернет поэнергичней, которое пропустить следует, а все остальное надо передать быстро, без искажений, понимая военную терминологию, это тебе не «жду, целую, встречай!» — это война, судьба миллионов…
Вечером над железнодорожной станцией, за разбитыми переходными мостами, повисшими растерзанным ржавым железом, за обгоревшим кирпичным остовом водокачки на полнеба полыхнуло дымное зарево. Взвизгнул смертельно раненный паровозик хриплым, тревожным гудком и затих, заглушённый раскатистым взрывом. Зенитные разрывы расцветили чистое вечернее небо, потом снова ухнуло, и на узле связи по звуку определили наверняка, что опять попали в эшелон с боеприпасами. Чего ж они их на станцию принимают, ведь каждую ж ночь бомбежки!
Горели цистерны с горючим. Отсветы недалекого огня ложились на лица дежурных смены. Стены вздрагивали. Посыпались стекла. Сколько там было до станции? Километра два, три? Разве это расстояние по военным, фронтовым масштабам? Скоро и до нас доберутся, маскировку следует проверять, подумал старший батальонный комиссар Матвей Филиппович Апанасенко, подшивая свежий подворотничок.
