Девушка выглядела лет на семнадцать. А может, и на двадцать, сейчас возраст не сразу определишь. В десять лет — маникюр на пальчиках, в ушах серёжки. И не какая-нибудь дешёвая подделка — золотые. Родители не препятствуют. Входят в положение. Софья Андреевна, соседка по лестничной площадке, недавно так и сказала: — Родная кровь. Сами кое-как прожили, мало чего видели, пусть хоть они покрасуются. Жизнь-то одна. И понимать надо, психология простая: «У соседки по парте — серёжки с камешками, а я чем хуже?» Комплекс неполноценности — вещь опасная. Затопчут. Надо локотками учиться расталкивать.

Валентина Ивановна повернула лицо к молоденькой девушке на конце лавочки. Она не опасалась, что та заметит её взгляд, — девушка как присела минуты три назад, сразу вынула из пакета журнал, раскрыла его на странице с колонками текста. Серьёзная девушка. Блондинка. И, похоже, не крашенная. Волосы едва ли не до пояса покрывают спину. Коса бы, понятное дело, лучше, ну да мало кто носит сейчас косу. А так — скромная. Майка сиреневая, без картинки, без надписей. «Наша-то Любаша поярче. Такие завитки перед зеркалом накрутит, что при каждом шаге пружинками вздрагивают. Неделю назад туфли потребовала. Ну, сказать «потребовала» — это слишком. На вопрос матери: «Чему бы, моя доченька, порадовалась в день рождения?» ответила:

— Ах, итальянские туфельки в магазине на Кольцовской до того показались мне!.. — И смотрит на мать, как та отнесётся. — На всякий случай добавила: — Цена, конечно, крутая, но, мамусь, согласись: пятнадцать лет бывает один раз, правда ведь?

Купили. Больше половины моей, бабушкиной, пенсии. А у этой… Валентина Ивановна вновь покосилась на девушку с журналом — по всему видно, поскромней нашей. Туфли самые обыкновенные, без каблуков. Любаша вряд ли надела бы такие…

До конца об этом подумать Валентина Ивановна не успела: таившаяся в груди боль напомнила о себе. Из-за боли она и присела здесь, по пути в магазин. Обычно в таких случаях не забывала обращаться к сердцу: «Понимаю, милое, слышу. Обязательно присяду. Не волнуйся, не стану мучить. Мы ж не враги друг другу».