— Боюсь, Уотсон, что нордический характер не является хорошим помощником для человека, который занимается раскрытием преступлений. Он сообщает уму прискорбную тривиальность, — заметил Холмс, когда мы свернули с Оксфорд-стрит на менее оживленный тротуар Бейкер-стрит.

Было ясное свежее утро мая 1901 года, и бронзоволицые, худощавые, одетые в форму мужчины, заполнившие улицы, — это были солдаты, вернувшиеся из Южной Африки и получившие отпуск, — составляли приятное разнообразие мрачным темным платьям женщин, которые все еще носили траур по умершей королеве.

— Я могу вам напомнить, Холмс, десятки ваших собственных дел, которые опровергают ваше утверждение, — ответил я, заметив с удовлетворением, что наша утренняя прогулка и свежий воздух окрасили легким румянцем бледные щеки моего друга.

— Какие, например? — спросил он.

— Ну, например, недоброй памяти доктор Гримсби Ройлот. Использование прирученной змеи в качестве орудия убийства вряд ли можно рассматривать как тривиальное явление.