Меня как дарвиниста интересует такой аспект религии, как её безмерная расточительность, её нелепая барочная бесполезность. Природа — скаредный бухгалтер. Она дрожит над каждым пенни и наказывает за малейшие ненужные траты. Если в дикой природе животное тратит свои силы на ненужные действия, естественный отбор будет отдавать предпочтение его соперникам, которые посвящают все силы выживанию и воспроизводству. Природа не может позволить фривольное jeux desprits, игру ума для забавы. Безжалостный утилитаризм всегда козырь, даже если это и не видно на первый взгляд.

Антинг (anting) — необычная привычка соек «купаться» в муравейнике, побуждая муравьёв проникать в оперение птицы. Никто не знает с точностью, какая польза сойке от такой привычки. Может быть это что-то вроде личной гигиены, чистка оперения от паразитов. Тем не менее, по моему мнению, никакая неопределённость относительно предназначения этой привычки не может и не должна мешать дарвинисту полагать с большой долей уверенности, что эта привычка для чего-то нужна.

Религиозное поведение двуногих приматов требует затрат огромного количества времени. Средневековые кафедральные соборы построены ценой затраты сотен человеко-лет. Церковная музыка и живопись монополизировали таланты средневековых людей. Тысячи, а возможно, и миллионы человеческих жизней загублено, часто после жестоких пыток, за принадлежность к одной религии, а не к её едва отличимой альтернативы. Верующие гибли за своих богов, убивали за них, голодали за них, были козлами отпущения, принимали обет безбрачия или молчания, и всё это ради религии.

Хотя детали для разных культур различны, нет ни одной культуры, в которой не было бы того или иного варианта затратных по времени и средствам, побуждающих к враждебности и подавляющих способности к деторождению религиозных ритуалов. Все это большая загадка для любого, кто мыслит, как дарвинист. Мы догадываемся, почему сойка имеет странную привычку купаться в муравейнике. Не является ли религия вызовом, априорным отрицанием дарвинизма, требующим аналогичного объяснения? Почему мы молимся и оплачиваем дорогостоящие службы, ценой, в отдельных случаях, человеческих жизней?

Но позвольте, при чём здесь дарвинизм? Религиозное поведение имеет отношение к дарвинизму, только если оно широко распространено, а не является редкой аномалией. Очевидно, однако, что оно действительно распространено, и проблема не исчезнет только потому, что разные культуры отличаются в деталях. Как и язык, это явление универсальное, хотя и проявляется по-разному в различных регионах. Не все люди религиозны, что могут подтвердить большинство читателей этого журнала. Но религия как элемент человеческой культуры универсальна. Повсюду в мире имеется тот или иной вид религии, который даже неверующими признаётся такой же нормой для данного общества, как манера одеваться, ухаживать, питаться. Для чего же нужна религия?

Читая Докинза, получаешь истинное интеллектуальное наслаждение. В эти дни, когда религиозный фанатизм, фундаментализм и ультраортодоксия рвутся к власти и реваншу, нельзя не видеть, насколько актуальна проблема, поднятая в статье. Статья в сущности не столько о том, что от религии нет сейчас никакой пользы никому, кроме неё самой, сколько о фундаментальном вопросе, как объяснить возникновение этого феномена и его явную самоподдерживающуюся эволюцию. Нельзя отрицать, что большинство людей ощущают инстинктивную склонность верить в существование какой-то сверхестественной и всемогущей силы. Наиболее ярко это проявляется в наши дни в России, где нынешнее поколение выросло при секулярной советской власти и где после развала СССР огромная часть населения, миллионы людей вдруг стали религиозными христианами, мусульманами, буддистами, иудеями. Это явление не имеет никакой связи с культурным и образовательным уровнем людей. Более того, именно среди так называемой интеллигенции такая религиозная конверсия стала, как это ни прискорбно, своеобразной модой. В чём дело, почему так происходит, в чём фундаментальная причина этого феномена с точки зрения природной целесообразности?

Гипотеза Докинза, что религия — это своебразный ментальный вирус, подобный компьютерным вирусам, возникший как паразит на эволюционно полезном свойстве детской психики полагаться на то, что говорят старшие, отвечает на этот вопрос. Полностью ли отвечает?

По-видимому, нет, да и Докинз на это здесь не претендует. Мне, например, казалось — до того, как я прочёл Докинза, — что стадный инстинкт является той почвой, на которой произрастает склонность к религиозному мышлению. Предки современного Homo Sapiens жили стаями, Homo Sapiens жили, а многие и сейчас живут, племенами, и стадный инстинкт был важным генетически наследуемым признаком для выживания потомства. То, что этот стадный инстинкт не исчез и сохраняется в человеческой психике, я думаю, не нуждается в особых доказательствах. Мы совсем не настолько далеко ушли в наших основных инстинктах от наших предков-приматов, как нам может казаться. Впрочем, эта гипотеза в сущности не противоречит гипотезе Докинза.

Так или иначе религия, конечно, паразит, и всегда была ею. Но в критике религии нельзя игнорировать тот факт, что в историческим плане у неё, а точнее, у религиозных институций, была и частично ещё сейчас остаётся и общественно полезная функция хранения и передачи моральных ценностей, накопленного опыта и знаний. Египетские жрецы говорили, когда сеять, когда убирать, хранили и развивали астрономические сведения, библия содержит полезные в древности советы по землепользованию и по гигиене, церковные школы учили грамоте, сама наука возникла в недрах религиозных учреждений. Сейчас эти функции религии вполне могут выполнять современное государство, школа, наука и искусство, и уже ничто не может оправдать те огромные и кровавые жертвы, которые люди продолжают приносит на её ненасытный алтарь.

Было бы замечательно, если бы нашёлся специалист по истории религии, чтобы проследить её и рассказать о ней, опираясь на естественно-научный дарвиновский подход, прекрасный пример которого даёт статья Ричарда Докинза.