– Когда я был лягушкой, больше всего на свете любил теплые майские вечера, – сказал как-то Вадик Свечкин. – Давно это было. Еще до того, как родился человеком.

Трудно, конечно, поверить. Разве можно помнить себя до рождения? Например, я лишь очень смутно припоминаю, как в полугрудных летах ползал на четвереньках под огромным, как небо, обеденным столом, дивясь разнообразию ног, ножищ и ножек. С тех пор, думаю, неравнодушен к женским.

– Правда-правда! – убеждал Вадик. – И маму-лягушку как сейчас вижу – красавица! В нашем пруду ее уважали. А братьев да сестер сколько, и не упомню, – он быстренько позагибал все пальцы. – Без счета!

Странный человек Вадик Свечкин. Когда мы гуляем по улице, всматривается в прохожих. Вдруг кивает на кабанистого толстяка в желтой кепке.

– Гляди-ка – этот канарейкой был!