Шелковая нить мягка на ощупь и прочна. Она выдерживает натяжение грузов весом в целые державы и эпохи. Это историческая шелковая нить, связующая времена, поколения, судьбы целых народов, так что значит на ней пылинка одной человеческой судьбы, хотя из таких мерцающих и плывущих в солнечном свете пылинок состоит, может, сама История, и видеть в малом большое, и распознавать большое, как состоящее из малых частей, должен пристальный глаз художника, и тогда, наверное, не ускользнет от него главное — та истина, ради которой он стал дышать полынным и дымным воздухом прошлого, дабы понять настоящее и увидеть завтрашний день. И взгляд этот должен быть острым, чтобы блеск древнего оружия и пышность нарядов не заслонили собой лицо человеческое и сердце, истерзанное муками. Разглядеть человека под рубищем дервиша, увидеть несчастные глаза под тюрбаном, украшенным царским алмазом, понять страдание танцующей перед праздной толпой рабыни… И не столь важны становятся для писателя золотые светильники и тяжелые ковры, конная сбруя и святые слова Великой книги на синей стали. Главное — это человек, это мысли и страсти его, его горькая печаль и неизбывная тоска, светлая мечта его, прекрасное сердце. И тот, кто понял это, находит волшебные слова, воскрешающие целый мир, и ему удается излить на бумаге свои горести, страдания, свою неудовлетворенность, обжигающие мозг мысли, дабы связать крепче тающие времена, ускользающие призраки, населявшие иные лета, Великой Шелковой нитью единства прошлого и настоящего и провести себя и других по тому пестрому, красочному, богатому и кровавому Шелковому пути, по которому скачут кони напоминаний, сверкают клинки предупреждений, на котором мерцают крохотными огоньками жизни маленьких людей, и эти огни, сливаясь, создают Огромный Млечный путь истории, и нужен острый взгляд, чтобы разглядеть и каждую отдельную искорку, и вселенское пламя. В этом взгляде и в этих мыслях кроется и разгадка пути художника.

Восемнадцать рассказов-самоцветов, вошедших в книгу Дукенбая Досжанова вместе с романом «Шелковый путь», написаны в разное время и щедро отданы читателю. Д. Досжанов — умелый гранильщик своих камений, вобравших в себя чистый свет и теплый голос мастера, пользующегося особыми резцами, только своими инструментами.

Но у каждого мастера есть свои любимые напевы, свои мотивы. У Досжанова это прекрасно обыгранные глубокие морально-этические проблемы становления личности в ураганных условиях крутых жизненных перемен. Ему присуще сыновнее поклонение родной земле, щемящая сердце нежность и умная любовь к ней, чувство долга перед ней, искренность и истинность убеждений, осознанная ответственность перед собой и временем. Все, о чем пишет Дукенбай Досжанов, и спето вдохновенно, напряженными струнами домбры в руках акына. Иными не могут быть глаза и сердце писателя. Точность социального анализа казахской действительности, психологическая разработка характеров, сложный, звучный, узорчатый, многоцветный слог, высокие стилистические достоинства рассказов Д. Досжанова превращают их в яркое явление современной казахской прозы.

Автор сам напряжен, как струна кобыза, и голос его звучит то в мистическом нижнем регистре, то в жизнелюбивом верхнем, и это, наверное, оттого, что чуток он к речи своих земляков, умеет слушать гортанные голоса вольных табунщиков, многодумных чабанов, влюбленных в землю дехкан. Эти голоса для художника — истинные самородки. И собранный материал отвечает благодарностью, становится напевным, приносящим радость и раздумье. Эта легкость и стройность приходит через муки.

О современном казахском ауле, о его людях, о том, как мучительно непрост бывает подчас путь к новому, говорится гортанным степным речитативом в рассказе «Кому нужен умный совет?..» А память о добрых народных традициях, мысль о непреходящей ценности и подлинной стоимости человеческого благородства стала темой рассказа «Кумыс», такого же серебряного, пенного и хмельного, как этот степной напиток. В рассказе «Братья» раскрыты противоположные, полярные, похожие несхожестью на суровые пески и гордые горы характеры двух братьев, своей жизнью отвечающих на вопрос о смысле человеческого бытия.