К вечеру мы догадались, что едем не в ту сторону.

В горах быстро темнело, а моря всё не было и не было. Это Серёжа хотел непременно к морю, чтобы там, на море, познакомить всех наших детей. Взять всех детей и отвезти к морю. А я просто искала, где живут хорошие честные люди. Даже не потому, что они мне очень нужны. Уже неважно, в общем-то. Нет, просто чтобы узнать, водятся ли они ещё на свете. Люди, которые если что-то говорят, то, значит, так оно и есть на самом деле. Потому что вот, например, часто говорят: «Я тебя очень люблю». Или даже: «Ты же знаешь, как я тебя люблю». Но это на самом деле значит, что человек, который так говорит, прежде чем продать тебя за пятачок, секунды три будет испытывать что-то вроде неловкости. Лёгкое замешательство. А все эти «я тебя люблю» или даже «ты же знаешь, как я тебя люблю» — это что-то вроде поговорки или слова-паразита. Как «блин» или «вот такие пироги».

Когда мы все одновременно поняли, согласились, что всё-таки едем не в ту сторону, мы решили, что надо развернуться, пока не поздно. Но в горах трудно найти место для разрешённого разворота, кругом опасные зигзаги, сужения дороги и обвал камней, на то тебе и горы, а за рулём Анечка, и нарушать правила она не хочет. Она теперь ничего не нарушает, даже Красную площадь переходит по подземному переходу, чтобы не помешать, если вдруг поливалка… А выводя погулять свою маленькую собачку, берёт целлофановый пакет, чтобы убрать, когда та накакает на улице. У Анечки — «четыре через пять». Дали четыре года условно, а если попадётся, если хоть малейшее, даже административное правонарушение — упекут на все пять, в настоящую тюрягу. Это всё из-за старичка, который переходил дорогу на красный, а машины стояли в пробке. То есть нарушал как раз старичок, шёл между машинами и стукнул рукой по капоту Анечкиного «пети круизёра». Потому что старый старичок, ему успокоительное пить надо и вообще дома сидеть. Анечка опустила стекло и вежливо сказала ему, что нельзя стучать по машинам, а он — ну, старый, не соображает — стукнул тростью ей по лобовому. Ну, тут Анечка разнервничалась, и в результате старичок был доставлен в больницу имени медсантруда с тяжёлыми травмами головы и множественными разрывами внутренних органов, а всякие знакомые адвокаты взялись дружно, и теперь у Анечки четыре через пять, и мы ищем разворот в горах.

Мы едем к морю!

К Красному или Мёртвому, а то и к Галилейскому, мы вообще куда? Уже пора выбираться, дело к вечеру, тогда давайте лучше к Рыбинскому, всё-таки ближе. Рыбинское море! Вот где рыбы завались!

Да, что и говорить, дослужился, не зря он всё это, не зря жизнь прожита.

Про него в «Яндекс-новостях» написали.

Мы вместе начинали давно когда-то. В промёрзшем доме отдыха глубокой осенью читали друг другу свои пьесы, пили подогретое красное вино и кадрились. Называлось — семинар молодых авторов. Комарова, Гончарук, Володька, я… Человек пятнадцать.

Лёха был толстый, с южным говорком и двумя золотыми зубами. Лёха, Лёха… То-то тебя давно не видно в телевизоре.

А в «Яндекс-новостях»: «На сорок восьмом году жизни после тяжёлой болезни скончался Алексей Гончарук, сценарист и продюсер, автор всенародно любимых сериалов».

Хорошо, что в деревне. Правильно. Потому что в городе мало ли что может случиться. Вот у нас одни тоже затеяли жениться, едут такие по Третьему кольцу из загса в ресторан и попадают в пробку. В мёртвую. Между Ленинским и Варшавкой, где вообще ловить нечего. Стояли-стояли, пи€сать захотели, разбрелись возле речки Чуры, где кладбище, пи€сали-пи€сали, а в результате жених потерялся, только в следующую среду и нашли, в дупель пьяного, расхристанного, с разбитой рожей, хрен чего вообще…

Да, терпение вознаграждается, теперь мы видим это своими глазами. Главное — терпеть и не терять надежды. Вот Ольга Юрьевна терпела, надеялась и верила и теперь получает вознаграждение — нашего дедушку.

Наш дедушка! Это не какой-нибудь там пенс в белой матерчатой кепке, с валидолом под языком и кирпичом на педали газа своей убитой «шестёры». Наш дедушка — красавец. Его до сих пор называют «молодой человек», особенно если со спины или кто плохо видит. Дедушкины картины и книжки, его осанка, выправка, шкиперская бородка, знаменитая гнутая трубка и холодноватые светлые глаза, внимательные и умные, готовые тут же искриться от смеха или лучиться тепло и ласково. И в глазах — никаких там старческих козявок!

Нас — целый выводок, караван машин, наши родители, дети дедушки, тоже любят жениться, поэтому внуков у него просто орда. Мы выехали с утра и вот прибыли, выгружаемся, закусон и гостинцы, нам весело, некоторые из нас вообще очень редко видятся, кое-кто толком и не знаком, а теперь вот какой классный повод — дедушка венчается на Ольге Юрьевне! Или с Ольгой Юрьевной? Как правильно? Да фиг бы с ним, главное, что такое раз в жизни бывает.

Мы поднимаемся на высокое крыльцо из тёмных досок и толпимся в дверях, оглядывая горницу и кухню. Почему-то неприятно, неохота думать, как Ольга Юрьевна жила тут раньше без дедушки, сидела одна в пустоватом деревенском доме с огромной печью, таскала дрова охапкой, а воду в железных вёдрах, молилась в угол на новодельные иконки оптимистических расцветок, спала на узком жёстком топчане и ждала, что когда-нибудь будет счастье.

Щебечущий июньский солнечный сад.

Девочка в саду, в уголке у забора, подальше от дома, мечтает стать доктором, хочет сделать коту операцию, вырезать аппендицит.

Ей интересно!

Кот спасается бегством, но от пережитого стресса у него лезет шерсть. Это Гошин кот. Соседа, Гоши. Гоша жалуется родственникам девочки. «Она моего кота лишаём заразила». Мама и бабушка девочки говорят: «Не морочь голову, бобыль». Это потому что Гоша — простой человек, вот если бы он был богатый и знаменитый или хотя бы красивый, мужественный, с низким хрипловатым голосом и ключами от дорогого автомобиля в руке… Тогда девочке влетело бы по первое число, напоказ, и бабушка пихала бы маму локтем: «Не сутулься, дура! Пригласи его на чай…» А так что с ним чикаться? Лысоват, близорук, с пузцом… Бюджетник на «москвиче» типа «святогор»… Его даже невеста накануне свадьбы бросила и всем потом говорила, что с Гошей половая жизнь ненасыщенная.

«Уйди, бобыль».

С самого начала было ясно, что ничего не выйдет.

Мы через пять минут уже вдрызг разругались все. Котова такая дура… Всегда дурой была, с первого сентября первого класса, а к старости это ни у кого не улучшается. Илюху я вообще чуть не ушиб. Хорошо ещё, по скайпу ругались. Далеко тянуться, чтобы ушибить. А всё Сашич, обширный ум, это он запустил тему, что пора показать детям Россию.

Да и самим повидаться заодно.

Двадцать первая школа, дачки по Киевке, шахматный кружок или театральная студия, походы на байдарках — мы вместе росли, а теперь нас здорово пораскидало по свету. Дети, кстати, у нас очень разнокалиберные, и у некоторых тоже разбросанные по разным концам земли, но после третьей скайп-конференции всё же договорились — решено, этим летом показываем детям Россию.

Но сперва надо узнать, как там и что, давно не были, а средствам массовой информации верить нельзя. Так что вот пусть Сашич, раз он предложил, пускай и едет на разведку, глянет, как там социально-политическая обстановка, не опасно ли туда соваться с детьми. К тому же Сашичу ближе всех, он живёт в Австрии, это небось не мне из Вермонта переться и не Котовой из Мексики.