— Ну а завтра, он встретит свою смерть! — это прогремело словно глас с небес и тишина воцарилась в помещении. Говоривший был дородным мужчиной в старой залатанной куртке, покрытой пятнами масла и копоти. Его рыжая давно не чесаная борода смешно топорщилась вверх, на голове, прикрывая часть лба, красовалась драная шляпа. Он не твердо стоял на ногах, опираясь локтем о стойку бара, и в руке держал большую кружку пенного пива.

— Завтра? — со странным выражением на грязном лице почти в полной тишине проговорил худой старик, сидящий за столиком напротив рыжебородого. — О, боже мой! Неужели сенатор решился на это… Наконец то наш город раз и навсегда избавится от этой бестии. Ха!!! Вот будет потеха!

И вновь громкие крики радости, пьяные выкрики и смех служанок взлетели к прокопченному потолку, и таверна вновь наполнилась таким привычным для нее вечерним шумом.

— О ком вы только что говорили? — вдруг раздалось почти над ухом у бородача.

Тот вскинул голову, едва не опрокинув кружку, стоявшую рядом с ним на стойке — ее хозяин давно уже ничем не интересовался, мирно прикорнув внизу прямо на полу под ногами посетителей. Перед ним стоял статный молодой человек лет двадцати пяти на вид, одетый скромно и не богато.