У команды Юльки Полундры, как всегда, полно дел. Октябрь уж наступил, а у Андрюхиного деда до сих пор картошка на огороде не выкопана. Значит, надо помочь. Но вместе с клубнями ребята достали из земли… клад. Кто же его тут спрятал? Явно не древние люди! Потому что шестьсот лет назад не было спортивных сумок и брезента с полиэтиленом. Именно в них завернуты два меча, похожие на те, с которыми на поединок перед Куликовской битвой вышли Пересвет с Челубеем… Неужели друзья случайно нашли оружие легендарных богатырей?
– Если страдать за правду, так уж всем, – сказала Юлька Полундра, загребая кроссовками палые листья под ногами.
Ее подруга Белка Гринберг хлюпнула носом, выражая согласие. Третья подруга, Натэла Мтварадзе, промолчала. Она не плакала, но ее черные глаза были полны слез.
Вся компания возвращалась через старый парк из школы после первого в их жизни гражданского акта протеста. Собственно, акт протеста совершила Натэла, но верные подруги продемонстрировали полную солидарность, выразившуюся в демонстративном уходе всех троих с урока труда.
«Трудиха» невзлюбила Натэлу с первых учебных дней. Обе они – и учительница, и ученица – в сентябре пришли в эту школу впервые. Натэла переехала с родителями из Сухуми, Светлана Леонидовна перевелась из другого района. Она была самой молодой и самой эффектной внешне учительницей в школе – высокая, светловолосая, носящая умопомрачительные джинсы и немедленно влюбившая в себя физкультурника Терминатора, который теперь торчал в кабинете труда среди кастрюль и швейных машинок чаще, чем в своем спортивном зале. По общему мнению учениц, место Светланы Леонидовны было не в школе, а на подиуме. Ее конфликты с Натэлой начались на первом же уроке. Объявив сидящим за столами девочкам, что обучение начнется с кулинарии, преподавательница попросила открыть тетради и принялась диктовать рецепт каких-то невероятных отбивных в кислом сливовом соусе. Девочки послушно скрипели ручками, но через несколько минут Светлана Леонидовна заметила, что Мтварадзе не работает.
– В чем дело? – вперила она строгий взгляд в ученицу. – У тебя не пишет ручка?
