Эта романтическая, не всегда веселая книга ставит перед читателем много сложных проблем. Она фантастическая, но сюжет ее тесно переплетается с действительностью, с недавним прошлым.
Повесть учит верности долгу, верности Родине. Она говорит о том, что вдохновенный труд в нашем обществе — это и есть главная романтика века.
Это письмо когда-то очень давно писал мой дед, известный русский физик. Я вклеил старинную открытку в новую глянцевую тетрадь… Пускай начинается мой дневник с нее, пожелтевшей открытки деда.
Тетрадь первая
Лада
1
Мне подарили собаку, рыжую, мохнатую, как помело, которым отряхивают пыль с автомобилей.
Ребята сказали:
— Ты владелец машины, тебе нужна такая собачонка.
— Но меня прохожие засмеют!
— Много понимают они, твои прохожие. Ни один порядочный без такой собаки не поедет. Бери шавку, тебе говорят!
2
Кто-то незнакомый сидел у нас в аппаратной. Шеф подвинул к нему дюралевый столик с бумагой, с отточенными карандашами, навел подсветку и встал рядом с ним, заложив руки за спину.
— Когда будет накладка? — спросил он.
Шеф говорит «накладка», я говорю «передача».
— В одиннадцать пятнадцать и сорок четыре секунды, — ответил оператор.
— Минута с хвостиком, — сказал я.
3
В пятницу динамик девичьим голосом позвал меня к Шефу.
— Привет, Искатель чудес.
Он стоял у окна. Кажется он всегда разговаривает, стоя перед своим окном. Непроглядные сосны прячут небо и делают внешний мир зеленым, пушистым, иглистым. Солнце не может пробиться к нему в кабинет. Шеф любит сумрак.
— Вот посмотри, мы подготовили для тебя сводку о телеспутниках.
Он подошел к столу и протянул мне сложенные в папку листы с отпечатанным текстом.
4
С бетонки я повернул к лесу.
Деревья соткали над просекой мохнатый просвеченный свод. Я знаю, когда лесная дорога выйдет в открытое небо, слева до самого горизонта ляжет синяя равнина, с далеким золотым гребешком Лавры. Потом на излучине дороги будет щербатая колоколенка над сельским, затерянным среди бесконечных полей кладбищем. Блеклые, как стога сена, поникшие вязы над блеклым прудом.
Стало зябко. Ветер кольнул в открытые стекла. Машина взлетела на гребень холма. Дорога падала вниз, потом с отчаянной крутизной бежала к небу, к сизым облакам над куполами церквей.
Там, на холмистой гряде, стоял неожиданный сверкающий белый замок, с тонкими золотыми колокольнями, с далеким гулким перезвоном.
Под колесами громыхнул мостик. Пешеход в рясе машинально посмотрел в мою сторону. Закрестились бабки в темных одеждах. Я резко затормозил. Мой рыжий пес кувырнулся, как подстреленный.
5
Этот батюшка не подозревает, в каком переулке он живет. Несколько дней назад мокрым осенним вечером я привез в этот переулок мою случайную дорожную спутницу.
Ну, конечно, вот он, ее дом. С очень высокими старинными окнами, в шесть этажей. Балконы висят чугунными розетками лепные карнизы над последними окнами так велики, что тень от них падает почти на весь верхний этаж. Налево, за углом, уютный маленький сквер, где мы остановились тогда у такой же старинной ограды, похожей на решетку балконов…
Я сказал, открывая дверцу, «до свидания». Она задержалась на минутку, разглядывая мое лицо, потом улыбнулась и ничего не ответила…
В переулке тихо необыкновенно. Лишь там, в конце, как будто в большом окне, распахнутом на городскую площадь, мелькают стремительные машины. Мелькнет — и шорох колес отдается по всему переулку, вдоль каменных стен, слабым отзвуком по стеклам старинных домов.
Я стал выкручивать руль туда — в окно большой улицы, Потом неожиданно для самого себя, так мне тогда показалось, выключил мотор и вышел…
