Следы неизвестного

Дубинская Софья Борисовна

Цветков Лев Анатольевич

Все, о чем расскажет вам сборник, происходило в действительности. В силу ряда причин мы изменили только имена и в нескольких случаях — место действия.

Мы благодарим работников управления внутренних дел Мурманского облисполкома за помощь, без которой эти очерки не могли быть написаны.

Авторы

ПЕРВЫЙ БАРЬЕР

РЕКОМЕНДАЦИЯ

Плита перекрытия, придавившая его к ступеням лестницы, медленно сползает вниз. Он чувствует ее тяжесть, чувствует, как ее почему-то горячая поверхность сдирает кожу со лба, век, носа… А главное, не дает дышать. Сердце, как мотор на обедненной смеси, стучит бешено и звонко… Этот звон в мозгу, в раздавленных руках, во всем теле. Это последние судорожные вспышки перед остановкой… Да проснись же!

Вынырнув из мучительного удушья, Алексей делает глубокий вдох, потом еще, пересиливая острую боль в боку и стараясь не поддаться слабости и не заснуть снова. В четвертый раз неимоверным усилием воли он стряхивает с себя кошмар. Хватит. Не спать. В пятый раз можно и не справиться…

Глаза не открыть. Он осторожно снимает с лица мокрое, ставшее горячим полотенце. «Перекрытие…» — вяло мелькает в голове. Светло. Тихо. Ребята, значит, на работе… Он шарит рукой по тумбочке, находит маленькое квадратное зеркальце. «Генкино… — опять проплывает вялая мысль. Из светлого квадратика сквозь багровые щели на него глядит нечто ужасное. Он никогда не предполагал, что лицо может так распухнуть. Там, где были губы, щеки, нос, глаза, теперь сплошной подушкой синяк. «Кастетом, сволочи, били…» Кисти рук в ссадинах. Болит все тело. А что на боку? Тронул пальцами — будто током, ударило болью. Наверное, на ребре трещина… Били — не жалели. Знали: жаловаться не пойдет. Генку в свидетели не потащит. Что сказал ребятам? Ах, да: неизвестные… С Генкой запутались. Теперь уж совсем. Вчера это стало ясно.

Она уходила вся в слезах. Он позвал: «Генка!» Тогда из темноты и вышли эти четверо. А пятый, в стороне — Сокол. …Да, его фигура и голос. Хорошо, что Генка не услышала… Кожана он узнал сразу. И сразу понял: надо бить первому… Но как же быть с Генкой? И с Валентином? «Приезжай в Мурманск, здесь черное — черное, а белое — так без пятнышка». Нет, друг ты мой бывший, далеко не всегда так. И ты — лучший пример тому…

НА ПОСТУ

Ерши были так себе. Да что там, совсем дохлые ершата. Потянут все три на полкило? Кости да плавники… И нес рыбу этот мужчина, почти не спрятав: в авоське, чуть обернув куском мятой газеты.

— Значит, старшим мастером лова работаете? — Алексей подышал на озябшие пальцы, снова взялся за авторучку.

— Да… — тралмейстер краснел так, что даже грудь, видневшаяся из-под расстегнутого ворота рубашки, стала бордовой. — Тьфу, анафема! Двенадцатый год в море хожу — и вот, дожил… Слушай, сержант! Пропади они пропадом, эти ерши, выкинь ты их к чертовой матери! Не пиши на судно. Ведь со стыда сгорю…

— А когда рыбу в сетку клали, не горели со стыда? Знали же: государственная.

ПЕРВЫЙ БАРЬЕР

Химик следовал за прыщавым из магазина в магазин. В комиссионном тот, по-прежнему держа пиджак перекинутым на руку, втиснулся в толпу возле обувного отдела. Химик подошел к какой-то детской коляске, щупал ее прорезиненный верх, не прерывая наблюдения.

«Есть!» Прыщавый, надевая пиджак, уже выходил из магазина, а женщина у прилавка все заставляла своего мужа чуть не на зуб пробовать приглянувшиеся ей туфли и не замечала, что сумочка расстегнута и зияет откровенным безденежьем. «Чисто сработал…»

Вслед за прыщавым Химик вошел в вестибюль кафе «Юность». Карманник юркнул в туалет.

Выждав несколько секунд, Химик толкнул дверь, захватил сзади тонкие запястья вора и резко вывернул руки к худой спине.