Ее инструктор по тактике в полицейской академии любил издеваться над ними во время ранней утренней муштровки.

– Ценность сна завышена, – говорил он. – Вы научитесь обходиться без него.

Тут он лгал.

Сон вроде секса. Чем меньше его, тем больше хочется, а у Трейси Кроссуайт в последнее время не было ни того, ни другого.

Она потянулась, прогоняя скованность из плеч и шеи. Не хватало времени для утренней пробежки, и тело ощущалось одеревеневшим и полусонным, хотя ей казалось, что она особенно и не спала, если спала вообще. Как говорил врач, поменьше перекусов наспех, поменьше кофеина. Хороший совет, но здоровое питание и упражнения требуют времени, которого у Трейси при расследовании убийств не было, а отказаться от кофеина – все равно что не заправлять машину. Без кофе Трейси бы просто умерла.

21 августа 1993 года

Пальцы Трейси подергивались в предвкушении действия. Легкий ветерок, который в этот день периодически усиливался и налетал порывами, распахнул полы ее видавшего виды плаща. Она подождала, когда ветер стихнет. Спустя два дня соревнований оставалась одна огневая позиция, которая определит, кто станет чемпионом штата Вашингтон по ковбойской стрельбе. В свои двадцать два года Трейси уже три раза получала этот титул, но в прошлом году проиграла Саре, которая была на четыре года младше. В этом году сестры практически не отставали друг от друга.

Судья держал таймер у уха Трейси.

– Твой выход, Кроссдро, – прошептал он.

Ее ковбойское имя было перекроено из фамилии и означало тип кобуры, который они с Сарой предпочитали.

Седар-гроувский шериф Рой Каллоуэй все еще был в своей рыболовной куртке и приносящей удачу кепке, но уже давно не чувствовал легкого покачивания плоскодонки. Прямо из аэропорта Каллоуэй приехал на станцию, его жена молчала рядом на сиденье, тоже недовольная, что их рыбалка прервалась – первый настоящий отпуск за четыре года. Она не сделала попытки поцеловать его, когда высадила, и он счел за лучшее не обращать на это внимания. Конечно, он еще услышит об этом за ужином.

Каллоуэй вошел в конференц-зал и закрыл за собой дверь. Его заместитель Финлей Армстронг встал в три часа ночи и казался бледным в свете флуоресцентных ламп, но по сравнению с Вэнсом Кларком его можно было счесть румяным. Каскейдский окружной прокурор, сидевший в глубине зала, имел болезненный вид, его клетчатая спортивная куртка висела на спинке стула, узел галстука сполз вниз, верхняя пуговица рубашки была расстегнута.

– Извини, что пришлось тебя отозвать.

Армстронг встал к обшитой панелями стене, на кото-

рой висели фотографии седар-гроувских шерифов. Последней справа была фотография Каллоуэя, и она висела здесь уже тридцать четыре года. При своих шести футах пяти дюймах

[5]

роста у него по-прежнему была широкая грудь колесом, но когда по утрам он смотрелся в зеркало, не мог не заметить, что точеные черты его лица, некогда словно высеченные из камня, приобрели мягкость, а волосы заметно поредели и поседели.

Лучи утреннего света проникали через густые кроны деревьев, отбрасывая тени на отвесную скалу, которая вздымалась прямо у края проселка. Век назад динамит, кирки и лопаты, удалив тонны горной породы, чтобы прорубить дорогу для самосвалов, открыли минеральные источники, которые казались слезами на каменном лице, оставляя на нем следы ржавчины и минеральных осадков. Трейси вела машину на автопилоте, с выключенным радио, не думая ни о чем. У службы судебной экспертизы не было новой информации. Келли Розы не было на месте, а служащий, с которым Трейси говорила, мог только подтвердить то, что сообщил Кинс – помощник шерифа из Седар-Гроува позвонил и передал фотографию чего-то похожего на человеческую бедренную кость, выкопанного охотничьей собакой, когда охотники пробирались к своей засидке в лесу.

Трейси свернула на знакомый съезд, свернула налево у знака «Стоп» и через минуту выехала на Маркет-стрит и остановилась в центре Седар-Гроува перед единственным светофором. Она задумчиво смотрела на городок, в котором когда-то жила, но теперь он выглядел таким усталым и изношенным, что казался совсем чужим.

Трейси сунула сдачу в передний карман джинсов, схватила со стойки попкорн и колу и осмотрела вестибюль кинотеатра, но Сары не было видно.

По утрам в субботу, когда в кинотеатре Хатчинса показывали новый фильм, мать давала Трейси шесть долларов – по три доллара ей и Саре. Билет стоил полтора доллара, а сдачи хватало на напиток и попкорн или чтобы купить мороженое в лавке после кино.

За столом за стеклянной дверью Трейси заметила помощника шерифа и сообщила ему, что она из сиэтлской группы. Он тут же направил ее в конференц-зал в конце коридора.

– Я знаю, где это, – сказала она.

Когда она открыла дверь в помещение без окон, разговор прервался. Во главе деревянного тесаного стола стоял с маркером в руке какой-то сотрудник в форме, к пробковой доске за спиной у него была приколота топографическая карта. Рой Каллоуэй сидел ближе всех к двери. По другую сторону стола вместе с Бертом Стенли и Анной Коулс, волонтерами из криминальной лаборатории Сиэтла, сидела Келли Роза, судебный антрополог из Сиэтла. Трейси работала с ними над несколькими делами об убийствах.

Она не стала ждать приглашения, зная, что его не будет.

– Шеф, – сказала она, как все в Седар-Гроуве звали Каллоуэя, хотя формально его следовало называть шерифом.