В пьесе Вячеслава Дурненкова «Три действия по четырем картинам» (2003) развернута метафора трагедии творческого бессилия художника. Сюжет, основанный на четырех оживших картинах якобы близкого к передвижникам самарского художника Брашинского объединяет герой пьесы Николай, молодой петербургский литератор. Он глубоко недоволен тем, что выходит у него из-под пера, поэтому в финале покидает столицу. Аркадий, его приятель и критик, устраивает на его квартире сходку «весьма анархического вида», на манер сходок то ли нигилистов 1860-х, то ли социалистов 1890-х...
Так, проносясь галопом по эпохам, демонстрируя, что «сейчас» (то, что происходит в пьесе) значит «всегда» (происходило в разные эпохи и продолжается сегодня), Дурненков вписывает в свой извечный сюжет катастрофы мотив искусства как террора. В драматургии Дурненкова все происходившее вчера происходит сейчас, а происходящее сейчас уже происходило вчера. Все, что происходило и происходит, – наиболее вероятный сценарий на будущее, но знание о нем все же недоступно и пребывает во мраке.
В Самарской областной галерее находятся четыре картины Андрея Павловича Брашинского, художника второй половины ХIX века, примыкавшего к передвижникам, но не ставшего таким известным, как его более ушлые коллеги. Русская живопись для меня явление грустное и серое. Раскисшие дороги, села, овраги, пригорки, осины, над которыми раскинулось хмурое татарское небо – все это вызывает во мне тоску и депрессию. А, увидев на холсте торчащий из снега мокрый черный ствол дерева, нестерпимо хочется напиться, чтоб хоть как-то изолировать себя от этой сосущей сердце неприглядной, замусоленной картинки, которую уже никак не возможно перекрасить. Впрочем, я немного о другом.
Брашинский художник жанровый, в центре внимания люди, или как говорят экскурсоводы: «психологические мотивы преобладают». Природа на полотнах Андрея Павловича выписана кое-как, поспешными мазками, чувствуется, что художник торопился перейти к главному, к основному. Попытаюсь вкратце описать сами картины.
«Стишок». На высокой табуретке стоит мальчик лет пяти, одетый в длинную ночную рубашку. Одну руку мальчик прижал к сердцу, другую широко отвел в сторону. Мальчик что-то декламирует, вокруг него на стульях сидят трое мужчин и одна дородная женщина в чепце, судя по всему мать мальчика. Позади группы виден плетень и вроде бы каштан, хотя вполне может быть и липа. Под табуреткой спит щенок.
«Молодые спорщики». Бедная квартира, скорее всего полуподвал. За столом сидят трое молодых разгоряченных людей, размахивающих руками и скромная, вся в черном, девушка – нигилистка, за ними с острым интересом наблюдает господин средних лет, оседлавший пододвинутый к столу сундук. В темном углу на диване сидит еще один молодой человек и держит в руках куклу. На столе тускло мерцает селедка, чернеет хлеб, в центре стоит графин.
«Поживи с мое». Набережная Невы. На скамейке сидят двое: респектабельный пожилой господин и чахоточного вида студент, в старенькой потертой шинели. Господин что-то объясняет студенту, демонстрируя ему обычный карандаш. Мимо них, переваливаясь, проходит толстая баба. Задний план затянут дымкой.
Действующие лица:
Николай
Аркадий
Петя
Сергей
Костя
