Дания, 10 век. Однажды на пустоши возле священного камня Фрейи Харальд, сын конунга Горма, повстречал ведьму, которая у него на глазах превращалась из старухи в рыжеволосую девушку, а из девушки – опять в старуху. Изловив ведьму, он выяснил, что видел все-таки двух разных женщин: мать и дочь конунга Олава, их врага, которого Кнут, старший брат Харальда, недавно разбил в сражении. Вскоре молодая Гунхильда становится невестой Кнута, с чем Харальд никак не желает смириться: ему мерещится в ней то ведьма, то богиня, и ее присутствие не дает ему покоя. С ее появлением в доме Горма и правда завелось колдовство, которое еще наложит отпечаток на судьбу будущего объединителя и крестителя Дании. Но пока он, разрываясь между собственной женой и невестой брата, никак не может позволить Гунхильде выйти замуж за кого-нибудь другого.
© Елизавета Дворецкая, 2014
© Андрей Андреев, обложка, 2014
Редактор
Михаил Владимирский
Пролог
Южный Йотланд, около 950 года
Влажный снег с неба, чавкающая жижа под ногами и копытами – не совсем то, чего хочется на йоль. Плащи и обувь давно промокли, из-под капюшонов и шапок торчали такие же мокрые бороды. Помятые лица были угрюмы, и хмурился даже сам конунг Олав по прозвищу Говорун, на белом жеребце возглавлявший дружину. Она растянулась позади него на целый перестрел: сперва конный отряд, за ним обоз, потом пешие воины. За время зимнего объезда своих владений конунг успел собрать изрядно даров с подвластных ему земель Южного Йотланда, но сейчас хирдманы скорее склонны были проклинать эту удачу, поскольку им то и дело приходилось вытаскивать застрявшие в грязи повозки. К тому же почти у всех трещали головы: каждое пребывание в усадьбах, да еще под праздник, не обходилось без пира.
Но в этот раз конунг Олав хмурился не только от головной боли, но и от мрачных воспоминаний. Три дня назад они пировали в усадьбе Ингвара Безумного, жившего на самой границе владений Олава и его давних соперников, северных Кнютлингов. Оказалось, что также Ингвар пригласил Кнута, старшего сына конунга Горма из Еллинге. Кнут тоже совершал зимнюю поездку по стране и тоже как раз приблизился к границе.
Прямой вражды между родами в это время не было, Олав и Кнут могли бы мирно отпраздновать йоль и разойтись. Но во время пира, когда все уже были пьяны, люди Олава и люди Кнута затеяли возню, кто-то кого-то хотел облить пивом, а попал на Олава. Олав вдруг решил, что это сделано нарочно с целью опорочить его честь. Как говорится, пьяный не знает, что делает, поэтому не стоило спрашивать, зачем, о боги, он схватил со стола деревянный ковш с соколом на ручке и метнул в голову Кнуту сыну Горма.
Ковш треснул, и началась общая драка. Слава асам, мечи были под замком, и в ход пошли кулаки, посуда, разная домашняя утварь. Прибежал сам хозяин, Ингвар Безумный, размахивая скамьей и крича: «Всех убью за конунга!» Скамью у него отобрали, попутно пристукнув и его тоже. В драку не ввязались только Оттар Синий и Бьёрн Высокий, единственные люди из вика Хейдабьор, бывшие с Олавом в той злосчастной поездке. Привыкшие к тому, что с их конунгом вечно что-нибудь случается, они в это время пили пиво и обменивались соображениями:
– Ну, что, Бьёрн хёвдинг, поучаствуем, или еще по ковшичку?
