Книга, которую Вы держите в руках — научно-популярная работа, в которой даны аргументированные ответы на ключевые вопросы, связанные с пактом Молотова — Риббентропа и бытующими в России и за рубежом представлениями о его последствиях.
Правда ли, что советско-германский пакт о ненападении являлся незаконным с точки зрения международного права? Правда ли, что Кремль намеренно подтолкнул начало Второй мировой войны? Правда ли, что прибалтийские страны лишились независимости вследствие советско-германского пакта? Какие страны сегодня пользуются плодами пакта? От ответов на эти и другие вопросы зависит восприятие прошлого и понимание причин его активной политизации в наши дни.
Предисловие
Семьдесят лет назад, 23 августа 1939 года нарком иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов и его германский коллега Йоахим фон Риббентроп поставили подписи под советско-германским договором о ненападении. Сегодня этот договор, больше известный как «пакт Молотова — Риббентропа» и прилагавшийся к нему секретный протокол — пожалуй, самые демонизированные документы в истории отечественной дипломатии.
Что только не говорят о «пакте Молотова — Риббентропа»! Это-де, был зловещий сговор двух тоталитарных режимов, разделивший Европу, уничтоживший Польшу, лишивший независимости прибалтийские государства. Именно от советско-германского договора нам предлагают отсчитывать начало Второй мировой войны, именно этот документ якобы положил начало «советскому геноциду» народов Восточной Европы. И, разумеется, «пакт Молотова — Риббентропа» был абсолютно незаконен.
За этим дружным хором обличителей «дьявольского сговора» практически не слышны голоса профессиональных историков и юристов. Кто, помимо коллег-специалистов, знает о работах львовских юристов Владимира Макарчука и Игоря Адамчука, исследовавших советскую внешнюю политику 30-х — 40-х годов с правовой точки зрения? Кто знает о том, что петербургские историки Олег Кен и Александр Рупасов детально исследовали советскую политику по отношению к странам Прибалтики 20-х — 30-х годов — и пришли к далеким от обличительных мантр выводам? Более известны исследования московских историков Михаила Мельтюхова и Александра Шубина, но и их голоса практически не слышны.
Мы убеждены, что трагические события 30-х — 40-х годов ХХ века нужно исследовать как можно тщательнее. При этом, однако, необходимо соблюдать некоторые элементарные принципы научного исследования. Нужно помнить, что мерить былые события современными мерками следует крайне осторожно, что использовать формулировки современного международного права для оценки действий Советского Союза в 30-х — 40-х годах столь же абсурдно, как и для оценки аннексии Техаса Соединенными Штатами, Столетней войны во Франции или римских завоеваний. Нельзя вырывать действия Советского Союза на международной арене из исторического и политического контекста, некорректно осуждать советские акции, закрывая глаза на аналогичные акции США, Великобритании и Франции. Подобный подход (а у него, к сожалению, достаточно много сторонников как в России, так и за рубежом) — совсем уж откровенная демонстрация двойных стандартов, недопустимых для историков. Столь же сомнительными для историка являются любые попытки подменять принципы историзма псевдоморальными спекуляциями; попытки, прямо направленные на политически ангажированное искажение прошлого.
Вопрос № 1
Утверждается, что заключение «пакта Молотова — Риббентропа» было предопределено тоталитарной сущностью нацистского и сталинского режимов. Насколько последовательно Москва и Берлин шли к заключению подобного пакта со времен установления нацистского режима в Германии и укрепления сталинского — в СССР?
Тезис о том, что «тоталитарные режимы Германии и СССР неизбежно должны были договориться, поскольку оба они были тоталитарными» сегодня достаточно популярен, прежде всего — в Европе. Однако с действительностью этот тезис не имеет абсолютно ничего общего. На самом деле именно Советский Союз в 30-е годы выступал наиболее последовательным противником экспансионистских и реваншистских планов нацистской Германии.
Уже 3 февраля 1933 года, через несколько дней после назначения Адольфа Гитлера рейхсканцлером Германии, лидер нацистской партии в качестве цели своей политики заявил «завоевание нового жизненного пространства на востоке и его беспощадную германизацию».
[1]
Спустя несколько недель нацистами был организован поджог здания Рейхстага, в котором были обвинены коммунисты. Последовавшие за этим преследования коммунистов, антиеврейские акции и костры из книг на площадях немецких городов не могли вызывать симпатий в Москве; уже в июне 1933 года СССР заявил Германии о прекращении военного сотрудничества. В дальнейшем советско-германские отношения продолжали ухудшаться. Когда полтора года спустя, в декабре 1934 года, советского посла в Лондоне Ивана Майского спросили об отношении СССР к Германии и Японии, ответ был лапидарен. «Наши отношения с этими двумя странами характеризуются… наличием сильных подозрений в том, что они имеют агрессивные стремления в отношении нашей территории», — ответил советский посол.
[2]
Угроза немецкой экспансии на восток заставила советское руководство настойчиво противодействовать нацистским планам (разумеется, дипломатические контакты с Германией при этом не были разорваны). Этот курс прочно ассоциируется с именем наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова.
