Неженское дело

Джеймс Филис Дороти

Глава I

В то утро, когда умер Берни Прайд – впрочем, это вполне могло произойти и следующим утром, потому что Берни умер по собственному усмотрению и явно не думал, что примерное время его смерти заслуживает быть отмеченным, – поезд подземки, в котором ехала Корделия, застрял на перегоне, и она на полчаса опоздала на работу. Она вылетела со станции «Оксфорд сёркус» под яркое июньское солнце, промчалась мимо ранних прохожих, изучающих витрины универмага «Дикинз энд Джоунз», и оказалась на шумной Кингли-стрит, вдоль которой ей пришлось прокладывать себе путь, пробираясь между запруженным людьми тротуаром и вереницей припаркованных автомобилей и фургонов. Она понимала, что для спешки нет никаких оснований, что это всего лишь симптом ее одержимости порядком и точностью. В ее расписании на сегодня не было никаких дел. Посетителей не ожидалось. Работу себе она придумывала сама. Вместе с мисс Спаршотт – временной машинисткой – они рассылали информацию об их агентстве всем лондонским юристам в надежде привлечь клиентуру. Мисс Спаршотт, возможно, как раз этим занята и посматривает на часы, выбивая раздраженное стаккато по поводу каждой минуты опоздания Корделии. Губы этой малосимпатичной особы были постоянно плотно сжаты, словно для того, чтобы выпирающие верхние зубы не повыпрыгивали изо рта. На ее узеньком подбородке торчал одинокий жесткий волос, который рос быстрее, чем его выщипывали. Этот рот и этот подбородок казались Корделии наглядным опровержением идеи равенства всех людей от рождения, и время от времени она искренне пыталась вызвать в себе чувство симпатии к мисс Спаршотт, чья жизнь прошла в крошечных комнатушках. Масштабы ее существования измерялись пятипенсовиками, скормленными газовой плите, а отпущенные ей свыше таланты сводились главным образом к строчке и ручной обметке, ибо мисс Спаршотт была искусной портнихой, прилежной посетительницей курсов кройки и шитья при Совете Большого Лондона. Вещи, которые она носила, были прекрасно сшиты, но настолько лишены примет времени, что всегда оставались как бы вне моды. У нее были прямые юбки, серые или черные, являвшие собой образцово выполненные операции по обработке складок и вставке «молний». Она шила себе блеклых пастельных тонов блузки, по которым без всякой меры была разбросана коллекция бижутерии. Скроенные ею платья только подчеркивали бесформенность ее ног с толстыми лодыжками.

У Корделии не было дурных предчувствий, когда она открывала дверь с улицы, всегда закрытую на задвижку для удобства скрытых съемщиков помещения и их посетителей. Новенькая бронзовая табличка слева от двери ослепительно сверкала на солнце в несообразном контрасте с выцветшей и покрытой грязной коркой стеной. Корделия окинула табличку одобрительным взглядом.

СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО ПРАЙДА

(Совладельцы: Бернард Дж. Прайд и Корделия Грей)

Потребовалось несколько недель терпеливых и тактичных уговоров, чтобы убедить Берни не добавлять слов «бывший сотрудник следственного отдела полиции» к его фамилии и «мисс» – к ее. В остальном все на табличке было правильно: сначала Берни Прайд, потом – она, потому что Корделия, став совладельцем агентства, не привнесла с собой ни специальных знаний или опыта, ни капитала. Словом – ничего, кроме своей молодой энергии и живого ума, который, как она подозревала, чаще обескураживал компаньона, чем восхищал, да еще привязанности к самому Берни, в которой жалость часто смешивалась с раздражением. Она почти сразу заметила, что жизнь бесповоротно повернулась к нему спиной. Об этом можно было догадаться по многим приметам. Ему, например, никогда не доставалось самое удобное сиденье в автобусе – впереди, слева. Стоило ему восхититься прекрасным пейзажем за окном поезда, как его моментально загораживал встречный состав. Бутерброды из его рук падали исключительно маслом вниз. «Мини» – его малолитражка – достаточно надежная, когда за рулем сидела она, отказывалась служить Берни и ломалась в самое неподходящее время, на самых оживленных перекрестках. Корделия иногда спрашивала себя, неужели, приняв в порыве отчаяния (или в припадке мазохизма) предложение стать его компаньоном, она добровольно приняла на себя и все его неудачи? Она совершенно не чувствовала себя в силах отвратить от него злой рок.

Глава II

На другой день Корделия выехала с Кремона-роуд, когда еще не было семи утра. Несмотря на всю усталость предыдущего вечера, она заставила себя закончить сборы, прежде чем улеглась спать, тем более что времени на это ушло немного. Как учил ее Берни, она первым делом проверила, все ли в порядке в чемоданчике с инструментами для осмотра места преступления. Совершенно излишняя предосторожность – им никто ни разу не пользовался. Затем она зарядила новую кассету в фотоаппарат «Поляроид» и выбрала из кипы дорожных карт те, что могли ей пригодиться. В рюкзак она сложила несколько банок консервов из запасов Берни. После недолгих раздумий там же оказались портативный транзистор и книга профессора Симпсона по судебной медицине. Наконец она нашла чистый блокнот и на первом листке написала: «Дело Марка Кэллендера», а несколько последних разграфила, чтобы легче было учитывать расходы. Вся эта подготовительная возня обычно и была самой приятной частью работы. Потом начиналась рутина, наводящие тоску неудачи, разочарования. Готовиться и строить планы Берни умел блестяще – его подводило неумение выполнять задуманное.

В последнюю очередь она позаботилась об одежде. Если жара будет продолжаться, ее плотный костюм, купленный в очень дорогом магазине, чтобы производить впечатление на солидных клиентов, носить будет невозможно. Хорошо, а если ей придется беседовать с ректором колледжа? В таких случаях нужно, чтобы с порога в тебе увидели профессионала. А встречают-то по одежке. Решено – костюм уложен в багаж. Поедет она в коричневой замшевой юбке и джемпере с короткими рукавами. Джинсы и остальные теплые вещи – в чемодан.

Как только она выехала из суматохи улиц северной части Лондона, поездка стала доставлять ей удовольствие. «Мини» вела себя послушно. Сельский пейзаж радовал глаз. Она горевала по Берни, но, откровенно говоря, сердце ее переполняла радость, что этим делом она будет заниматься самостоятельно. Здесь ее ждет успех, почему-то казалось ей. Она мчалась по сельской дороге, полная самых радужных надежд.

Добравшись до Даксфорда, она далеко не сразу нашла усадьбу Саммертриз, поскольку ее владелец, майор Марк-ленд, явно считал свою персону слишком известной, чтобы указывать в своем адресе название улицы. Ей, однако, повезло – скоро попался один из местных жителей, который действительно хорошо знал окрестности и детально, словно боясь, что краткий ответ будет вопиющей невежливостью, показал ей путь. Корделии пришлось найти подходящее место для разворота и мили две проехать обратно, потому что мимо Саммертриз она уже проскочила.

А вот, должно быть, и то, что ей надо. Огромное викторианское строение из красного кирпича, довольно-таки далеко отстоящее от дороги. Корделии оставалось только удивиться, кому могло понадобиться такое уродливое жилище, и, уж если это было абсолютно необходимо, зачем нужно было возводить этого типично городского монстра в самом сердце сельской Англии? Она припарковала машину на обочине в стороне от ворот усадьбы и пошла к дому пешком. До ненатуральности ухоженный сад своим уродством вполне соответствовал дому. Посреди лужайки были разбиты две прямоугольные клумбы, сочетание цветов на которых – красный, белый, синий – наводило на патриотические мысли. «Не хватает флагштока с национальным флагом», – подумала Корделия.