Мистер Томсон провел в милой провинциальной гостинице немало прекрасных дней, работая над книгой и наслаждаясь сельскими пейзажами. И он сохранил бы о той поре только приятные воспоминания, если бы по глупости не зашел в комнату, которой избегали даже хозяева гостиницы…
А там правда были крысы? Я спрашиваю, потому что в противном случае все происходило иначе. Точную дату назвать не могу, но когда мне рассказывали эту историю, я был молод, а рассказчик стар. И не его вина, что у меня этот рассказ выходит не слишком связным.
Это случилось в Саффолке, недалеко от побережья. В том месте, где дорога сначала внезапно ныряет вниз, а затем резко идет в гору; если ехать на север, то слева от дороги, на самом подъеме стоит дом. Высокое кирпичное здание, сужающееся кверху; построено, кажется, около 1770-го. Фасад увенчан небольшим треугольным фронтоном с круглым окошком посередине. На заднем дворе находятся сараи, конюшня, конторские помещения, а за ними, как и положено, раскинулся сад. Неподалеку растут хилые сосенки, а дальше простираются заросли утесника. Из верхнего окна на фасаде открывается вид на море. Перед дверью торчит шест с табличкой; точнее, торчал, поскольку тогда это была приличная гостиница, которая теперь, я полагаю, уже таковой не является.
Именно в эту гостиницу ясным весенним днем приехал из Кембриджского университета в дни своей молодости один мой знакомый, мистер Томсон, страстно мечтая об одиночестве, сносном жилье и времени для чтения. Все это он там и нашел, так как хозяин гостиницы и его жена сбивались с ног, создавая все удобства единственному постояльцу. У Томсона была большая комната на втором этаже с видом на дорогу, а то, что окна выходили на восток — подумаешь; дом был теплым, а планировка — прекрасной.
Дни проходили спокойно и бесцветно; утром Томсон работал, днем прогуливался по окрестностям, вечером перекидывался парой слов с деревенскими жителями или служащими гостиницы, затем светски пил бренди с водой, еще немного читал и, сделав несколько заметок, укладывался спать — и так хорошо продвигалась работа, так хорош был в этом сезоне апрель (чему я верю так же охотно, как и сводкам погоды хроник «Свистуна Орландо», назвавшего тот год «прелестным»), что Томсона вполне устроило бы, если бы так продолжалось весь месяц, бывший в его распоряжении.