Джунгли Центральной Америки хранят тайны майя, одного из самых загадочных народов в истории. Кто они были? Откуда явились? Оставили ли какие-нибудь вести для нас, ныне живущих? Вот уже более 200 лет с тех пор, как в 1773 году были открыты руины их знаменитого города Паленке

[2]

, ученые и писатели пытаются ответить на эти вопросы. Этот великолепный город, раскопки которого еще не завершены, постоянно находящийся под угрозой исчезновения из-за окружающих его джунглей, — является одним из чудес Нового Света. Его пирамиды, храмы, дворцы, построенные из прекрасного белого известняка, с искусством, которое может сделать честь даже зодчим Ренессанса, продолжают восхищать всех, кто видит их. Но вполне оценить это сокровище мы смогли только со второй половины нашего столетия, когда началась постепенная расшифровка надписей, украшающих стены многих основных зданий, построенных майя.

Перед нами предстает жизнь народа, очень непохожая на нашу собственную. В отличие от нас, в личной собственности майя было лишь немногим больше вещей, чем необходимо для жизни. Они занимались земледелием, пользуясь простейшими орудиями труда, выращивали маис и некоторые другие зерновые культуры. В то же время их роскошно одетые правители совершали странные и болезненные ритуалы над собой, чтобы обеспечить плодородие почвы. Общество майя делилось на сословия, так что и правители, и крестьяне знали свое место, но было одно существенное различие между этим обществом и сообществами Европы Темных веков

[3]

: майя были опытными астрономами. Сами они считали, что живут в пятую эпоху Солнца, что в четыре предыдущих эпохи сменились четыре человеческих расы, прежде чем появились современные люди. Все эти культуры погибли во время великих катаклизмов, и лишь немногие люди остались в живых и поведали о том, что произошло. Согласно хронологии майя, современная эпоха началась 12 августа 3114 года до н. э. и будто бы должна завершиться 22 декабря 2012 года н. э. К этому времени Земля, которую мы знаем ныне, должна, согласно предсказаниям майя, снова изменить свой облик из-за ужасных землетрясений. Много книг написано о народе майя, но до сих пор никто пока не объяснил ни происхождения их замечательного календаря, ни того, откуда они взяли именно эти даты. Правда, много было написано о структуре их календаря (о чем подробнее будет рассказано в следующих главах), но причины, побудившие майя создать такие сложные системы отсчета времени, как Длительный счет, пока что остаются невыясненными. Только сейчас, когда «будильник», созданный майя, готов зазвонить, мы, кажется, подходим к пониманию того, в чем тут дело. Мы начинаем понимать, что они обладали некими знаниями, значение которых трудно переоценить не только для самих майя, но и для выживания рода человеческого в наше время.

По нашим стандартам, их цивилизация выглядит «примитивной» — у них не было механизмов, не было автомобилей, не говоря уж о компьютерах, но зато было немало достижений в другом смысле. Как показали недавние исследования, майя умели развивать свои психические способности в такой степени, что нам это даже трудно себе представить

За время существования своей культуры начиная с глубокой древности и позже, в течение своего «золотого века» VII–IX столетий н. э., и в постклассический период, продолжавшийся еще несколько веков, майя создали немало великих произведений искусства. А потом они исчезли из истории так же загадочно, как некогда появились. По каким-то причинам, которые нам в точности не известны, их культура потерпела крах, и они покинули свои города. Значительная часть региона, где народ майя некогда жил, изучал звезды и строил свои знаменитые пирамиды, превратилась в джунгли. Когда тольтеки, а позднее ацтеки стали хозяевами в более северных районах вокруг нынешнего Мехико-сити, уцелевшие майя ушли на южную возвышенность или на равнины полуострова Юкатан, на севере. Центральный, же район, где их культура в свое время достигла наивысшего расцвета, был ими навсегда оставлен.

В 1511 году

Ацтеки были воинственным народом, который появился в долине Мехико в XIII веке н. э. (рис. 1). Существует предание, что они пришли из северной части Мексики, из местности под названием Атцлан

[7]

, откуда будто бы и происходит наименование «ацтеки», хотя сами себя они называли и мексиканцами. Согласно легендам, записанным позднее испанскими хронистами, этот народ в долину Мехико привел их вождь, ясновидящий Теноч. Он будто бы увидел вещий сон, в котором ему было сказано, что народ его должен странствовать, пока не придет на свою землю, которую узнает, увидев орла, борющегося со змеей. Когда они, наконец, прибыли в долину Мехико, значительную часть которой в то время занимало огромное озеро, все окружающие земли были уже заняты другими племенами. Понятно, что пришельцев они встретили недружелюбно и вовсе не были намерены делиться с ними своей территорией. Посовещавшись, местные жители нашли решение: они предложили пришельцам поселиться на необитаемом острове посреди озера.

Предложение поселиться на этом острове являлось западней: местные жители знали, что там полным-полно ядовитых змей, и надеялись, что благодаря змеям ацтекская проблема решится сама собой. Но аборигенов ждало разочарование. Когда Теноч со своими людьми попали на остров, они увидели знамение, которое давно искали: орла, в клюве которого извивалась змея. Обрадованный Теноч провозгласил, что они, наконец, добрались до земли, о которой шла речь в вещем сне. И змеи не заставили ацтеков покинуть остров, потому что на родине пришельцев змеи считались очень вкусной едой. Возблагодарив местных жителей за землю, на которой к тому же оказалось так много вкусной еды, ацтеки начали строить на острове новый город, который они назвали «городом Теноча», Теночтитланом

[9]

.

4 марта 1519 года Эрнан Кортес, имевший в своем распоряжении 11 кораблей, 600 солдат, 16 лошадей и несколько пушек, высадился на Мексиканское побережье и вскоре захватил город Табаско. Он основал новую испанскую колонию Веракрус, провозгласил себя капитан-генерал ом и сжег корабли, лишив свой отряд возможности отступать. Движимый жаждой золота, обретя союзников из числа местных жителей, Кортес отправился в поход на ацтекскую столицу Теночтитлан. Так началась одна из самых знаменитых авантюр в истории человечества. Конкистадорам было суждено сокрушить империю, о мощи которой они первоначально и сами не имели представления.

Сначала и ацтеки, и их враги считали испанского завоевателя Кортеса и впрямь богом Кецалькоатлем

[12]

, возвращение которого давно уже было предсказано. Как бы то ни было, Кортес действительно пришел с мечом и примерно за два года сокрушил Ацтекскую империю. К 13 августа 1521 года Теночтитлан был взят испанцами, Монтесума II погиб, а его преемник Куаутемок, последний ацтекский правитель, превратился в заложника Кортеса

[13]

. Так одна из богатейших стран мира, дотоле вовсе неизвестная европейцам, стала провинцией Испании.

Когда Кортес попал в Теночтитлан, он был изумлен и шокирован тем, что там увидел. Это была большая, великолепная столица, город самобытной культуры. Он возвышался на острове посреди озера и окружен был сетью каналов, соединяющих множество искусственных островков. Там выращивали маис, красный перец и бобы, и сейчас столь распространенные в Мексике. После городов Европы столица ацтеков показалась Кортесу огромной (по некоторым оценкам, ее население составляло тогда около 200 тысяч человек). Большинство домов было глинобитными, но знать и жрецы жили в великолепных каменных дворцах. Были в городе и базарные площади. В центре столицы располагался храмовый комплекс, включая ступенчатые пирамиды

[14]

. Они поражали своим великолепием, но от этих монументальных, зданий исходил отвратительный запах. Ведь именно здесь ацтекские жрецы осуществляли кровавые жертвоприношения. После того как сердца жертв приносили в жертву, мертвые тела сваливали на ступенях пирамид. Испанцы, сообщившие об увиденном, утверждали даже, что ацтеки были каннибалами, хотя, возможно, это и клевета.

Прежде чем Мексика добилась независимости, туда допускались лишь немногие иностранцы-неиспанцы, а за теми, кому разрешался въезд, осуществляли надзор. Одним из тех, кому удалось туда попасть, был неаполитанец Джиованни Карери. В 1697 году он прибыл в Акапулько после тяжелого путешествия по морю из Манилы (Филиппины тогда тоже были частью Новой Испании). Карери много путешествовал по стране и был поражен тем, сколько ее богатств было сосредоточено в руках служителей церкви. Однако он подружился со священником доном Карлосом де Сигвенца и Гонгора, изгнанным из ордена иезуитов. Последний водил дружбу с индейцами и собрал бесценную коллекцию рукописей и рисунков, уцелевших во время массовых сожжений 150-летней давности. Одним из друзей священника был некий дон Хуан де Альва, сын Фернандо де Альва Кортеса Ихтильхочитля, потомка одного из индейских правителей. Это был образованный человек, написавший первую историю Мексики на испанском языке. Сигвенца показал эту книгу Карери, который был поражен тем, что там шла речь о древнем мексиканском календаре, утраченном во время завоевания. С помощью этого календаря, как было сказано в книге, ацтекские жертвы вели довольно точную хронологию в течение длительного периода. Она основывалась на 52-летних и 104-летних циклах, а кроме того, жрецы отмечали солнцестояния, равноденствия, а также вычисляли движение планеты Венера.

Сигвенца и сам много занимался древней хронологией Мексики. Будучи профессором математики в университете Мехико, профессиональным астрономом, он мог делать это вполне квалифицированно. Располагая редкими документами, умело вычисляя траектории Солнца, Луны, комет, других небесных тел, он смог реконструировать хронологию индейцев и проделал эту работу с такой точностью, что даже восстановил некоторые важные даты, включая дату основания столицы ацтеков Теночтитлана — 1325 год. Он также пришел к выводу, что еще до легендарных тольтеков в этих краях жил народ ольмеков

[23]

, или «каучуковых людей» (в этом регионе Мексики росло много каучуковых деревьев). Сигвенца верил, что этот народ пришел из мифической Атлантиды и именно он строил пирамиды Теотиуакана. Этими оригинальными соображениями он поделился с Карери, и последний добросовестно включил теорию об Атлантиде вместе с материалом о календаре в свою книгу, написанную по возвращении в Европу. Сделал это Карери как раз вовремя, потому что после смерти Сигвенцы в том же году его бесценный архив был частично уничтожен инквизицией, часть же документов просто пропала. Рукописи его достались иезуитам, но также были утрачены (возможно, до сих пор находятся в какой-нибудь библиотеке), после того как этот орден, в свою очередь, был изгнан из Мексики в 1767 году.

Так как большинство европейцев считало, что до испанского завоевания ацтеки были дикарями, в лучшем случае умевшими считать на пальцах, сообщение Карери об ацтекском календаре было воспринято скептически. К тому же автору мешало то обстоятельство, что сам он был слабым «математиком и не мог как следует изложить аргументы Сигвенцы. Но, по крайней мере, он сохранил информацию об ацтекском календарном камне для потомства. Вскоре еще один исследователь прочел книгу Карери, приехал в Мексику и продолжил исследование ее прошлого.

Барон Фридрих Генрих Александер фон Гумбольдт был хорошо известен в европейских литературных и политических кругах и водил дружбу с Гете, Шиллером и Меттернихом. Он собирался отправиться в Египет с военной экспедицией Наполеона, но корабль, на котором он должен был отплыть, погиб во время бури. Вместо этого он в поисках приключений отправился в Америку. В 1803 году Гумбольдт с группой друзей прибыл в Акапулько. Они привезли с собой разнообразное научное оборудование, включая телескопы. Произведя описание местности, они отправились в Мехико-сити. Хотя Гумбольдт был протестантом, его хорошо принял вице-король, он даже допустил гостя в государственный архив. Затем Гумбольдт решил ознакомиться с древними реликвиями, которые еще оставались в Мехико. Одной из таковых оказался большой каменный круг, изображающий Солнце, раскопанный всего лет за двенадцать до того. Его тщательно обследовал Леон и Гама, историк, посвятивший свою жизнь изучению мексиканских документов, подобно Сигвенце хорошо владевший науатлем — родным языком индейцев. Леон узнал в камне легендарный ацтекский календарь, известный ему подписаниям Ихтильхо-читля и Сигвенцы. Однако, когда он опубликовал об этом сообщение, испанское духовенство высмеяло исследователя. Служители церкви были уверены, что камень — просто жертвенный алтарь, а сложные рисунки и орнаменты — чисто декоративные (рис. 3).

Как ни удивительно, за два с лишним столетия, истекших после испанского завоевания, ни ученые, ни авантюристы не придавали особого значения южной части страны. Они предпочитали северные районы, может быть, из-за жаркого и нездорового климата на юге, а скорее всего из-за явного недостатка там минеральных ресурсов. В результате юг Мексики и теперь еще остается в значительной мере индейским, там сохраняются многие прежние традиции и до сих пор существуют сепаратистские тенденции. Последнее восстание произошло там в 1994 году против центрального правительства. Город Сан-Кристобаль де лас Казас оказался в руках «запатистов»-партизан, назвавшихся так по имени Эмилиана Запаты, знаменитого мексиканского борца за свободу. Много людей тогда погибло, и лишь с трудом, с помощью армии, удалось властям подавить восстание, причем правительство оказалось в очень затруднительном положении: ведь оно надеялось произвести хорошее впечатление на Всемирный банк, доказать, что Мексика — надежная страна для инвесторов.

Люди, организовавшие это выступление, были потомками одной из ветвей майя

[25]

, создателей величайшей из доколумбовых цивилизаций Америки. Мало что было известно об их удивительном прошлом до того, как в 1773 году брат Ордоньес, священник из городка Сиудад Реаль в штате Чьяпас услышал, что где-то в джунглях есть огромный заброшенный город. Вполне в колониальном духе, он велел своим прихожанам отнести его в паланкине за 70 миль к месту предполагаемого расположения этого города. Там ему открылась панорама города в джунглях, знаменитого Паленке. Этот заброшенный город, состоявший из храмов, пирамид и дворцов, построенных из белого известняка, расположился у гряды холмов, поросших тропическим лесом. Здесь-то и возвели некогда майя свой замечательный город, многие загадки которого и сейчас еще не разгаданы историками и археологами. Священник Ордоньес написал о своих изысканиях книгу «История создания неба и земли». Он назвал этот заброшенный город, в духе местной мифологии, «Великим городом змей». Священник утверждал, что Паленке основали люди, явившиеся из-за океана, и вождем их был Вотан, чьим символом являлась змея.

История Вотана описана в книге «Киче майя», которая в 1691 году была сожжена Нуньесом де ла Вега, епископом Чьяпаса. К счастью, часть этой книги епископ скопировал, и именно из этой копии Ордоньес и узнал историю о Вотане. Вотан будто бы явился в Америку с группой последователей, одетых в длинные одежды. Туземцы встретили его дружественно и признали правителем, и пришельцы женились на их дочерях. Хотя епископ и сжег книгу, он всерьез воспринял предание о том, что Вотан якобы спрятал клад в каком-то подземном укрытии. Обыскав всю епархию, он, наконец, нашел, как ему показалось, то, что искал. Однако ему досталось лишь несколько закрытых глиняных сосудов, небольшое количество зеленых самоцветов (вероятно, нефритов), а также несколько рукописей (последние он вскоре сжег на базарной площади вместе с книгой о Вотане).

Ордоньес вычитал в своей копии, что Вотан четыре раза пересекал Атлантику, чтобы побывать в родном городе под названием Валюм Чивим. Священник заключил, что это — Триполи в Финикии. Из этого следовало, что Вотан был финикийским моряком, открывшим Америку почти за две тысячи лет до Колумба. Согласно этой же легенде, во время одной из своих поездок Вотан посетил большой город, где строили храм до самого неба, хотя это строительство должно было вызвать смешение языков. Епископ Нуньес в своей книге о штате Чьяпас высказал уверенность в том, что Вотан посетил город Вавилон с его знаменитой башней. Так как башня, о которой идет речь, судя по описанию, имела вид зиккурата и поскольку Вавилон был крупнейшим городом мира в эпоху расцвета Финикии, версия эта представляется соблазнительной. Зиккураты Междуречья представляли собой храмы в виде ступенчатых пирамид и были очень похожи на пирамиды в Паленке, так что предположение епископа не столь уж фантастично. После открытия Ордоньеса было решено составить официальное описание руин, и задачу эту поручили выполнить капитану артиллерии дону Антонио дель Рио. Он организовал группы из местных жителей, которые с помощью мачете расчищали джунгли, освобождая одно замечательное здание за другим. Один из помощников капитана сделал рисунки самых великолепных зданий и слепки самых красивых рельефов. Дель Рио считал, что здания эти, возможно, возвели римляне, и цитировал разных авторитетов, которые утверждали, что в древности Северную Америку посещали египтяне, греки, бритты и другие.

Его доклад, посланный в Мадрид, отрицательно восприняло духовенство, и вскоре он был погребен в архивах. Но все же он не был утрачен, так как с доклада сделали копию, которая хранилась в городе Гватемале. Эту рукопись издал один итальянец, доктор Феликс Кабрера, который в предисловии утверждал, что карфагеняне побывали в Америке перед Первой Пунической войной (264 год до н. э.) и, взяв в жены местных девушек, дали начало народу ольмеков. Эта исправленная и дополненная версия доклада дель Рио стала известна в Лондоне и привлекла внимание книготорговца Генри Бертуда, который ее перевел и опубликовал под заглавием «Описание древнего города, открытого в районе Паленке»

Конечно, полное разрушение культур древней Мексики нанесло непоправимый ущерб культурологии. Многие документы, памятники, даже и языки оказались утраченными в период испанского завоевания, так что о культуре древних майя мы многого уже не узнаем. И все же последние два столетия отмечены немалыми достижениями; многое удалось восстановить, вернув из исторического небытия. Лишь часть этой работы была проведена самоотверженными любителями, такими как Стефен, Модели или Шарней. Значительный вклад в изучение и расшифровку текстов майя внесли и- другие исследователи. Пожалуй, особую роль здесь сыграла такая колоритная личность, как уже упоминавшийся Брассер де Бурбург. Теперь академики презирают его за веру в существование древней Атлантиды, но ведь это был образованнейший человек, принятый в высших кругах тогдашнего европейского общества. Правительство Наполеона III поручило ему даже написать книгу о Юкатане. Иллюстрации же к этому тексту были выполнены графом Вальдеком, которого сегодня также воспринимают довольно скептически из-за его концепции «диффузий». Он не считал культуру майя вполне самобытной, полагая, что они многое переняли у халдеев, финикийцев и других восточных народов. Вальдек, по-видимому, был очень работоспособным человеком, потому что трудился около года, изучая и зарисовывая руины Паленке, причем четыре месяца жил в походных условиях, в здании, которое и теперь известно как Дом счета. Он, очевидно, был оригиналом: говорят, что в сто лет этот человек женился на 17-летней девушке, а еще отдавал много сил приготовлению хрена, который ел в течение шести недель каждой весной.

Подобные рассказы, видимо, немало занимали сплетников, что же касается опубликованных иллюстраций Вальдека, то они вызывали всегда множество нареканий из-за неточностей в изображении. Его рабочие зарисовки, которые сейчас хранятся в Библиотеке Ньюберри, в Чикаго, отличаются очень высоким качеством. Поэтому вполне вероятно, что, работая над опубликованными литографиями, он приспосабливал их к вкусам публики, которой хотелось романтических образов, наподобие тех, что содержались в известном «Описании Египта»

Что до Брассера, то он родился во Франции в 1814 году. Начал он с карьеры среднего беллетриста, но потом (примерно к 30 годам) понял, что достичь чего-то в жизни можно, лишь имея связи. Брассер поступил на церковную службу вовсе не из особой религиозности, а ради карьеры. В прошлом веке образованный джентльмен мог без особых затруднений стать аббатом. Это звание часто вовсе не было связано с обязанностями священнослужителя, но зато очень подходило людям, которые хотели стать учителями детей знати или же, как Брассер, любили рыться в церковных архивах. Как мы видели, он потрудился основательно и, в частности, в 1862 году сделал достоянием публики «Сообщение о делах в Юкатане» епископа Ланды, а также два упомянутых выше сборника текстов, объединенных ныне в «Мадридский кодекс». Он изучил и третий сборник текстов, касающихся майя, опубликованный в издании Кингсборо в 1831–1838 годы.

Ознакомившись с «Сообщением» Ланды, Брассер смог приступить к расшифровке трех сборников текстов майя. Прежде главное препятствие состояло в том, что никто не знал ключа к иероглифам майя. К тому же многие считали, что эти «примитивные» индейцы неспособны выражать сложные идеи в письменной форме. Но работа Ланды в археологии майя сыграла роль Розеттского камня

В то время уже было известно, что ацтеки и майя пользовались двумя календарями. В первом год состоял всегда из 260 дней и назывался «тцолкин», а во втором «нечетный год» состоял из 365 дней. Брассер в «Сообщении» отыскал таблицу с названиями дней в календаре «тцолкин», которых было 20. Более того, рядом с каждым названием по-испански стоял соответствующий иероглиф майя. Взволнованный исследователь понял, что перед ним календарный словарь, ключ к пониманию счета времени индейцев майя. Теперь он мог заняться и анализом текстов, содержащихся в сборниках.

Одним из достижений культуры майя (в отличие от более поздней, ацтекской) было умение обращаться со своим довольно сложным календарем. Сейчас на Западе мы пользуемся григорианским календарем (модернизированный вариант юлианского), в котором отсчет времени ведется применительно к одному событию, к Рождеству Христову, которое произошло, так сказать, в нулевой год н. э. Все предыдущие годы отнесены к периоду до нашей эры, последующие относятся к нашей эре. Пользуясь нашим календарем, мы можем датировать любые события прошедших эпох, а также — будущие годы. Мы уже настолько привыкли к своему григорианскому календарю, что порой забываем о том, что он не единственный, которым пользуются в современном мире, и что люди не пользовались им в далеком прошлом. Что до жителей Центральной Америки, то до испанского завоевания они, конечно, вели счет времени не от Рождества Христа, а от другого события — от «Рождения Венеры». Красавица богиня из европейской мифологии тут ни при чем. Имелся в виду «первый восход» — появление на небесах планеты Венеры. Майя были великими астрономами и вели систематические наблюдения за движением планеты Венеры по орбите, что и составило основу сложной календарной системы, просуществовавшей много столетий.

Открытию календарной системы, основанной на Длительном счете индейцев майя, мы обязаны во многом трудам немецкого библиотекаря Эрнста Фёр-стемана. С 1867 года он начал работать в Дрезденской библиотеке, и так случилось, что именно в этой библиотеке хранился самый значительный сборник документов, касавшихся майя — так называемый Дрезденский кодекс. В 1880 году Фёрстеман начал серьезно изучать этот сборник. Прежде всего, он начал делать очень точные факсимильные копии и изготовил их 60. Это оказалось кстати, потому что оригинал сильно пострадал от воды при хранении в винном погребе во время Второй мировой войны.

Уже в 1882 году американец Сайрус Томас, изучая фотографию одной надписи, заключил, что цифры майя следует читать слева направо и сверху вниз. Фёрстеман, работая с Дрезденским кодексом и с «Сообщением» Ланды, продолжил эту работу, и ему удалось разъяснить загадки календаря майя. Немецкий исследователь установил, что их счет времени основывался не на десятичной, как у нас сейчас, а на двадцатичной системе, что майя фиксировали даты с помощью Длительного счета и что начало большого календарного цикла у них приходилось на 4 ахау, 8 куму не одну тысячу лет назад.

Чтобы это понять, необходимо усвоить еще кое-что из представлений майя о счете времени. Помимо пользования «тцолкином» (год из 260 дней), «нечетным годом» (из 365 дней) и календарным циклом в 52 года, майя вели также особый счет дням. С небольшими вариациями, они пользовались своей двадцатичной системой, считая время в «кинах», «уиналах», «тунах» и т. д. Эта система, на первый взгляд, может показаться очень громоздкой, но это не так, если помнить о двадцатичной системе исчисления времени. Принцип ее выглядел так:

20 кинов-дней = 1 уиналу (20-дневный месяц)

Но майя занимались не только счетом дней и созданием концепции времени. Они также были опытными астрономами. Когда города майя освобождались от джунглей, археологи, изучавшие эти поселения, обратили внимание на то, что расположение храмов и других зданий имело для майя очень большое значение. Как и другие народы, народы Центральной Америки, майя придавали особый смысл движению небесных тел. Нередко коньки крыш и порталов

[39]

, довольно важные части храмов майя, были ориентированы таким образом, что их положение обозначало восход, кульминацию и закат тех или иных звезд. Особенно интересовали майя созвездие Плеяды, а также траектория таких планет, как Меркурий, Венера, Марс и Юпитер. И уж конечно, они очень внимательно наблюдали за движением Солнца и Луны, а потому умели предсказывать затмения.

Фёрстеман первым заметил, что в Дрезденском кодексе содержались таблицы предсказаний затмений. Сейчас для расчетов затмений мы используем алгебраические вычисления, но, как известно из источников, майя действовали по-другому: они сочетали астрономические наблюдения и справочные таблицы. Таблицы Дрезденского кодекса должны были дать жрецам не только информацию о будущих затмениях

[40]

, но и о том, как соотнести их с 260-дневным календарем «тцолкин». Говоря кратко, они составляли свои таблицы из расчета на 11 958 дней, что почти точно соответствует 46 годам «тцолкин» (11 960 дней). Это полностью соответствует 405 лунным месяцам (также 11 960 дням). Авторами таблиц были также составлены дополнения, корректирующие их основные данные, что обеспечивало их точность до одного дня в течение 4500 лет. Это — удивительное достижение.

При всей важности затмений, не меньший интерес для майя представляла планета Венера. Фёрстеман установил, что в Дрезденском кодексе около пяти страниц посвящено расчетам, касающимся этой планеты. Похоже, что майя интересовали не столько повседневные сведения о Венере, сколько средний цикл ее вращения за длительные периоды времени. На Венере год составляет от 581 до 587 дней (средняя величина — 584). Именно эта цифра и ее кратные особенно интересовали жрецов — составителей таблиц. Но еще интереснее, что в Дрезденском кодексе есть числа, имеющие особое значение для составителей текстов. Э*о число 1 миллион 366 тысяч 560 дней. Оно имеет отношение к начальной точке эпохи, о которой идет речь в кодексе — к «рождению Венеры». Особое значение этой цифры заключается в том, что она имеет отношение также ко всем важным временным циклам.

Действительно, 1 366 560 =

260 х 5256 (число «тцолкинов»)

Астрология является одним из факторов раскола между людьми. Это самое древнее из всех знаний многим кажется чуть ли не вершиной мировой мудрости; но и немало людей, особенно среди ученых, которые видят в ней просто суеверие. Если это и суеверие, то захватило оно не только европейские и даже не только евразийские культуры. Очевидно, все цивилизованные общества, включая и индейцев майя, проявляли большой интерес к движениям звезд. В сборниках уцелевших документов, таких как Дрезденский кодекс, особенно большое место занимают астрологические материи, такие как расчеты и прогнозы 584-дневных циклов обращения Венеры, а также таблицы, позволяющие предсказывать затмения. Теперь установлено, что ряд зданий майя, например «Каракол» в Чичен-Ице, служили им обсерваториями, где жрецы могли наблюдать восход и заход планет, преследуя, прежде всего, астрологические цели

[41]

. Одной из удивительных черт культуры майя было их умение рассчитывать периоды обращения Венеры, Марса и других планет. Но, по-видимому, в основе их интереса к астрологии лежала забота о человеческой плодовитости.

Неудивительно, что астрология сама по себе способна вызвать у людей недоверие, если принять во внимание те фантастические и даже дикие заявления, которые делаются от ее имени. В самом деле, почему мы должны верить, что благодаря влиянию Юпитера нам от рождения суждены удача и богатство или что Сатурн, в сочетании с другими планетами, приносит несчастье? В астрологии научность и мистика с давних пор так переплелись, что непросто отделить одно от другого. Но тому, кто изучал людей, понятно, что нельзя полностью игнорировать ее факторы. Как говорится, «в этом что-то есть».

К такому же выводу пришел и Морис Коттерелл, когда в юности служил на торговом флоте и по нескольку месяцев проводил вдали от земли. Близко общаясь с людьми на корабле, он не мог не заметить, что по крайней мере у части его товарищей поведение соответствует астрологическим интерпретациям. Так, по его наблюдениям, люди, родившиеся под знаком «огня», который считается «более «агрессивным», действительно отличались большей агрессивностью. К тому же агрессивность их проявлялась циклично, хотя нельзя было сразу заметить непосредственной связи между их поведением и астрологией. Заинтригованный всеми этими наблюдениями, Морис всерьез заинтересовался проблемами, связанными с астрологией. Получив отпуск, он отправился в местную библиотеку и достал там все книги, которые, как ему казалось, имели отношение к интересующему его предмету, Среди них были не только популярные книжки по астрономии и астрологии, но и такие, которые, на первый взгляд, не имели отношения к делу, как труды по пчеловодству (жизнь и поведение пчел, между прочим, тесно связаны с Солнцем). Разбираясь в этом материале, Коттерелл обратил внимание на интересные результаты одного исследования, которое в Институте психиатрии провели совместно астролог Джефф Майо

Солнце — самое известное нам из небесных тел, и мы настолько привыкли к нему, что воспринимаем его, как нечто само собой разумеющееся. Но так ли уж много мы знаем об этом прародителе нашей Солнечной системы, о светиле, которое во многих предшествующих культурах считалось отцом богов? Появление современных телескопов и компьютеров привело к тому, что наши знания, по крайней мере о поверхности Солнца, существенно возросли. Но многого о нем мы не знаем и, возможно, никогда не узнаем. Коттерелл, установив, что Солнце, точнее, определенные циклы солнечной активности, определяет астрологические типы, решил разобраться в этой проблеме более конкретно. Он чувствовал, что это явление каким-то образом связано с солнечными пятнами, но ему нужны были факты, подтверждающие это предположение.

Солнечные пятна представляют собой области относительно более низкой температуры на солнечной поверхности, а остальные части ее горячее, а потому — ярче. Впервые на них обратил внимание в 1610 году Галилей, пользовавшийся одним из первых телескопов. Он же установил, что эти пятна суть порождения солнечной активности, а не спутники, движущиеся перед солнечным диском. В отличие, скажем, от планет, таких как Меркурий или Венера, которые тоже время от времени проходят перед Солнцем, солнечные пятна не имеют постоянных очертаний; их число и расположение на поверхности Солнца непостоянны. Некоторые из пятен существуют по нескольку часов, другие — по нескольку месяцев, но все они, рано или поздно, исчезают. И размеры их могут быть разными: некоторые так велики, что их можно различить невооруженным глазом

[46]

.

Давно уже было замечено, что в появлении солнечных пятен есть известная закономерность. В 1843 году Р. Вульф установил, что существует определенный цикл в появлении и исчезновении этих пятен, приблизительно равный 11,1 году. В начале такого цикла пятна появляются в районе солнечных полюсов. Затем — постепенно — все ближе и ближе к экватору, а потом, уже к концу цикла — снова появляются в районе полюсов. Однако в этих циклах появления солнечных пятен нет регулярности, и пятнообразовательная активность бывает разной интенсивности. Есть у нее свои максимумы, а также минимумы, как, например, в 1645–1715 годы, когда солнечных пятен не было замечено вовсе

Долгое время ни астрономы, ни физики не могли объяснить причин этого появления. С одной стороны, казалось, что они похожи на атмосферные явления, что-то вроде смерчей торнадо, с другой — их периодичность свидетельствовала о том, что их происхождение связано с более глубокими причинами, с какими-то неизвестными явлениями внутри солнечного ядра. Как и Земля, Солнце вращается вокруг своей оси и имеет полюса, северный и южный. Но имеется и существенная разница между этими небесными телами. У Земли есть твердая кора, поэтому наша планета вращается как плотный шар. Солнце же состоит из раскаленной плазмы и не вращается как твердое тело. Его вращение в районах полюсов происходит медленнее, чем в районе экватора, и солнечный «день» составляет у полюсов 37 земных дней, а у экватора — только 26

[48]

. Так же как» у Земли и большинства планет Солнечной системы, у Солнца есть магнитное поле. Но это не такое же простое поле, как у Земли, а более сложное. С магнитным полем Солнца связано еще много загадок, но сейчас считается, что у него два основных компонента: диполь (двухполюсник) север-юг и экваториальный квадриполь (четырехполюсник). Поле, создаваемое диполем «север-юг», по ориентации очень похоже на магнитное поле Земли. Поле, создаваемое квадриполем (четырехполюсником), можно представить как четыре центра магнетизма, расположенных на равных расстояниях по солнечному экватору. Эти «центры» имеют альтернативную полярность, они эквивалентны северному и южному полюсам магнита, но только здесь четыре таких «полюса», а не два (рис. 13).

С тех пор, как мы стали запускать космические корабли, наши знания о Солнечной системе растут с удивительной быстротой. Мы уже почти забыли, что до начала 1960-х годов могли вести наблюдения, за Солнечной системой только с поверхности Земли. Лишь в конце XX века, выйдя за пределы земной атмосферы, люди смогли воспринимать космос не как воображаемое, а как реальное пространство. Мы обнаружили, что это — вовсе не «почти полный вакуум», как думали еще не так давно, что пространство это заполнено радиацией, газами и «космической пылью». Конечно, все это находится в очень разреженном состоянии, но теперь уже признано, что этой «невидимой» материи в космическом пространстве содержится больше, чем во всех видимых звездах и планетах. Они представляют собой, так сказать, плотные сгустки вещества, «плывущие» в море разреженных газов. Космос в действительности оказался более похожим на представления древних о нем, как о великом океане, по которому медленно плывет земля, чем на «теории вакуума» нынешнего столетия.

Наше семейство планет буквально существует в ауре Солнца. От нашей звезды-родительницы исходит не только видимый свет, но и электромагнитное излучение разных видов, радиолучи, инфракрасные лучи, видимые лучи, ультрафиолетовые лучи, рентгеновские лучи. Кроме того, Солнце также выбрасывает в космическое пространство различные вещества (так называемые солнечные ветры). Это потоки заряженных частиц, ионов, которые особенно интенсивны во время вспышек и протуберанцев. Хотя эти «ветры» носят более разреженный характер, чем движение воздуха в нашей атмосфере, они все же имеют большое значение. По этой причине, например, «хвосты» комет отклоняются в сторону от Солнца. Но «солнечные ветры» влияют не только на кометы, но и на нашу планету. Нашу Землю окружает ее магнитосфера. Она включает в себя также две зоны, названные по имени их открывателя — «поясами Ван Аллена»

[50]

(рис. 16). Достигая магнитосферы Земли, «солнечные ветры» искажают ее, вызывая ударные волны.

Вернемся в 1986 год, когда это событие было еще в будущем. Коттерелл уже тогда работал над новой теорией, связывающей астрологию и солнечную активность. Он был убежден, что существует связь между характеристиками людей, связанными с астрологией, и влияниями «солнечных ветров» на магнитное поле Земли, которое, в свою очередь, влияет на развитие плода в утробе начиная с зачатия. Иными словами, характер магнетизма Земли в момент оплодотворения оказывает влияние на развитие зародыша, и это обстоятельство определяет астрологический тип при рождении. Эта «концепция зачатия» радикально отличалась от взглядов, которых придерживались большинство астрологов, верившее, что судьбу человека определяют таинственные влияния звезд и планет в момент рождения. Но Коттерелл, убежденный в своей правоте, стал писать книгу. Его концепция кратко изложена в Приложениях 1 и 2, но детально с ней можно ознакомиться в его книге «Астрогенетика». К середине года Коттерелл завершил работу и послал книгу разным авторитетам в области астрономии и астрологии, надеясь на благоприятный отзыв или хотя бы на заинтересованный отклик. Увы, большинство его адресатов не ответило вовсе, и Коттереллу оставалось только предполагать, что они или категорически не приняли его концепцию, или вовсе ею не заинтересовались.

Однако он услышал о планируемой международной астрологической конференции, которая должна была пройти в Британском Астрологическом обществе в Лондоне. Узнав о длительной исследовательской работе Коттерелла, устроители согласились пригласить и выслушать его. Правда, ему дали всего десять минут перед обеденным перерывом, чтобы рассказать о двухлетней работе, но это было лучше, чем ничего. По крайней мере, он получил возможность рассказать о своих изысканиях публично.

В конце концов Коттерелл, как оказалось, старался не зря. Как и следовало ожидать, большинству делегатов-астрологов пришлась вовсе не по душе его концепция о том, что принципиальную роль играет время зачатия, а не рождения. Согласиться с этим означало для них согласиться на пересмотр самих основ своего учения. Хуже того, значительная часть их потенциальных клиентов не знала ни места, ни точного времени своего зачатия

Но это было только начало. Через два года, в 1988 году, Коттерелл синтезировал все свои теории и опубликовал новую книгу «Астрогенетика. Новая теория». Хотя такие журналы, как «Нэйчер», не стали ее даже разбирать, его теория получила одобрение ученых с более широкими взглядами

Тут ему представилась счастливая возможность использовать в своих целях один из лучших компьютеров в стране. Он стал заниматься анализом взаимосвязи и взаимодействия трех переменных величин, имеющих отношение к вращению Земли вокруг Солнца. Эта работа была чрезвычайно сложной, так как надо было учесть три переменных величины: солнечное полярное поле (37 дней), солнечное экваториальное поле (26 дней) и скорость обращения Земли вокруг Солнца (365,25 дней). Чтобы упростить задачу, он использовал снимки магнитных полей Солнца и Земли за каждые 87,4545 дней. Это было сделано потому, что каждые 87,4545 дней солнечные полярные и экваториальные поля завершают свой цикл, возвращаясь к «нулю». Результаты, которые выдал компьютер, оказались сенсационными. На графике, который был составлен компьютером, отчетливо прослеживался ритмический цикл. При этом ясно можно было проследить периоды интенсивной активности в 11,49 лет, а это связано и с циклами пятнообразующей деятельности Солнца. Но это не все. Прослеживались и другие циклы, касающиеся гораздо более длительных периодов времени.

Теория Коттерелла о связи солнечных циклов и мифологии майя подкупала своей простотой и универсальностью. Неужели майя, живя в условиях, которые мы сейчас приравниваем чуть ли не к каменному веку, могли так точно знать циклы появления солнечных пятен и отразить в своих мифах какой-то катаклизм, приведший, ни много, ни мало, к исчезновению рода человеческого? Могли ли они, в самом деле, с помощью священных чисел, астрологии, снов предсказывать будущее? Все эти вопросы теперь настолько занимали меня, что я понял: надо самому отправиться в Мексику, чтобы найти ответ на них. Интересовали меня не столько руины этой исчезнувшей цивилизации, сколько духовная атмосфера, в которой жили майя, и, по возможности, какие-то свидетельства эзотерической стороны их религии. Я начал понимать, что все это, так или иначе, связано, прежде всего, с учением великого бога — человека, которого ацтеки называли Кецалькоатлем, а майя — Кукулканом. Не от него ли они узнали о циклах, связанных с солнечными пятнами или, по крайней мере, получили знания по астрономии? Я не сомневался, что за всеми мифами стоит какое-то реальное лицо, мудрый учитель, некогда основавший религию, способную саморазвиваться. Мне хотелось узнать, что это была за религия и кто был этим учителем.

В декабре 1994 года мне представилась, наконец, возможность «пройти» по стопам Коттерелла. Я уже прочел много книг о майя и о других народах и уже предвкушал свидание с памятниками этой древней культуры. Моя жена Ди, наш семейный фотограф, в свое время сопровождала нас с Бьювэлом в Египет и теперь выкроила свободное время, чтобы поглядеть еще и на Мексику. Прибыв в Мехико-сити, мы оба удивились тому, как красив центр города и сколько сохранилось зданий колониальных времен. Землетрясения

[78]

в этих краях — обычное явление, но главную опасность для зданий представляет оседание. Я видел старые церкви, в которые теперь можно войти только по мосткам или по лестницам. Есть старинные здания с большими трещинами в стенах, и они тоже постепенно оседают. Сейчас через ЮНЕСКО поступают средства на спасение архитектурных памятников, но их недостаточно или они приходят слишком поздно.

На площади мы увидели пикет индейцев майя. Они протестовали против назначения нового губернатора штата Чиапас. Кажется, тогда еще не кончилось восстание сторонников Запотисты

Чичен-Ица, город древних майя, был, очевидно, основан в одно время с Ушмалем, в постклассический период

[87]

. Однако в X веке Юкатан был захвачен тольтеками. Согласно легенде, рассказанной испанцам в 16-ом столетии, был бог и царь по имени Топилцин-се-Акатль, который принял имя Кецалькоатля, или Кукулкана. Очевидно, это тот же самый царь, который упоминается и в ацтекской легенде; некогда он правил тольтеками в Туле, но был изгнан оттуда соперником Тецатлипокой («Дымящееся зеркало»). Легенда говорит, что изгнанный был миролюбивым вождем, оставившим свой дом и основавшим новую столицу в Чичен-Ице. Диего де Ланда писал:

Сообщив, что Кукулкан основал еще один город, Майапан, Ланда утверждает, что этот бог или царь «жил еще некоторое время в этом городе (Майяпане) и, оставив других вождей, мирно возвратился по той же дороге в Мексику»

[90]

.

Современные специалисты считают, что это сообщение Ланды вносит путаницу, так как миграции на Юкатан в эпоху майя бывали не единожды; что до упоминаемого у этого автора Кецалькоатля (Кукулкана), то это, должно быть, был вождь тольтеков. Что до жителей Ицы (гораздо менее славное племя), то они пришли в Чичен позднее, около XIII века, и дали Чичену свое название, а прежде он был тольтекским поселением. Приход же вождя, именуемого Кецалькоатлем, очевидно, не был мирным событием: в надписях из Чичена речь идет о вторжении захватчиков, свергших династию майя. Из рисунков и надписей в Храме воинов можно узнать, как тольтеки захватили власть в стране, сначала выиграв морскую битву против майя, а потом победив их в сражении на суше в каком-то городе (возможно, именно в Чичене). Одержав победу, тольтеки поработили своих противников, а их лидеров принесли в жертву богу Солнца.

Но все эти батальные сцены как-то не вяжутся с образом миролюбивого Кецалькоатля, о котором повествует Ланда. Также нельзя говорить просто о жестокостях военного времени. Судя по изображениям в других зданиях, человеческие жертвоприношения были составной частью тольтекской культуры, как и позднеацтекокой. Об этом, как уже говорилось, свидетельствуют изображения в Храме воинов (рис. 36).

На такси я добрался до пригорода, когда наступил вечер. Хосе Диас Болио приветствовал меня у дверей своего дома. Как выяснилось, ему уже за 80; при этом он сохранил ясность и живость ума и очень охотно согласился поговорить со мной о происхождении культуры майя. Около 50 лет он изучал их искусство и архитектуру, но неортодоксальным методом. За свою долгую жизнь этот человек успел побывать и солдатом, и поэтом, и музыкантом, и археологом. Все эти профессии как-то подходили ему, и я вполне мог представить его молодым человеком — участником революционных войн, которые долгие годы сотрясали Мексику. Железная воля и решимость, сослужившие этому человеку хорошую службу в трудные годы, не изменили ему и теперь. Передо мной был человек, обладающий знанием и мудростью, повидавший мир, не боявшийся теперь предстать перед вечностью.

Перед нами на столе лежало более двадцати книг и брошюр, которые дон Хосе написал и опубликовал без посторонней помощи. Всеми силами он проталкивал свои идеи, несмотря на противодействие не только общественного мнения (считалось, что он наносит урон репутации Мексики), но и своих друзей. Идея автора была довольно проста, но с ее помощью он пытался объяснить очень многое. По Диасу Болио выходило, что культура майя, как и все культуры индейцев Центральной Америки, так или иначе связана с культом гремучей змеи. Он заверял меня, что это не гипотеза, а бесспорный факт, который он не раз сумел доказать на протяжении последних 50 лет. Он уверял, что майя буквально вывели свои знания о мире, так сказать «из пасти гремучей змеи».

Как завороженный, слушал я его рассказы. Болио сообщил, что в первые годы своих исследований он сам держал у себя в доме гремучих змей и наблюдал за их поведением, так как статей в энциклопедиях и консультаций со специалистами ему было недостаточно. Рядом с местом, где мы сидели, лежали две змеиные кожи в пластиковой сумке, и я почувствовал беспокойство: не окажется ли под диваном или в другом укромном месте живой гремучей змеи? Хозяин заверил, что сейчас он змей не держит: был случай, когда одна из них уползла из дома, вызвав переполох среди соседей. Сейчас он занят, в основном, своими книгами. Я даже воспользовался магнитофоном, чтобы не упустить ничего важного из его рассказа, будучи уверен, что именно от него получу недостающие мне сведения, чтобы понять хронологию майя. Мы проговорили несколько часов, пока хозяин не устал. Мой самолет отправлялся завтра днем, но я обещал снова навестить хозяина утром, чтобы поговорить о возможности распространения его книг в Англии. Потом я вернулся в отель, чтобы систематизировать сведения, полученные от Хосе, и сопоставить их с теорией Коттерелла относительно солнечных пятен.

Наш разговор начался с того, что дон Хосе (как я буду называть его в дальнейшем) сообщил, что в основе древней религии майя лежало почитание гремучих змей. Что это справедливо, хотя бы частично, видно по множеству скульптурных изображений змей, причем с хвостами именно как у гремучей змеи, в разных городах майя. Но этот культ имел более глубокие корни, чем можно было себе представить на первый взгляд, да и не всякая гремучая змея могла стать предметом почитания. По-видимому, это, прежде всего, относилось к виду Crotalys durissus durissus, который индейцы называют «Ахау кан» — «Великой царственной змеей» (см. рис. 38). Данный вид встречается только на полуострове Юкатан и в соседних районах, хотя его культурное значение, очевидно, касается не только Юкатана, но и всего региона от границ США до Аргентины. Сам дон Хосе считает, что для майя особое значение имела форма спины этой змеи.

У многих змей на коже есть узоры. Своеобразный узор есть и на спине «Ахау кан»; он состоит из крестиков и соединенных между собой квадратиков (рис. 39). По убеждению дона Хосе, этот орнамент широко представлен в архитектуре и искусстве Центральной и Южной Америки, словно бы он составляет основу искусства этого региона. Он показал мне рисунок из храма Эль Тахин (Веракрус), который настолько похож на узор на спине этой змеи, что сходство не могло быть случайным.