Третья четверть игры обещала быть самой интересной. Очень интересной… Вот только мама… Зачем она… Нет, Ферди, зациклись на игре! "Драконы" уже поняли, что их поражение — дело следующих секунд, а "Саламандры" готовы драться так, что… Зачем… Зачем она это сделала? Я не смогу, у меня нет таких данных, в которые она верит! Я устал от неё и её амбициозных желаний, устал от постоянного её давления… Не думай об этом… Не думай! Третья четверть начнётся с атаки "Саламандр", именно она станет решающей. Сосредоточься только на этом…

Ферди впереди команды выбежал на площадку, машинально улыбаясь зрительским трибунам, радостно взревевшим при виде капитана "Саламандр". Ликующий многоголосый крик, который всегда поднимал его над всеми личными эмоциями, сейчас не помог… Живот сжался так, словно он не успокоительное выпил, а… Он добежал до края площадки, куда ему должны дать пас… Начал разворачиваться… Огонь впервые вспыхнул плотно, захлестнув тело со всех сторон, не давая дышать. Ничего не понимая (от ошарашенности мелькнула мысль: "Но для третьей пятиминутки рано! Огня на площадке ещё не должно быть!") в первые секунды Ферди машинально, даже пусть и ошеломлённый до сих пор неслыханной силой огня и кричащий от боли, принялся сбивать с себя пламя… И вскинул руки к лицу, поняв, что именно происходит, — то, во что не верит ни один огненный маг, пока… Тот сжигающий ад длился недолго. Вода не помогала. И, когда его, мокрого, но всё равно горящего, сбили с ног, чтобы укрыть от света хоть чем-то, он услышал резкий крик брата: "Все от него!" И наступила благодатная тьма, в которой он выл уже от убивающей его боли… Пока не подоспели медики и не прокололи защитную чёрную плёнку, успокоив дикую муку обезболивающим.

Абсолютная тьма продолжалась три года.

Свет, даже самый бледный, даже всего лишь намёк на него, стал убийцей-поджигателем. Терпеливо выжидающим все три года.

Сгоревший огненный маг.

До рассвета оставалось немного. Где-то с час с небольшим. Но Ферди внезапно понял, что лес его манит. Так манит пробежаться, что нет сил терпеть. С одной стороны, всё правильно. На "беговой дорожке" тренажёра перебирать ногами на поставленной скорости — это одно, а бегать по утоптанным тропам — другое. С другой стороны, не слишком ли он, Ферди, легкомыслен, если собирается вот так, сразу, пробежать по лесопарковым тропам? Да ещё и ночью… С третьей…

Он стоял перед шторой, за которой скрывалась дверь на террасу. Оглянулся на комнату, где дожидался ранний завтрак — или поздний ужин, если вспомнить его личный режим дня. Постоял ещё немного, а потом решительно надел кроссовки, натянул на голову капюшон ветровки и вышел на террасу.

Совсем немного. Совсем чуть-чуть. Только рядом.

Крыло замка будто вливалось в парковые в деревья и кусты. И Ферди для себя решил: он не просто побегает, а изучит местность, чтобы знать, какими путями удирать, случись что и если вдруг в личном запасе останется мало светового времени. Кусты обещали тень, кажется, по всей линии вокруг замкового крыла, но мало ли…

Чувствуя себя разведчиком-первооткрывателем, он осторожно сошёл по небольшой лестнице террасы и снова в нерешительности остановился. Может, просто погулять? Но внутренний азарт начинал кружить голову. Вот это всё пространство — его! И его можно изучать сколько угодно. Если вспомнить, что до недавнего времени он сидел в четырёх стенах, закрытых… Он невольно улыбнулся своему нетерпению, что заставило с досадой вспомнить о мази. Дотронувшись пальцами до лица, он вспомнил, как однажды ему сказали, что кожу надо бы всего лишь наполнить жизнью. И тогда всё будет хорошо. Но сейчас придётся намазаться опостылевшей мазью. Иначе через час придётся изображать каменную маску. Любое эмоциональное движение лица — и кожа в нескольких местах мгновенно треснет и закровоточит. Одна из причин, почему он приучил себя постоянно носить тюбик в кармане… Поглядывая на чёрные тени близкой опушки, парень принялся обрабатывать лицо смягчающей мазью.