Брак Маргарет оказался неудачным.

Ей было тридцать восемь лет, когда родилась девочка, которую назвали Элен. Как только ребенку исполнилось семь лет, отец ушел из семьи. Видимо, он с самого начала не желал иметь детей и нести за них ответственность. Маргарет никогда не отличалась крепким здоровьем, и после родов ей пришлось уйти из оранжереи, где она работала цветоводом, взвалив этим еще больший груз обязательств на мужа, которыми он и без того тяготился.

Элен очень смутно помнила своего отца, она вряд ли узнала бы его, повстречав сейчас на улице. Но она не забыла, как в преддверии выходных, когда ему не надо было идти на работу, в их доме неизменно воцарялась напряженная атмосфера. Не забыла, как мама боялась отца, его внезапных вспышек гнева, которые оканчивались долгими приступами дурного настроения.

Однажды, спустя много лет, когда развод был уже давно оформлен, Элен спросила у матери, почему она так долго терпела. Маргарет озадаченно взглянула на дочь, словно подобная мысль ни разу не приходила ей в голову. Она ведь вполне искренне давала супружеские обеты и считала, что не должна нарушать их, так она и ответила дочери. Тогда Элен поняла, что ее отец женился на наивной, доверчивой, любящей женщине и превратил ее в коврик для вытирания ног. И тут же поклялась себе, что никогда не допустит, чтобы подобное случилось с ней.

После ухода мужа Маргарет пришлось снова искать работу, чтобы было на что жить. Она любила дочь горячо и нежно и не могла допустить, чтобы ее ребенок был лишен хорошей пищи и приличной одежды. Они переехали в маленькую квартирку, потому что нечем уже было платить за дом, который они снимали прежде. Но тем не менее в детстве у Элен не было недостатка в развлечениях. Каждое лето они ездили на океанское побережье, на дни рождения Элен приглашались все ее подруги, на Рождество она получала замечательные подарки, и мама водила ее в театр.

Удобно устроившись на кушетке, покрытой шелковой парчой, Элен Леман вела междугородный разговор.

– Да, я звоню тебе из Лос-Анджелеса, так что вскоре увидимся. Нет, Эдуарда сейчас нет дома… Пока я ему не сказала. Мы поговорим об этом при встрече. Сейчас мне надо спешить, но ты увидишь меня очень скоро, обещаю тебе…

Элен положила на рычаг телефонную трубку, и на ее губах появилась нежная улыбка, смягчившая классическую правильность черт ее красивого личика. Но почти тут же она ощутила смутную тревогу, с окаменевшим лицом, вся во власти неясного предчувствия, она медленно повернула голову и – о Боже! – ее зеленовато-голубые глаза встретились с серыми глазами Эдуарда, прищуренными и мрачными. Он стоял в дверях!

– Но ведь ты сейчас в Оттаве, – пробормотала она и тут же мысленно выругала себя за сорвавшиеся с языка неосторожные слова и рассердилась еще сильнее, потому что эта несчастная реплика дала ему возможность иронически приподнять темную бровь и проговорить с ленивой насмешливостью:

– Как мило, что ты объяснила мне, где я нахожусь. Я-то полагал, что сейчас я в Лос-Анджелесе.