Известный английский католический еженедельник The Tablet недавно опубликовал серию анекдотов о различных группах католической церкви. Один из них посвящен Opus Dei: сколько нужно членов Opus Dei, чтобы ввернуть электрическую лампочку? Ответ: сто — один вворачивает лампочку, девяносто девять поют: «Мы не общественное движение, мы не движение».

Возможно, это чересчур язвительно, но в анекдоте есть соль, поскольку Opus Dei зачастую больше преуспевает в объяснениях, чем он

не

является, чем объясняет, что он

есть.

Эскрива решительно настаивал, что Opus Dei — не монашеский орден и поэтому его не нужно сравнивать с францисканцами или доминиканцами. Его члены полностью погружены в дела мира и не удаляются в монастыри. Они ищут и находят Бога в мирских мелочах повседневной жизни.

Позже Opus Dei вступал в подобные баталии, настаивая, что не является «движением мирян», поскольку включает в себя духовенство. Именно это и обеспечивает уникальный характер Opus Dei — организации, объединяющей мирян и священников, мужчин и женщин, имеющих одинаковые призвания, но играющих разные роли. В разные годы Opus Dei в составе структур католической церкви классифицировался по-разному: как религиозный союз, как духовное общество с обычной жизнью без монашеских обетов, как немонашеская организация и, наконец, с 1982 года как «персональная прелатура» папы римского. На каждой из этих стадий, вплоть до последней, ведущие мыслители Opus Dei настаивали, что существующие структуры, находясь в рамках Кодекса канонического права 1917 года — официального свода законов католической церкви до 1983 года, — неадекватно отражают истинную суть группы. В сущности, члены Opus Dei приводили доводы в пользу совершенно новой концепции, в чем-то подобной «персональной прелатуре», к которой они стремились, чтобы придать организации юридическую форму, соответствующую ее первоначальному импульсу и образу.

Что же это был за импульс?

Хосемария Эскрива де Балагер — историческое лицо с захватывающей судьбой, один из самых тщательно изученных и популярных католических святых всех времен. Он родился в 1902 году в испанской провинции Арагон в обеспеченной буржуазной семье. Еще ребенком Эскрива избежал смерти от менингита, чудом выздоровев после того, как мать отвезла его в скит Девы Торресьюдадской — святыню Божией Матери. Уже будучи молодым священником, Эскрива столкнулся с ужасами гражданской войны в Испании. Однажды он избежал смерти, изображая умалишенного и прячась в сумасшедшем доме. Потом он вместе с небольшой группой сторонников совершил тяжелейший переход через Пиренеи, чтобы оказаться в безопасности в зоне националистов. В 1946 году Эскрива приехал в Рим, где занялся распространением новых идей, которые были посланы ему в Божественном откровении. Он пережил драматические события Второго Ватиканского собора и воспоследовавшую после него либерализацию католической церкви, которая не всегда его удовлетворяла, — повиновение папе имело для него огромное значение, а слова «инакомыслие» не было в его лексиконе. После его смерти в 1975 году в Ватикан пришли поддерживающие его беатификацию письма от 69 кардиналов, 241 архиепископа, 987 епископов и 41 генерала религиозных конгрегаций. Даже после своей смерти Эскрива вызывал волнение в обществе. В наше время немногим беатификациям предшествовали такие публичные дебаты, но тем не менее в 1992 году он был беатифицирован, а в 2002 году произошла его канонизация. Хотя сегодня некоторые осуждают Эскрива, миллионы людей преклоняются перед ним. Во время его канонизации около 350 000 человек заполнили площадь Святого Петра и близлежащие улицы.

Несмотря на то что цель этой книги — ознакомиться с современной деятельностью Opus Dei, мы никак не сможем избежать хотя бы краткого обсуждения личности Эскрива, поскольку большая часть полемики по поводу Opus Dei неизбежно связана со спорами, посвященными отцу-основателю. Был ли он, как считают члены Opus Dei, одним из величайших святых в истории церкви, духовным учителем, подобно Фоме Кемпийскому или Терезе из Лизье, учредителем, сравнимым со святым Домиником и святым Игнатием Лойолой? Или, как утверждают его критики, он был мелким диктатором, самовлюбленным и с трудом подавляющим свой гнев? Возможно ли, чтобы он совмещал в себе все эти черты? Есть и другие темы для дискуссий. Занимал ли в его сердце особое теплое место фашистский режим генералиссимуса Франсиско Франко? Пытался ли он минимизировать потери Холокоста и выражал ли восхищение Гитлером? Был ли он разочарован Вторым Ватиканским собором и позицией папы? Существует ли культ личности Эскрива, который замалчивает разногласия и создает светлый образ, характерный для официальных житий святых?

Разбираться во всех этих спорах — неприятная и очень тяжелая проблема для тех, кто считает Эскрива святым, тем более что они полагают, что все это уже тысячи раз обсуждалось на протяжении нескольких десятилетий. Тем не менее эти острые моменты снова и снова возникают как в массовой печати, так и в виде различных слухов внутри католической церкви, особенно в ее англосаксонской части, для которой Эскрива не столь известное лицо. Пока публика не получит полные и убедительные ответы на все вопросы, не смогут исчезнуть сомнения вокруг личности Эскрива и основанной им организации.

Уолтер и Норма Накасоне — дети японских иммигрантов в Перу, оба выросшие в семьях, принявших католичество после переезда в Латинскую Америку. Уже три поколения семьи тридцативосьмилетнего Уолтера живут в Перу и два — тридцатидевятилетней Нормы. У них трое детей: Наоки, одиннадцати лет, Наохико — восьми и Наоюки — четырех.

В 2000 году Уолтер и Норма стали супернумерариями Opus Dei, с которым они впервые встретились, когда были студентами университета Лимы. Норма первой стала посещать мероприятия Opus Dei, а Уолтер был настроен скептически, поскольку «не хотел терять свою индивидуальность». Однако в конечном счете оба решили, что Opus Dei предлагает стоящий путь духовного формирования. Сейчас Уолтер — владелец основанной его отцом небольшой прачечной в рабочем районе Лимы. В июне 2004 года в их квартире, расположенной над прачечной, он дал мне интервью, и я попросил его объяснить, что означает для него «освящение работы», — быть может, самый важный и существенный принцип Opus Dei.

«До того, как я присоединился к Opus Dei, я занимался стиркой рубашек в прачечной моего отца и часто оставлял без внимания небольшие пятна, особенно если они были под воротником или на каких-то труднодоступных местах, — сказал Уолтер. — Это была тяжелая работа, и я говорил себе, что если кто-нибудь пожалуется, я всегда смогу сказать, что не увидел пятна. Но после присоединения к Opus Dei я отношусь к этому гораздо серьезнее. Я стараюсь вывести все пятна, даже крошечные и малозаметные. Я теперь сознаю, что стираю рубашки не только для клиента, но и для Бога».

Это вполне может быть рекламой для прачечных, в которых работают члены Opus Dei.

В прошедшем году я несколько раз совершал долгие поездки на машине с членами Opus Dei. Например, 9 июля 2004 года я ехал в Анды с отцом Климентом Ортега, пастором церкви Святого Пророка и Предтечи Господня Иоанна Крестителя из города Матукана, который находится в двух часах езды от Лимы. Ортеге пятьдесят два года, он окормляет двадцать четыре небольших прихода в отдаленных горных деревнях. Некоторые из этих деревень находятся не более чем в семидесяти километрах от Лимы, если считать по прямой, но поездка по узким грязным дорогам занимает у него четыре — пять часов. Ортега — нетипичный вариант пастора: деревенские прихожане видят его раз в три недели, в то время как большинство священников появляются перед своими общинами в Андах раз в два месяца или даже реже.

Ортега — член Священнического общества Святого Креста, и его должность простого приходского священника в Матукане опровергает представление об элитарности Opus Dei. В его доме нет водопровода, и если вы хотите ночью воспользоваться туалетом, вам нужно втащить ведра с водой наверх в гостевую комнату. Домашний телефон Ортега не принимает междугородние звонки, а мобильные телефоны на таком расстоянии от Лимы не действуют, поэтому однажды утром я как бы участвовал в сцене фильма

Роман с камнем с

Майклом Дугласом, снятого в 1980-е годы, отчаянно пытаясь набрать побольше мелочи, чтобы дозвониться по городскому автомату до Рима и внести правку в мою еженедельную газетную колонку.

Когда я ехал с Ортегой в горы, наш путь петлял по узким грязным тропкам, которые заменяют дороги в этой части мира, и я заметил много маленьких придорожных памятников, украшенных цветами. Я подумал, что это какие-то предметы перуанского религиозного культа, и спросил об этом у Ортеги. «О нет, — ответил он. — Это места, где кто-то погиб в аварии на дороге». Это был не самый ободряющий ответ, поскольку мы как раз выполняли крутой поворот на сразу показавшейся мне головокружительной скорости. (На самом деле за все утро мы проехали какие-то девяносто миль.)

Где-то в середине пути Ортега вытащил из кармана молитвенник и объявил, что настало время помолиться. В машине с нами были двое нумерариев, которые тоже мгновенно достали молитвенники, и Ортега, стараясь перекричать рев колес джипа, вычитывал тексты молитв.

Известный испанский журналист Луис Фойкс живет и работает в Барселоне. Он регулярно бывает «свежей головой» в трех телевизионных и трех радиопрограммах, он также ведущий колонки секулярной левоцентристской газеты

Vanguardia

и постоянно печатается в разделе новостей и на спортивных страницах этой газеты. В испанской журналистике он испробовал все виды работы — от редактора и заместителя редактора до зарубежного корреспондента в Вашингтоне. С 1961 года он ассоциированный член Opus Dei. Он живет со слепой матерью, которая больна болезнью Альцгеймера.

Другими словами, Фойкс — вполне типичный, успешный и морально устойчивый член Opus Dei, активно участвующий в общественной жизни Испании, человек, который осуществляет принцип «освящения работы». Имея в виду влиятельность и известность Фойкса, можно было бы предположить, что руководство Opus Dei вступит с ним в тесный контакт для координации усилий и обеспечения максимальной эффективности в достижении общих целей.

На самом деле, говорит Фойкс, после сорока одного года членства в Opus Dei он все еще ждет, что кто-нибудь из организации скажет ему, что они думают о какой-нибудь из его статей или хоть об одном из многочисленных телевизионных комментариев.

«Ничего подобного просто не происходит», — сказал он мне в июне 2004 года в неохотно данном интервью за чашкой кофе в Барселоне. Я говорю «неохотно данном», поскольку было очевидно, что, несмотря на публичную открытость, Фойкс не хочет говорить о своей частной жизни. Фактически, говорит он, Opus Dei никогда не интересовали ни его журналистская деятельность, ни его политические убеждения. Он улыбается и говорит, что все в порядке, поскольку уже по меньшей мере шесть лет он голосует за левых, а не за консервативную Народную партию бывшего премьер-министра Хосе Марии Аснара. (В испанской прессе широко распространено мнение, что Аснар — любимец Opus Dei.) Фойкс дал понять, что он так ведет себя не потому, что очень любит левых, а потому что более чем разочарован в правых. Он также подчеркивает, что никто в Opus Dei не пытался повлиять на его политический выбор.

Одна из самых значительных случившихся с Эскрива историй произошла во время его поездки по Мадриду в 1931 году, через три года после его прозрения в День Ангелов-Хранителей, положившего начало Opus Dei. В тот день он ехал в трамвае и читал ежедневную мадридскую газету

ABC,

когда внезапно увидел вокруг божественное сияние, настолько потрясшее его, что он не смог сдержаться и закричал во весь голос:

«Abba,

Отец, Отец!

» АЬЬа

— слово из арамейского языка, на котором говорил Иисус, оно переводится приблизительно как «папа». Это одно из нескольких слов, оставшихся не переведенными авторами Нового Завета, который написан в основном на греческом языке.

Нечего и говорить, что пассажиров трамвая его крик сильно удивил, но они ничего не предприняли. Потом Эскрива рассказывал, что в тот момент он ошеломляюще четко осознал себя сыном Божиим — позже он стал называть это ощущение

богосыновством.

Идея заключается в том, что все мы — создания Божии, а искупая наши грехи через жертву Иисуса на Кресте, Бог нас усыновил, и, таким образом, мы в самом прямом смысле «дети Божии» и пользуемся всей любовью и нежностью, которые подразумевают эти отношения.

Конечно, Opus Dei считает знаменательным, что это откровение произошло не в соборе или монастыре, а в уличном транспорте, набитом обычными людьми, едущими по своим повседневным делам. Это был случай усиленного предназначения: откровение случилось

в

миру, чтобы подчеркнуть правду

о

мире. Как позже это сформулировал сам Эскрива, «улица не мешает нам иметь умозрительный диалог с Богом. Для нас давка и сутолока мира и является местом для молитвы».

Восприятие себя любимым чадом Господа было главной идеей Эскрива. Настолько, что однажды во время «медитации» (размышления после чтения Евангелия), когда он услышал слова молодого священника о том, что основа духовной жизни Opus Dei — смирение, Эскрива выкрикнул: «Нет, сын мой, богосыновство!» Позже он пришел к такой формуле: если секулярность и освящение работы — каркас Opus Dei, то богосыновство — его фундамент. Питер Берглар в своей биографии Эскрива пишет, что Хосемария, когда служил капелланом в монастыре Святой Изабеллы в Мадриде, проводил долгие часы перед статуей младенца Христа, размышляя над тем, что означает быть, как Христос, Сыном Божиим.

Эта часть посвящена обычному публичному интересу к Opus Dei, и, без сомнения, некоторые его поклонники будут настаивать, что интерес этот чрезмерно преувеличен. В последующих главах речь пойдет о дискуссиях и спорах, посвященных секретности, женщинам, деньгам, власти, вербовке членов, послушанию и умерщвлению плоти. Некоторые из этих споров происходили очень давно, иногда даже в 1940-е годы, и члены Opus Dei уже несметное число раз комментировали эти проблемы. Многие сочувствующие Opus Dei обозреватели считают, что все эти вопросы уже давно были заданы, ответы на них получены, поэтому они будут удивлены их повторным обсуждением на этих страницах. Другие убеждены в том, что не нужно уделять так много места обсуждению спорных моментов и сосредоточиваться на вещах, которые в лучшем случае вторичны, а часто совершенно не связаны с делом, поскольку такое обсуждение может затемнить основную духовную идею Opus Dei.

Я допускаю, что многие утомленно вздохнут. Тем не менее реальность такова, что в глазах общественного мнения эти вопросы еще вполне остаются в силе. Обычные мужчины и женщины, и католики, и некатолики, при любой возможности задают именно такие вопросы об Opus Dei: правда ли, что в Opus Dei мужчины и женщины отделены друг от друга, и если да, то почему? Помог ли Opus Dei Банку Ватикана? Подвергают ли члены Opus Dei себя бичеванию, и если да, то зачем? Opus Dei — это секретное общество? Opus Dei — это правая политическая организация? Opus Dei намеренно занимается вербовкой впечатлительной молодежи? Возможно, как зачастую уверены члены Opus Dei, весь этот пожар разжигается падкой на сенсации прессой и преследующими свои цели критиками. Но в действительности, пока непредубежденные наблюдатели не убедятся, что им сообщили всю правду, будет трудно переключить их внимание на духовную идею, которую хочет явить миру Opus Dei. Более того, дело не только в недоброжелательности или безумном любопытстве, в основе этих споров — вполне оправданные вопросы о деятельности Opus Dei, и они заслуживают серьезных ответов. Проблема существования споров вокруг Opus Dei не в том, что возникают вопросы, а в том, что ответы на них слишком часто основаны на слухах, мифах и дезинформации с обеих сторон.

Поэтому на эти главы возложена тяжкая задача тщательно разобраться во всех окружающих Opus Dei слухах и спорах при помощи по возможности полной и исчерпывающей информации. Цель не в том, чтобы принять чью-то сторону в споре — это дело читателей, но в том, чтобы помочь им в этом.

Несмотря на то что тревогу людей вызывают многие моменты, самый сильный из них — это свидетельства бывших членов. Некоторые из свидетельств относятся к ранним годам деятельности в Испании, другие — к 1960—1970-м, несколько последних — к 2004 году и разбросаны по всему миру. В последующих главах свидетельства таких критиков, как Альберто Монкада, Мария дель Кармен Тапиа, Джон Роч, Тамми ДиНикола, Шарон Класен и Деннис Дубро, часто будут сравниваться с нынешним состоянием Opus Dei. Opus Dei справедливо указывает, что критика этих лиц не дает полной картины, что многие другие экс-члены остаются с организацией в хороших отношениях и подробно излагают совсем другие версии своего общения с Opus Dei. Говорят, что ужасные истории, рассказанные такими критиками, как Монкада и ДиНикола, объясняются сделанным ими неправильным выбором, а не общим состоянием Opus Dei.

LexisNexis — самая полная англоязычная информационная база данных газет, журналов и новостных агентств. Поиск по словам «Opus Dei» и «секретный» в хронологических рамках 2000–2004 годов дает результат 575 записей, то есть одна статья за два с половиной дня, что подтверждает распространенное общественное впечатление о «секретности» Opus Dei. Так обстоят дела с публикациями на английском языке. Если же обратиться к французскому, испанскому, немецкому и итальянскому языкам, не говоря уже о голландском, фламандском или португальском, то, без сомнения, выяснится, что за эти четыре года не проходило дня, чтобы где-то в мире к Opus Dei не был приклеен ярлык «секретной» организации. Не нужно никаких других подтверждений, чтобы понять, что у Opus Dei существует проблема имиджа.

Нельзя сказать, что она появилась лишь в последние годы. 18 марта 1957 года в

Time

была опубликована первая большая статья на английском языке, в которой, в частности, сообщалось, что три члена Opus Dei стали министрами в правительстве генерала Франсиско Франко. Opus Dei в этой публикации назывался «Белыми масонами», что, безусловно, намекало на его репутацию секретной организации. (В качестве иллюстрации к тому, как изменились времена, стоит упомянуть, что в статье 1957 года также говорилось, что в современной испанской политике Opus Dei считается организацией с «либеральными склонностями».)

Секретным обществом считают Opus Dei не только журналисты и ученые мужи, которыми часто руководят недоброжелательность и типично массмедийная погоня за сенсациями. Такое же мнение весьма единодушно высказывает католическая церковь. Самые ранние обвинения в секретности датируются 1930-ми — началом 1940-х годов. Документы, подтверждающие эти обвинения, опубликованы во II томе биографии Эскрива, написанной Васкесом де Прада.

При нынешнем интересе к Opus Dei, во всяком случае в англоязычном мире, ни один из аспектов жизни организации не принимает столь угрожающих размеров, как «умерщвление плоти», под которым имеется в виду самопричиненная физическая боль с целью «смирить плоть» и соединить христиан со страданиями Христа. В романе Дэна Брауна

Код да Винчи,

где мифологизированная автором версия Opus Dei играет центральную роль, это самые драматические моменты. Действие происходит уже на первых страницах романа:

Примерно в миле [5] альбинос по имени Сайлас, прихрамывая, прошел в ворота перед роскошным, особняком красного кирпича на рю Лабрюйер. Подвязка с шипами, которую он носил на бедре, больно впивалась в кожу, однако душа его пела от радости. Еще бы, он славно послужил Господу.

Боль, она только на пользу…

Он задернул шторы, разделся донага и преклонил колени в центре комнаты. Потом опустил глаза и взглянул на подвязку с шипами, охватывающую бедро. Все истинные последователи «Пути» носили такие подвязки — ремешок, утыканный заостренными металлическими шипами, которые врезались в плоть при каждом движении и напоминали о страданиях Иисуса. Боль помогала также сдерживать плотские порывы.

Барбастро, где в 1902 году родился Эскрива, — маленький провинциальный городок Испании, который, несмотря на славу своего уроженца, не привык к визитам иностранных журналистов. Когда я туда приехал в июне 2004 года, мэр, вице-мэр и пара местных сановников устроили в мою честь обед. Это было связано и с тем, что сопровождающий меня испанский нумерарий Маноло Гарридо уже два года жил в этом районе и служил в отделе информации при расположенной поблизости базилике Торресыодад. По испанским обычаям наш обед должен был начаться в 22.00, а по обычаям Гарридо, прогулка по городской площади, где находился ресторан, заняла у нас почти час, поскольку нужно было побеседовать с каждым владельцем бара или магазина. Мы приступили к еде около 23–00 и закончили уже где-то утром.

Меня посадили между двумя людьми, которые достаточно бегло говорили по-итальянски, чтобы я мог поддерживать застольную беседу. Одним из них был мужчина, испанский нумерарий, другим — женщина, вице-мэр Барбастро, социалистка, Инмакулада Эрвас. Очаровательная, прекрасно выражающая свои мысли женщина примерно тридцати лет, она старалась произвести впечатление на гостей города. Однако по мере продолжения вечера и особенно по мере подачи все более замечательных красных вин начали проясняться некие обстоятельства. Выяснилось, что хотя Эрвас, как любая жительница Арагона, гордится Эскрива, она не сторонница Opus Dei. Возможно, отчасти из-за того, что она считает его политически консервативным. Но также это было связано с ощущением, что в Opus Dei есть что-то враждебное женщинам — своего рода страх перед женщинами и сексуальностью, который трансформируется в восприятие их как граждан второго сорта.

Это стало ясным, когда Эрвас спросила, что я думаю о женщинах Opus Dei. Я описал нескольких встреченных мною женщин, которые произвели на меня глубокое впечатление, но добавил, что был потрясен сильным разделением между мужчинами и женщинами. Другой мой сосед, испанский нумерарий, принял вызов и стал объяснять мне духовные и канонические причины этого явления с точки зрения Opus Dei. Когда он закончил, я повернулся к Эрвас, эмансипированной европейской женщине с левыми взглядами, и спросил, что она думает о причинах разделения мужчин и женщин в Opus Dei.

«Это просто, — ответила она. — Что касается мужчин Opus Dei, то они все считают себя Адамами, а нас Евами».

Канадский журналист Роберт Хатчисон в своей книге Their Kingdom come, описывает Opus Dei как «мир обмана и лицемерия, полный святых махинаторов и беспринципно упорядоченный», и говорит, что его первоначальный интерес к Opus Dei был вызван слухами о доходах организации. «Впервые я услышал об Opus Dei в 1960 году, когда мой друг, швейцарский банкир, рассказал мне, что это один из главных игроков на европейском долларовом рынке. Религиозная организация, спекулирующая на бирже? Это звучит как-то странно». Хатчисон пишет, что хотя Opus Dei моложе General Motors, «по слухам, их капиталы много больше». Он также говорит, что Opus Dei «изображает смущение, когда его обвиняют в имперских замашках». Хатчисону принадлежит сравнение Opus Dei со средневековыми рыцарями-тамплиерами. «Огромные богатства тамплиеров были предметом зависти европейских правителей, и в конце концов тамплиеры были разгромлены. Opus Dei, который изучал историю этого ордена и даже подражал ему, должен вести себя осмотрительно, чтобы избежать подобной участи».

Любой человек, знакомый с журналистскими трюками, поймет, что ни одно из этих высказываний не является прямым утверждением. Хатчисон не заявляет, что Opus Dei

на самом деле

играет на международных финансовых рынках, а лишь говорит, что это сказал банкир, но некое впечатление остается. Он не заявляет, что у Opus Dei больше денег, чем у General Motors, — это просто «по слухам». Можно доказывать, что такие пропагандистские маневры безответственны, поскольку освобождают журналиста от обязательного подтверждения фактов. Но в данном случае Хатчисон просто озвучивает широко распространенное публичное впечатление. Предположения о наличии секретных накопленных капиталов и построении нелегальной финансовой империи уже давно составная часть мистической силы Opus Dei.

На самом деле, как будет подробно рассказано в этой главе, такие представления сильно преувеличены. Активы General Motors в 2003 году составляли 455 миллиардов долларов. Даже самые завышенные оценки мировых денежных вкладов Opus Dei, с учетом всех операций, хотя бы отдаленно относящихся к Opus Dei, едва приближаются к 2,8 миллиарда долларов, что составляет немногим более двух процентов от цифры GM. Эта оценка активов Opus Dei основывается на данных, приведенных в финансовых отчетах по программам в Риме, Испании, США, Великобритании, Кении, Перу и Аргентине.

Эмоции, связанные с этой темой, вызваны не просто жгучим любопытством. В глазах многих католиков на ставку поставлена сущность церкви. Для прогрессивной части католиков документ Ватикана II

Настало время сделать некоторые выводы. Что можно кратко сказать в ответ на типичные вопросы об Opus Dei, самого спорного подразделения католической церкви?

• Многие обвинения, выдвинутые против основателя Opus Dei, святого Хосемарии Эскрива де Балагера, такие как его якобы вспыльчивый характер, тщеславие, разочарование итогами Второго Ватиканского собора, поддаются множественным толкованиям и ни в коем случае не являются дисквалифицирующими в смысле личной святости. Если бы это было по-другому, многих известных святых нужно было бы исключить из списков. Другие обвинения явно преувеличены, во всяком случае, в их традиционной формулировке. Например, Эскрива не был настроен «профранкистски», самое большее, что можно сказать, что он также не был настроен «антифранкистски».

• Идеалы, завещанные Эскрива Opus Dei, такие как освящение работы, размышления в гуще жизни, свобода христианина и богосыновство, кажутся многообещающими составными частями глубокой христианской духовности. Даже если иногда наблюдается чрезмерный культ личности Эскрива, его идеи слишком долго были захоронены в клерикалистских и дуалистских дебрях.

• Opus Dei не является умышленно «тайным». Состав чиновников Opus Dei и адреса его центров публикуются в прессе, его деятельность подпадает под соответствующие правовые установки, и его информационные офисы отвечают практически на любой заданный вопрос. Тот факт, что на некоторые вопросы они все же не отвечают, — самый популярный из них, кто член Opus Dei, а кто нет, — не делает Opus Dei более тайным, чем Анонимные алкоголики. Другие группы церкви, различные секулярные организации также избегают раскрывать имена своих членов. С годами происходит неуклонное движение вперед, к большей открытости. Полемика в Испании в 1930-е и 1940-е годы, когда Opus Dei был обвинен в масонстве, странных ритуалах и ереси, а также проблемы 1950-х и 1960-х годов по поводу соответствия Opus Dei церковному праву во многом объясняют его традиционную сдержанность.