Желтые солнечные пятна расписывали паркет под хохлому. Мефодий робел, а потому старался ступать на темные плашки. Те успокаивающе поскрипывали под ногами, уговаривали не принимать близко к сердцу.

Перед самой дверью с начищенной табличкой "Старший по работоустроению Архип Тимофеич" Мефодий потер в кармане заговоренную копейку - на удачу. Деликатно стукнул в косяк, приотворил тяжелую дубовую филенку.

– Можно?

Над ворохом газет торчала морщинистая лысина старого барабаша. От самой этой макушки веяло такой солидностью, что сразу вспомнилось, как лет сорок назад стоял он перед суровой коллегией и мямлил: хочу, мол, такую работу, чтоб на свежем воздухе и ездить все время. Аж шея вспотела от воспоминаний.

Из-за газетного листа вынырнуло и все лицо с важной загогулиной носа и внушительной бородавкой на подбородке. Буравчики глаз так и всверливались в посетителя.