Художник В. Юрлов

Издательство «Советская Россия», 1973 г.

Много, очень много детей у Солнца — сын Пейвальке — Солнечный Луч, Гром и Буря, Тучи и Ветры. Но больше всех любит Солнце трех своих дочерей — Золотую Песчинку, Синюю Тень и самую меньшую, Ясное Пятнышко.

Привольно живется дочерям Солнца. Гоняются они по тундре за стадами диких оленей, пляшут в лесу на поляне, плещутся, как рыбки, в озере Сейтявр, а потом отдыхают на его берегу.

Вот раз увидели сестры: плывет по озеру берестяная лодка. А в лодке — Рыбак, сеть в воду закинул. Захватила сеть пол-озера рыбы — пятерым не вытащить. А рыбак взялся одной рукой за конец сети, перекинул через плечо — и полна до краев лодка рыбой. Молодой, сильный.

Вольно ходят по широкой тундре дикие олени. Мать-важенка,

[7]

Хозяйка Травы, деревья, ягель

[8]

и травы охраняет, в Синь-озере воду сторожит, чтобы вволю было еды и питья зверям, птицам и людям. Сынок Олешка — Золотые Рожки то скачет-носится по зеленому раздолью, то в небо взлетит — светит месяцем молодым. Наставит на мать золотые рожки — вот-вот забодает. Она тронет его замшевыми губами за бочок, он прижмется к ней, глаза закроет и сосет-сосет материнское молоко.

Шел как-то мимо по лесному болоту Тала-Медведь.

[9]

Сел на кочку, увидал сквозь ельник Хозяйку Травы, сам себя пожалел:

— Ой, бедный я! Померла моя Талахкне, ушел от меня сын Tалашка! Один живу, как старый пень. Мне бы в жены Хозяйку Травы, — и облизнулся.

Пошли по болоту пузыри — пых-пых, заворочался кто-то под кочкой, забрюзжал:

Пришел из нездешних земель к саамам Тала-Медведь, принял человеческое обличье и говорит:

— Вы меня, саамы, не бойтесь. Я теперь не Тала-Медведь, и теперь Тала-Купец.

— Ладно, — говорят ему, — купец так купец. А чем торгуешь?

— Вот полную кережу товара привез: копья — оленей добывать, топоры — лес рубить, котлы — варево варить.

Давным-давно, в далекие стародавние времена, жили в лесу старик со старухой, растили они дочку-красавицу по имени Настай.

Старик, простая душа, не умел своим умом жить — что скажут ему, то сделает, а не скажут, сам не домыслит, по нему и так ладно. А бабка сильна умом была, многое она знала, многое умела, одно слово — нойда.

[14]

Жалела бабка своего старика. Скажет ему: «Иди, дед, зверя промышлять!» И сама самострел берет, вслед за мужем идет. Скажет: «Надо, дед, рыбы наловить!» И сама с ним в лодку садится, вместе сети закидывают, вместе вытаскивают. Скажет: «Пришла, дед, пора дикарей добывать!» И сама за копье берется, наравне с дедом оленей бьет.

Была у них добыча всегда велика — бабка слово такое знала: и зверь, и птица, и рыба к ней прямо в руки шли.