В пограничной полосе
: Повести, рассказы. — М.: Мол. гвардия, 1987. — 368 с., ил. — (Стрела). / Составитель В. Турапин.
Цена 1 р. 30 к. Тираж 150000 экз.
Очередной сборник серии «Стрела» посвящен воинам-пограничникам. Велика протяженность нашей границы. В Заполярье и Кушке, в Бресте и на острове Ратманова зимой и летом, днем и ночью идут по дозорным тропам солдаты в зеленых фуражках. Самоотверженность, преданность своему народу — таковы основные черты этих молодых людей.
ЧАСОВЫЕ ГРАНИЦЫ
Рядом со святым понятием — Родина — для меня, человека военного, есть и другое, не менее дорогое и трепетное, — граница. Здесь берет начало наше великое Советское государство. Отсюда, от первых заповедных метров земли нашей, распахиваются необозримые дали Отечества с его горами и долами, полноводными реками, бескрайними лесами и нивами… Именно тут, на государственном рубеже, вчерашний школьник постигает суровую солдатскую науку бороться и побеждать, обретает прочную идейную, нравственную закалку, бдительно и надежно с оружием в руках охраняет покой и мирный труд отцов и матерей, братьев и сестер.
Граница… Ей чужд покой, неведомо затишье. Она живет по своим, особым законам — законам передовой линии и оттого всегда напоминает взведенный курок. Границу справедливо называют еще и политическим барометром, потому что она мгновенно и чутко реагирует на малейшие изменения в мире, малейшую напряженность в международной обстановке.
Вдоль границы на всем ее протяжении в шестьдесят с лишним тысяч километров стоят пограничные заставы. А каждая застава — это люди, оберегающие в бессменном дозоре передний край Отчизны. Они хорошо знают, какую святыню доверили им партия, народ, и неизменно зорок их взгляд, горячи сердца, тверда их поступь по родной советской земле, куда путь для врага заказан. Они не любят громких слов. Но героические дела сегодняшних наследников боевой славы дедов и отцов, отстоявших мир в суровых испытаниях Великой Отечественной, говорят сами за себя. В этом убеждает и оценка партии, данная органам государственной безопасности и Пограничным войскам на XXVII съезде КПСС: «Мы убеждены, что советские чекисты, воины-пограничники всегда будут находиться на высоте предъявляемых к ним требований, будут проявлять бдительность, выдержку и твердость в борьбе с любыми посягательствами на наш государственный и общественный строй».
Вместе с часовыми границы в едином строю несут боевую вахту и их верные помощники — книги, в ряду которых и книги о пограничниках, такие, как повесть В. Беляева «Граница в огне», повесть П. Федорова «В Августовских лесах», роман О. Смирнова «Прощание». С любовью читают их на каждой заставе.
Пограничные войска, созданные по декрету, подписанному В. И. Лениным 28 мая 1918 года, стоят на пороге своего 70-летия. Весь их славный боевой путь в нашей литературе воспет.
ПАВЕЛ ЕРМАКОВ
ПОКА НЕ ПАЛ ТУМАН
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Задержанный нарушитель границы, пока его везли на заставу, и потом, сидя на табуретке посредине комнаты, молчал. Малоподвижное, заросшее короткой, рыжеватой, словно подпаленной, щетиной лицо не выражало ничего, кроме усталости и изнеможения. Плечи были вяло опущены. Казалось, в эти минуты у него жили только глаза. В них изредка вспыхивали тусклые огоньки, по которым можно было определить, что мысль его напряженно работает, что он беспокоится за свою судьбу. Да еще по рукам, нервно мявшим суконную кепчонку, запорошенную не то опилками, не то отрубями.
По одежде нарушитель вполне сошел бы за крестьянина или лесоруба. С плеч мешковато свисал просторный, изрядно поношенный и порванный во многих местах брезентовый плащ. На ногах были ботинки из грубой кожи, с толстой рубчатой подошвой.
— С какой целью вы нарушили советскую государственную границу? — в который уж раз спрашивал его начальник пограничной заставы Серов, стараясь казаться спокойным.
Битых полчаса он пытался получить показания от нарушителя, а тот или притворялся, что не понимал, о чем его спрашивали, или молчал сознательно, что-то выжидал, выгадывал.
Стоял теплый вечер. В распахнутом настежь окне темнота еще не загустела, и небо вдали, над лесом, чуть тлело последними неяркими красками заката. Наплывали пряные запахи провяленной горячим солнцем и ветром травы, смородинника, обильно разросшегося в палисаднике.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Минут десять-пятнадцать пришлось подождать, пока появился Коротков.
— Опять пробежались впустую, — запыхавшись, виновато доложил сержант, и Серову показалось, что он, лучший после Симонова следопыт, озадачен и сбит с толку. — Всю дистанцию Кузнечик прошел чисто. Не споткнулся.
«Чертовщина какая-то, — появилась у Серова тревожная мысль. — Не испарился же ни с того ни с сего вес нарушителя. Только сам он может внести ясность».
— В машину, — распорядился Серов.
Коротков тяжело плюхнулся на сиденье, Кузнечик, впрыгнув в «газик», тотчас улегся на пол, положив голову на вытянутые лапы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
До чего же муторное дело пасти телушку, норовящую то и дело удрать от тебя. Куда приятнее в эту жару таскать с соседней улицы воду из колодца и поливать огород. И попьешь, и на себя брызнешь, освежишься. Хотя, конечно, тоже занятие не мед. Колодец далеко, ведра тяжелые. Но все лучше, полезным делом занят. А телушка занудливая, бодливая, даром что и рога еще не растут. Когда угоняли скот за Волгу, ее вынуждены были оставить здесь. Из-за своей резвости попала в яму, ногу повредила о камень. И теперь хромает, а бодаться все норовит.
«Попаси, внучек, на свежей травке. Она, как вырастет, тебе за это молочка принесет», — морща нос и прикрывая глаза, Мишка смешно передразнил бабушку.
Долго этого молочка ждать придется. Ничего, он как-нибудь и без молока обойдется. Не маленький. Теперь забот и без телушки хватает.
У Мишки выгоревший добела короткий чубчик, облупившийся, обожженный солнцем нос. Лицо и руки загорели до черноты. Глаза с зеленоватым отливом, над ними светлые, как маленькие ржаные колоски, брови. Одет в заношенные, из «чертовой кожи», пузырящиеся на коленках штаны и ситцевую, в мелкий горошек косоворотку.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вечером, лишь только сумерки опустились над степью, по дороге потекли войска. Гудели моторы, скрежетали гусеницы, в полосах желтого света клубилась пыль.
— Не удержались наши, не смогли, стало быть. Вот она, внучек, какая история, — с горьким вздохом сказал дед.
Они стояли на огороде, глядели на полощущийся по дороге свет и размышляли, что теперь будет, как дальше жизнь пойдет… И понимали, что будет плохо со всех сторон. И мама не сможет приехать.
Дед беспокойно оглядывался, к чему-то прислушивался, хотя, кроме шума, доносившегося с дороги, ничего не было слышно. Он опустил худую руку на плечо Мишке, притянул его к себе.
— Давай-ка сходим с тобой туда… а, внучек, — жарко шепнул он Мишке в ухо.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Первым движением души, первым желанием Серова было броситься к полковнику, крикнуть: «Дядя Сережа, вы живы?! Вы узнаете меня? Это же я, Мишка!»
Но не было здесь в эту минуту ни дяди Сережи, ни Мишки, а были начальник отряда полковник Коновалов и начальник заставы старший лейтенант Серов, и стояла перед ними одна общая задача — найти и задержать врага…
Шли цепочкой, выдвинув уступом вперед инструктора со служебной собакой. Серов указывал ему направление. Овчарка натягивала поводок, недовольно фыркала, наверное, злилась, что ничего достойного внимания не чуяла в палой хвое и во мху, в котором тонули ноги.
Было тихо, лишь изредка под чьим-нибудь сапогом хрупал сучок. Серов подумал о Симонове и Короткове. Где они? Может, уже бегут по следу? Тревожился, не допустили бы какой оплошности.
В темной глухой стене леса замаячил просвет. Вышли к железнодорожной ветке, увидели дрезину. Полковник обронил скупую похвалу Серову: начальник заставы на своем участке чувствует себя уверенно, местность знает. По цепочке передал команду всем, кроме инструктора, остановиться, и Серов со своей стороны оценил предусмотрительность начальника отряда — нельзя затоптать следы.
