Во время церемонии Гар Квитник боролся со скукой тем, что подсчитывал способы, которыми он мог бы убить Верховного жреца Храма, задействовав не более двух крупных мышечных групп. Его подсчет завершился на цифре двести пятьдесят три, и последний способ он счел замечательным достижением, поскольку очень сложно применить такое положение руки для нанесения удара «Бабочка с Двойными Клыками и Хвостовым Жалом». Трудно было бы пронзить золотой с малахитом нагрудник Верховного жреца, и хуже того, украшение помешало бы переносу достаточного количества летальной энергии — удар всего лишь оставил бы синяк на печени жреца, а не разорвал ее.

Не успел он заново проделать расчеты, расширив параметры и включив три мышечных группы и находящиеся под рукой разновидности оружия с тупыми концами, причем изготовленные не из железа, как Верховный жрец отошел от плиты у подножия статуи Бога Солнца, держа на вытянутых руках амулет Анакрон.

— Прими Анакрон, вечный амулет из далекого Джелфейта. Он временно хранился в святилище у ног Валнарты, того, кто оберегал его все то время, пока он оставался в пустыне Рахобан. Теперь он снова готов отправиться в путь. Приблизься ко мне, хингист.

Гар чуть было не скривился, услышав эту унизительную кличку применительно к себе, но это было самое вежливое слово из всех, которыми его называли соратники со времени победы над Калараном. Высокий и худощавый Гар ухитрился настолько плавно и неслышно скользнуть вперед, что густые струи дыма от благовоний даже не дрогнули. Он знал, что ему в Храме ничто всерьез не угрожает, так как Каларан мертв, а его старый учитель, Удан Канн, числится среди пропавших без вести, и все же осторожность, выработанная долгими годами тренировок, заставляла его бросать по сторонам быстрые взгляды. Боги, богини и мелкие божества — все уставились на него сверху, с алтаря Храма с невозмутимыми каменными лицами.

Посмотрев направо, мимо принца Рэнго и принцессы Риссы, он увидел Домино Блейд. Он надеялся, что она смотрит на него, осознав наконец соединяющие их узы. Зная, что они созданы друг для друга и связаны так же прочно, как кровь и жизнь, или смерть и боль, или испытания и муки, она все же отказывалась признать то, что должна была чувствовать к нему. Джорд Индер, поэт и знаток языков, стоящий рядом с ней, похитил ее сердце.

Выйдя из Храма на солнечный свет, Гар прищурил глаза и сразу же ощутил жаркое полуденное солнце на своей темной одежде. Другому человеку стало бы жарко, но Гар уже начал готовить себя к адскому пеклу пустыни, и едва обратил на это внимание. Зато он тут же обратил внимание на фигуру всадника, держащего под уздцы трех лошадей, и двух мужчин, злобно уставившихся на него.

— Спайдо, оставайся на месте. — Гар отвел взгляд от сидящего на коне помощника и кивнул сперва одному, потом второму мужчине. — Сколько бы вам ни заплатили, не стоит пытаться меня убить.

Двое мужчин были так похожи, что могли быть отцом и сыном.

— Ты нам заплатил, — закричал младший. — Мы с дядей — единственные, кто остался в живых, ты убил всю нашу семью, предатель! Ты отнял нашу жизнь, теперь мы тебя уничтожим.

— Вынужден довести дело до конца. — Гар спрыгнул с храмовой лестницы на плиты двора. Тяжело стукнул подошвами обеих ног, когда приземлился, но ни один из фермеров, бросившихся на него, не понял, что он наступил на их длинные тени «Скачком Дракона». На лету перейдя из прыжка в присяд, он скользнул вперед в образе «Великого Вождя». Подцепил дядю левым локтем, затем резко выбросил вперед руку, ударом «Бархатная Ладонь» послал его душу воссоединиться с остальными членами семьи.

Гар предпочел предоставить Спайдо выбор пути по двум основным причинам. Первая заключалась в том, что Спайдо вырос в Торфее, но совершил два путешествия в Калтус и обратно до того, как сбежал в Армбрасс, и знал самый лучший маршрут и места для возможных привалов под открытым небом и ночлега. Заведения, которые выбирал Спайдо, были достаточно приятными, однако не слишком дорогими, и никто бы не поверил, что он, Гар Квитник, доверенный хингу-Грашаншао принца Рэнго, может в них остановиться.

Второй, и более убедительной причиной, почему он предоставил Спайдо выбирать дорогу, была уверенность в том, что любой из его старых врагов, стараясь предугадать действия Гара Квитника, будет совершенно не способен предсказать поступки Спайдо. Маршрут, по которому они двинулись дальше, не был прямым, как стрела, зато выигрывал с точки зрения красот сельского пейзажа Фолтейна, на который Гар прежде не обращал никакого внимания. Когда они ехали по Дорнским Долинам, раскинувшимся к западу и к югу от Даннских Провалов, Гар вспомнил одно из стихотворений Джорда Индера, «Долины и Провалы», в котором Дорн изображался шелковым гобеленом, скомканным и брошенным на землю богами. Некоторые из метафор, включенных в это стихотворение, были основаны на женской анатомии, и Гар без труда совмещал их с образом Домино. Убийца заглушил в себе боль, вызванную воспоминаниями, и мысленно поздравил поэта с тем, как точно он схватил и отразил сущность Дорнских Долин.

Они проехали еще немного, затем Гар повернулся к Спайдо:

— Ты видишь женщину в этих холмах, Спайдо?

— Вроде бы нет, сэр. А должен видеть?

Когда они выехали на следующее утро, Спайдо все время зевал, прикрываясь ладонью.

— Простите, сэр, я должен был встать с первым лучом зари и все приготовить. Извините, что заставил вас ждать.

Гар пожал плечами.

— Я без труда могу убить время, Спайдо. — Его помощник бросил на него странный взгляд, поэтому убийца прибавил: — Это шутка, Спайдо.

— Да, сэр. — Он принужденно рассмеялся, но смех перешел в зевок.

Долина, в которой лежала деревня Торфей, была окружена крутыми стенами гор, возносящихся к самым облакам. Хотя она простиралась в направлении северо-запад — юго-восток, но с обоих концов изгибалась на север и юг примерно на милю. Густые бамбуковые заросли и девственные леса покрывали горы зеленым ковром, но внизу у реки, бегущей в долине, естественную растительность вырубили и построили террасы. Ровные ряды культурных растений покрывали черную почву, а акведуки из расщепленного бамбука и водяные колеса служили немым свидетельством тщательного ухода фермеров за своими полями.

Сидя на корточках у опушки бамбуковой рощи, Гар рассматривал небольшую лощину у входа в долину. Два маленьких фермерских дома из камня стояли несколько в стороне от реки и казались наполовину зарытыми в саму гору. Оба были построены на уровне средних террас, возле каждого имелся загон для скота и несколько курятников. Хотя вид этих хозяйств не свидетельствовал о процветании, Гару было ясно, что фермеры прилично зарабатывают на жизнь своим хозяйством.

Вопли, издаваемые людьми, которые стояли на крыше фермы на восточном берегу реки, резко контрастировали с идиллически прекрасной картиной. Два козла лежали в грязи загона. Их ярко-алая кровь еще не успела потемнеть, что указывало на совсем недавнее убийство. Третий козел жалобно блеял и беспорядочно метался по средней террасе.

За ним гонялся дино-жравр.

— Что вы на это скажете, сэр?