Ангелика сидела на берегу, спрятавшись в тени большой кокосовой пальмы, и наблюдала за Алессандро. Тот поднял с земли сверток – завернутый в одеяло труп дочери, захватил нож-мачете и направился вдоль берега, оставляя за собой ровную цепочку следов на песке.

– Куда этот ненормальный пошел? – Винченцо перестал елозить спиной по земле и посмотрел вслед Алессандро.

– Оставь его в покое, – сказала синьора Полетте, рассматривая кокосовый орех в руках. – Пошел дочь хоронить. Не иначе. Господи, дай ее душе успокоение вдали от отца… Возьми лучше, открой мне этот орех, – синьора Полетте протянула кокос Винченцо. – Алессандро говорил, там внутри молоко.

– Кокосовое, – донеслось с берега, где Эбигейл плескалась в полосе прибоя. – И мне тоже один.

Винченцо взял из рук синьоры Полетте кокос, посмотрел на обнаженную Эбигейл в воде, осклабился, облизал сухие губы.

Корабль качнуло. Леопольдо сунул руку под подушку, повернул голову на другую сторону и выругался. Звук голоса наполнил каюту, но тут же умер, раздавленный равномерным тихим гулом, идущим откуда-то снизу, из самого сердца контейнеровоза – машинного отделения.

Леопольдо почувствовал, как к горлу подступил комок, снова выругался, затем немощным стариком сполз с кровати на пол и на четвереньках пополз к столу, ютившемуся в дальнем углу каюты. Леопольдо схватил со стола таблетку и бросил в рот, дрожащей рукой взял стакан с водой, стоявший тут же, и влил в себя жидкость, ощутил, как таблетка, подхваченная водой, словно лодка волной, отправилась в путешествие по пищеводу.

«Какая это уже? Шестая или восьмая?» – подумал невольно, надеясь, что этой таблетке, в отличие от ее предшественниц, удастся лучше справиться с морской болезнью.

Пока полз назад к кровати, держал глаза закрытыми, дабы, не дай бог, не взглянуть на этот чертов серый ковролин на полу. Почему-то он вызывал у него отвращение. Наверное, дело было в цвете. Будь ковролин более веселого цвета, возможно и отношение к нему было бы другим. Казалось, цвет ковролина гармонировал с тем внутренним состоянием, в котором пребывал Леопольдо вот уже который день. Сначала он узнал от капитана о смене курса контейнеровоза, а потом подхватил морскую болезнь. Или это она его подцепила. Для Леопольдо это оказалось не так уж важно. Главное, что он встретился с этой мучительницей сухопутных существ и теперь вот уже второй день она не дает ему покоя, мучая приступами тошноты, температурой и рвотой. В минуты приступов Леопольдо не раз проклинал корабль, море и себя впридачу, особенно себя. Это надо же было быть таким идиотом, чтобы ввязаться в такую авантюру, уже одно начало которой вызывало протест и негодование в его воспаленном болезнью мозге.

Леопольдо запрокинул голову и посмотрел на иллюминаторы. Они были приоткрыты, и, тем не менее, Леопольдо казалось, что в каюте очень душно. Когда ему станет легче, в чем Леопольдо начал уже сомневаться, он, так и быть, прислушается к совету капитана и выйдет на палубу подышать свежим воздухом.