Колонка дежурного по номеру. Александр Житинский
Сергей Синякин «МЛАДЕНЦЫ МЕДНИКА». Повесть, окончание
Сергей Карлик «КВЕСТ». Рассказ
Николай Сайнаков «ЗУБ БЕРСЕРКА». Рассказ
Ефим Гамаюнов «МИМИКРАНТ». Рассказ
Дмитрий Смоленский «АНТРАКТ. Рассказ
Светлана Бондаренко «ХРОНИКИ “ОБИТАЕМОГО ОСТРОВА”»
«Зиланткод-2008»
Наши авторы
Колонка дежурного по номеру
Недавние мысли Бориса Стругацкого по поводу работ Юрия Афанасьева по новейшей истории России («Новая газета» от 5 декабря 2008 года), показались мне хорошим ответом на панические настроения части общества или тех граждан, которые ждут не дождутся, когда раскачанная лодка перевернется.
Но гораздо более меня задели размышления по поводу понятия «народ», о которых я часто думаю. Странное понятие, обозначающее всё и ничего одновременно. Табуированность отрицательных черт народа ввиду возникающего тут же призрака ксенофобии отнюдь не мешает эти черты иметь. В то же время распространение каких-то определенных качеств на огромную массу людей, называемых «народом», по меньшей мере смешно и сходно со средней температурой по больнице. Так что же мы понимаем, когда говорим «народ»?
Арифметическое большинство населения? Но оно не имеет свойств, как мы только что выяснили. Наиболее косную и неграмотную его часть, типа «бабки в очереди» или «мужика из пивной»? Но с какой стати отдавать им народное мнение и наши народные традиционные качества: удаль, упорство, терпение, смекалку, талант, наконец?
Мы берем эти качества народа (в данном случае для простоты я буду говорить о русском народе или, если хотите, народе России, чтобы избежать чисто этнического понятия) из мифов и сказок, а также наблюдая жизнь и деятельность великих представителей этого народа. Вот и получается, что таланту русского народа находится иллюстрация в лице Пушкина и Чайковского, смелости — Гагарина или Жеглова (миф, входящий в ряды живых людей) и т. п.
То есть, народ наш мал да удал. И к нему претензий нет. Он всем покажет так называемую «кузькину мать».
Истории, образы, фантазии
Сергей Синякин
Младенцы Медника
Повесть
(Окончание. Начало в январском выпуске)
Краткое содержание начала повести
Клиника в Израиле. Родильное отделение. Двое неизвестных под угрозой применения оружия заставляют дежурную медсестру показать им ребенка, рожденного Эллен Гриц, недавно переселившейся из России. Их намерения несомненны — убить младенца. Однако в последний момент один из убийц перерезает горло своему напарнику. А потом — и себе… Чуть позже выписавшаяся из клиники мама вновь подвергается нападению. И вновь неудачному — машина, попытавшаяся задавить Эллен и ребенка, врезается в стену роддома.
За расследование берется полиция. Дело поручено инспекторам Маркишу и Григоровичу, которые также приехали в Израиль из России. Выясняется, что врагов у молодой мамы нет. Никого из нападавших она не знает. Тем не менее неудачные покушения на Эллен и ее ребенка продолжаются. Полицейские выясняют, что преступники принадлежат к религиозной организации Земное Братство. Одним из пророков Братства является бывший бизнесмен Гонтарь, внезапно оставивший дела и с головой окунувшийся в религиозную политику. Кроме того, двое нападавших подозреваются в убийстве русского врача Ильи Медника, проживающего в городе Царицын. Становится ясно, что преступления эти связаны.
А в России идет расследование убийства Медника. Занимаются им сотрудники местного убойного отдела. Убийство смахивает на бытовуху, но появляются и другие версии. Оказывается, погибший работал в Институте физиологии человека, а потом из-за конфликта с директором перебрался в гинекологическое отделение больницы.
Милицейское и прокурорское начальство берут расследование под личный контроль. Начинаются допросы сотрудников института. Выясняется, что доктор Медник занимался вопросами генетической модификации человеческого организма. И продолжал эту работу в больнице, разрабатывая новые способы лечения бесплодия. Личных врагов у него вроде бы не имелось. Так, обычные недоброжелатели…
Между тем в больнице происходит кража — похитили личные карточки пациентов Медника.
Часть третья. Мистерии сфер
Нечаев уже смирился, что не пошел в отпуск.
Утро среды началось с того, что приехали проверяющие из области.
Управление опять взялось проверять режим секретности, а вызвано это было совсем уже анекдотическими обстоятельствами. В управлении делали ремонт, и начали его с уголовного розыска. Наметили пару кабинетов, вытащили оттуда мебель, которая подлежала безусловной замене. Вместе с мебелью вынесли и два сейфа, прямо со всей секретной документацией. Сейфы были неподъемные, поэтому опера ограничились тем, что опечатали их. Вечером лейтенант из хозяйственного отдела привел суточников, те сноровисто спустили старую мебель, а с ней и оба сейфа, которые были ободранными и имели жалкий вид. Лейтенант посчитал, что и они подлежат утилизации, поэтому отправил сейфы на металлургический комбинат, где их в тот же вечер загрузили в домну. Сгорело все: секретные указания, два не менее секретных приказа, контрольно-наблюдательные дела, а главное — личные и рабочие дела агентов. Скандал случился такой, что решался вопрос не о лейтенанте, а о том оставаться ли в должности начальнику криминальной милиции области, хотя никто не мог объяснить, почему именно он должен нести ответственность за разных раздолбаев. И уж совсем необъяснимо было, почему штаб сразу же затеял масштабную проверку режима секретности во всех подразделениях области.
Проверку сотрудники убойного отдела прошли достойно, особенно оперуполномоченный Гусев, который в последний момент почти на глазах у проверяющего успел вытащить из ящика своего служебного стола пачку сводок наружного наблюдения по уже списанному в архив делу и спрятать их под сейф.
Часть четвертая. Ангелы медника
Редигер Анну Густавовну вели ребята из ОСО.
Это был отдел, предназначенный для розыска и задержания преступников, для борьбы с карманниками, для пресечения продажи наркотиков и иных уголовных преступлений в общественных местах. Если кто-нибудь думает, что схватить за руку карманника просто, то он ошибается. Карманники — виртуозы преступного мира, одна из самых уважаемых каст. Работников опергруппы они через некоторое время уже знают в лицо и даже вежливо раскланиваются при встрече. Попробуй в таких условиях взять карманника с поличным! Но оперативники ОСО с работой справлялись. И это говорит об их способности маскироваться и не выдавать своего присутствия.
Поэтому им смело доверили водить тетку, которая к тому же отягощена ребенком.
Анна Густавовна была спокойным объектом. По знакомым она не ходила, знакомые ходили к ней. Их было столько, что два оперуполномоченных, которым поручили эту работу, устали нервничать и напрягаться при появлении очередного незнакомого лица.
Часть пятая. Время демиургов
— Вам уже известно о Граале? — не удивился Постников. — Тогда не вижу смысла скрывать все остальное. Зацепить меня вам все равно не удастся, одного Гнатюка мало, его слово против моего — не более. А иных зацепок у вас нет. Но я уже сам подумывал, что надо объяснить, что происходит. Только вот кому?
Он размял сигарету, но передумал закуривать и положил сигарету на стол.
Его лицо приняло мечтательное выражение.
— Вы не представляете, сколько сил и средств было истрачено мною на поиски Грааля! Мой шеф полагал, что достаточно ему тряхнуть своей обширной мошной, как все загадки будут разгаданы сами собой. Он все воспринимал, как должное, даже мою каторжную работу на него.
Сергей Карлик
Квест
Рассказ
— Папа! Мишка сломался! Не разговаривает со мной и не двигается. Он умер, да? Он умер? Па-а-па-а! Мишка мой друг! Я не хочу другую. игрушку, я хочу ми-и-ишку! Я этого хочу!
— Ну, может, можно починить? Дорогой, не расстраивайся так, ты сам как ребёнок. Ну плачет, так она плачет, потому что видит, что ты внимание на неё обращаешь. Мишка, конечно, прикольный был. Может, просто батарейка села? Всё ж таки полгода уже прошло. Ой! Это у него батарейка такая? Никогда такой не видела. Наверное, можно в мастерскую отнести. Ты где его купил? У КОГО? Не может быть! Ты купил игрушку у сталкеров? С ума сойти! И принёс это сюда. Что значит — ничего страшного не случилось, может, эта штука радиоактивная… Так! Мне не нравится выражение твоего лица. Ты куда собрался? К Максу? Твой Макс… Впрочем, ты знаешь моё мнение. Если у него не выйдет, то я тебя прошу, пойди в магазин и купи нормальную игрушку. Когда вернёшься? Хорошо. Да купи просто что-то похожее, наверняка есть в магазинах. Да не переживай ты так! Вот увидишь, ты вернёшься, а она уже всё забудет.
— О! Кого я вижу! Сколько лет, сколько зим! А это что за монстр? Ты где его взял? Небось, на рынке возле зоны? Вот народ у нас, да?
Николай Сайнаков
Зуб берсерка
Рассказ
Славен город стольный Древень, под сильную руку свою прибравший земли червенские, сиверские и иные, венедским родам принадлежавшие. Славен народ венедский, в дальних походах наживший немалые богатства, чести в боях добывший. Славен и князь древенский, Хрустомудр, любимый и богами и дружиной и народом. Добрая жизнь в княжестве, и ещё бы такой жизнью жить, да жить… Вот только… Эх, да что говорить! Счастье в окно летит, только пока лихо спит. А как проснётся… И не узнаешь, где беда ждёт, да во что обернётся…
Утро было великолепным! Яр-солнце ещё покалывал свой красный зад верхушками елей за стенами города, а Хрустомудр уже сбегал по ступеням терема, весь наполненный предвкушением сегодняшней забавы. Вчера охотники приволокли двух огромных живых медведей, и даже отсюда было слышно, как они ревут в своих клетках на задах терема, возле отхожего места. То-то будет, когда их травить начнут!
Князь улыбнулся себе в бороду, поймал вшу, смачно раздавил её и, весьма довольный, остановился в низу лестницы, чтобы помочиться на резные балясины. Конечно, подумал он, княгиня опять ворчать будет, что он портит парадный вход… Ну и пусть. Князь он или не князь!? Его терем, где хочет, там и мочится!
Неужели же он, Хрустомудр, должен бежать по малой нужде на задний двор, когда у него дела здесь, на переднем! А запах, нормальный запах, запах мужчины, вождя! Кому не нравится, пускай не приходят!
Ефим Гамаюнов
Мимикрант
Рассказ
— Присядьте, пожалуйста, и подождите несколько минут, — вежливый робот-проводник указал на кресла в широком фойе. — Вас вызовут.
Иван Петрович Фролов уважительно кивнул в ответ, сел на белый прохладный пластик, закинул ногу на ногу и осмотрелся.
Свет, разумеется, был искусственный. На Сипионе (или поземному Венус-дельта-14). несколько месяцев в году стояла сипионская ночь, чью темноту изредка слабо развеивали три местных луны: Вельда, Глада и Ритма (Большая, Красота и Непостоянная). Заодно происходила местная сипионская зима — кродан («холодная»). Бесснежная, с пронизывающими холодными ветрами.
Стены, напротив, отображали диеру-лето. Непривычно зеленое небо, совсем земные белоснежные облака. По левую руку — кусочек леса, удивительные деревья, похожие больше на гигантскую траву. По правую — уходящий к горизонту ярко-зеленый океан.
Иван Петрович украдкой бросил взгляд на сидящих в фойе. Что ж, человек он тут один. Несколько похожих на лемуров страддов с Гнеии, житель далекой Шу, прячущий жвалоподобное лицо за маской (местное содержание кислорода, насколько Иван Петрович был в курсе, губительно для шуианцев). Четверо сипионцев, расы Ррок. По-видимому, колонисты с соседней системы Сипион Втора. И он.
Дмитрий Смоленский
Антракт
Рассказ
Все должно было закончиться уже скоро, поэтому мы с Юлькой решились на последнюю прогулку. Нет, из дому мы выбирались каждый день, но это были вылазки по делу: обойти окрестные магазины в поисках мелочей, способных скрасить наш быт, поговорить в очереди у действующей в частном секторе водоразборной колонки с теми, кто решил остаться, получить в полдень с маленького грузовичка очередные полбулки свежего хлеба на нос. Никогда не думал, что государство сможет справиться с этим проблемами — организует планомерную эвакуацию всех пожелавших выехать, сохранит порядок на оставляемых территориях, да еще и до последнего будет снабжать продовольствием и медикаментами остающихся. Скорее, я уж паники ждал, разгула бандитизма с мародерством. Да и хорошо, что ошибся — хоть в последние дни не нужно бояться людей.
Стена тумана подошла к границе Бердска, когда поступил приказ на вывод из города последних армейских частей и милиции. Начиная с четырех часов (только еще сентябрьское солнце потеряло свой дневной азарт), по Трактовой со стороны Академгородка потянулись колонны зеленых грузовиков и полупустых автобусов. У каждого третьего светофора на осевой линии стояли гаишные машины с включенными проблесковыми маячками, и сержанты с лейтенантами, позабывшие за последние два месяца, что это такое — сидеть по кустам с радарами, усталыми голосами вновь и вновь повторяли: «Граждане! Желающим покинуть город просьба немедленно выйти к проезжей части. Это последняя возможность покинуть город в составе организованных колонн. Разрешенная норма носильных вещей — тридцать килограммов на человека. Не забывайте выпустить на свободу домашних животных и птиц, погасить в домах огонь и закрыть двери и окна. Повторяю! Граждане…»
Я выглядывал с балкона — да, и в последний момент находились желающие. Не много, но человек десять-двенадцать на протяжении тех двух остановок, что было видно с моего пятого этажа, подсадили в автобусы. Вообще, я ощущал полную ирреальность происходящего в тот час, что проторчал на балконе. День, ясный и солнечный. Дома вокруг, кирпичные и панельные, почти все не выше девяти этажей — в Новосибирске высотки начали строить только в последние лет пять, — голуби стайками летают. Ветерок с недалекой реки лицо холодит. И пустая в обе стороны Трактовая, избавленная от хронических своих пробок, с отключенными светофорами и чистыми тротуарами. А тополя вдоль улицы, которые каждую весну «зеленхозовцы» обкарнывают и которые за лето опять успевают обрасти, как стояли, так и стоят. Никуда бежать не собираются.
Колонны так и шли до самого вечера, но все реже и реже. Еще, видел, «Волга» милицейская прошла, у гаишной машины остановилась, полковника из себя выпустила. Что полковник, я только предполагать могу — звезд на погонах с такого расстояния не разобрать было, но выскочившие патрульные перед ним тянулись. О чем-то он с ними переговорил, потом пересек проезжую часть, расстегнул штаны и отлил под дерево. А что? Людей в городе почти не осталось, так что уже можно.
Юлька в толстой шерстяной кофте выглянула, чай пить позвала. Что бы мы сейчас делали без завоеваний научнотехнического прогресса! Буржуйки в городских квартирах устанавливали? Мороки с ними, да и дров с углем в современном мегаполисе хрен да маленько! А тут — милое дело! Плиточка газовая одноконфорочная, пара баллонов тридцатилитровых (есть еще маленький, пятёрочка, но я его заныкал подальше как НЗ) — и вари не хочу! Электричества-то в городе недели две как нет: воду из Обского водохранилища заранее спускать начали, потому как неизвестно, что там за туман и насколько он задержится, створы плотины все открыли «на полную», генераторы остановили, законсервировали. То же и с водопроводом, котельными, производствами. И так беда, так не усугублять же ее техногенными катастрофами! Не бегство на этот раз — планомерное отступление на заранее подготовленные позиции. Хотя какие они подготовленные! Попробуйте-ка с востока на запад за полтора месяца все тамошнее население вывезти, да — по максимуму — продовольствие. При нашем-то состоянии дорог, когда по большому счету только Запсиб и можно считать магистралью!
