Шторм стих еще вечером. К утру море успокоилось. Четыре часа. Виктор просыпался медленно, будильник вызвенел до конца. Виктор сразу начал собираться — времени до шести, до первого срока наблюдений, не так уж и много. Он двигался мягко, экономно. Шесть дней на голодном пайке дались тяжело.

Шторм начался совсем не ко времени, у Виктора как раз закончились запасы, когда пришел грозовой фронт. Давление стремительно пало, барограф нарисовал вертикальную ступеньку. Ветер ускорялся поминутно. Виктор не отходил от рации битый час, передавая предупреждения: «ШТОРМ ПОГОДА ВЕТЕР 12», потом 15, 17, 19, 21, 23. Двадцать три метра в секунду! Такого он еще не видел. Вышел на крыльцо — лицо обожгло острыми песчинками, чуть не сбило с ног, в серой пыльной мгле дальше домика летней кухни ничего не видно.

Шквал пронесся через станцию минуты за две, ветер несколько стих, прокатилась черным грохочущим валом гроза. А шторм бушевал еще без малого неделю. На мелководном Каспии шторма суровы.

У штормов разные повадки. Юго-западный катит пологие длинные волны, нагоняя воду. Языки волн косо набегают на берег, перехлестывают через невысокий прибрежный вал, затопляя камыши. Вода поднимается на метр и больше, прихватывая порой у неопытных островитян то бочку солярки, а то и не привязанную лодку, казалось бы, далеко вытащенную на берег. Уходя, шторм меняет прибрежный рельеф, намывая косы или убирая их.

В юго-западный шторм Виктор еще решился бы выйти в море, не в самый разгар, конечно, но метров пять-семь в секунду — не страшно.

Она не знала, куда Виктор уходил по утрам. Волк покидал берлогу и возвращался с добычей. Для нее лишь было важным, что он жив и вернулся, что охота оказалась удачной.

Едва заслышав шум в прихожей, она почувствовала, каким радостным он пришел сегодня. Он едва удерживал все в руках: огромный букет роз, огромная коробка самарских конфет, пакет со снедью, еще пакет — возьми, надевай, надевай! — свадебное платье, белые туфли на шпильке.

В кухне уже все было готово. Она только чуть-чуть помучила его ожиданием, замерла на пороге. Он придирчиво осмотрел ее, она крутнулась на носочках — платье вразлет. У подножия вазы с цветами — тусклое золото на синем бархате. И два паспорта.

— Вот, Виктор и Елена Синельниковы, прошу любить и жаловать.

— А почему Синельниковы?