Станция надвигалась. Еле заметно прецессируя под углом к оси симметрии, она была похожа на остов разбитой радиолампы, серой и мёртвой. Когда-то белые эмалевые борта ошелушились и теперь на солнце отсвечивали металлом; тени, резко очерченные, как на эскизе, были затушёванны чернильной беззвёздной пустотой.

— Не нравится она мне, — вздохнул Збигнев. — Нежилая она какая-то… Ни одного сигнального огня.

Природин промолчал. Нежилая — это почти точно. Но и не мёртвая. Псевдомёртвая.

Левое от шлюзового отсека крыло солнечной батареи было оторвано и болталось в стороне, удерживаемое только кабелем. А когда они подошли поближе, стало видно, что вокруг станции огромными мохнатыми мухами порхают отслоившиеся пласты эмали.

«Живут же здесь, — тоскливо подумал Природин. — Живут… Не живут, а обитают». Он протянул руку и нажал на клавишу.