Любители путешествий и истории географических открытий должны быть вдвойне благодарны нашим российским Колумбам, которые не только открывали и исследовали неведомые земли, но и оставили весьма занятные описания собственных путешествий.
В настоящий том «Библиотеки путешествий» вошли «Странствования российского купца Григория Шелихова из Охотска по Восточному океану к американским берегам» и «Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Лаврентием Загоскиным в 1842–1844 годах». Книги, впервые увидевшие свет в XVIII–XIX веках, и поныне не утратили своего познавательного значения. Современного читателя не может не поразить скрупулезность, с которой участники экспедиции исследовали новые земли в обстановке, полной огромных лишений. Исследования русскими путешественниками американских берегов в XVIII–XIX веках в очередной раз доказали «что во все концы достигнет россов слава».
Григорий Шелихов
Странствования купца Григория Шелихова к американским берегам
«…И что во все концы достигнет россов слава»
В 1725 г. император Петр I незадолго до своей кончины дал указание снарядить экспедицию под командой капитана Витуса Беринга, которому следовало найти «неведомую землю», проверив, «где оная сошлась с Америкою». В свою первую экспедицию «неведомую землю» Беринг не нашел, но подтвердил, что Чукотский полуостров с востока омывается океаном. Лишь в результате второй экспедиции Беринга-Чирикова, в 1741–1743 гг., «неведомая земля» появилась на картах мира. Ее-то долгие годы и называли Русской Америкой.
Вторая экспедиция Беринга, кроме важных географических открытий, привезла в Россию шкурки «морского бобра» — калана, промысел которого стал весомым стимулом для снаряжения в тихоокеанские просторы купеческих экспедиций. Цена одной шкурки калана высокого качества отделки в конце XVIII — начале XIX в. равнялась цене 50 шкурок отборных соболей либо 100 лучших шкурок красной лисы или же — цене 5000 беличьих.
Риск русских морских промысловиков был очень велик. Навигация по неспокойному морю длилась очень недолго. В случае непредвиденной зимовки промышленников ждали голод и цинга; также была велика вероятность нападения племен аборигенов. Даже если сам промысел оказывался успешным, неопытных мореходов, не знавших фарватера входа в тот же Охотский порт, подстерегало немало неприятных «сюрпризов», вплоть до крушения судна. Однако все это не останавливало предприимчивых людей, число которых с каждым годом увеличивалось. Главными районами промыслов были Алеутские и Командорские острова, прибрежные воды Аляски, а также небольшой участок в Калифорнии.
Среди русских коммерческих организаций, развивавших свою деятельность на северо-западе американского континента, выделялась компания Голикова-Шелихова (первоначально она носила название компании Голиковых-Шелихова), образованная 17 августа 1781 г.
Организаторы этой компании учли специфику региона и объединились не на срок одного вояжа, как было принято ранее, а на 10 лет, в течение которых предполагалось добывать пушнину как на уже известных островах, так и на неисследованных территориях, где планировалось основать постоянные поселения. Так компаньоны стремились уменьшить риск операций по добыче и сбыту пушнины. Им была свойственна предпринимательская инициатива, упорство в достижении поставленной цели, умение угадывать перспективу не только собственной компании, но и всего пушного рынка на Тихоокеанском Севере, развитие которого оказало значительное влияние на отношение России к этому региону.
Путешествие Г. И. Шелихова из Охотска по Восточному океану к американским берегам
Построив при Охотском порте
[1]
в 1783 году от компании
[2]
три галиота
[3]
и наименовав оные: первый — «Трех Святителей», второй — «Св. Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы», третий — «Св. Михаила», отправился в Восточный океан
[4]
1783 года августа 16-го дня из устья реки Урака, впадающей в Охотское море, с 192 человеками работных людей; и, будучи сам на первом галиоте с женой моей, которая везде за мной следовала и все трудности терпеть не отрекалась, назначил, на случай разлучения судов противными ветрами, сборным местом остров Берингов
[5]
. Преодолев разные затруднения, препятствовавшие моему плаванию, 31 августа же приплыли к первому Курильскому острову
[6]
, но противный ветер не допустил пристать к оному до 2 сентября. Сего числа, став на якоре, сходили на остров и запаслись пресной водой; 3 сентября пустились в назначенный путь, на котором 12-го числа сделавшийся шторм, продолжаясь двое суток, разлучил все галиоты один от другого. Буря сия столь была велика, что мы лишились было и надежды в спасении своей жизни; но однако ж 14-го числа два первых галиота сошлись и пристали на Берингов остров 24 сентября, расположась прозимовать на оном как в ожидании третьего галиота, на коем было людей 62 человека, так и в рассуждении противных ветров. Но галиота оного во все время бытности на Беринговом острове дождаться не могли. 25 сентября с обоих судов несколько человек на байдарах, с собой привезенных, посылал обойти остров, любопытствуя, не встретят ли чего достойного примечания. Посланные возвратились 27-го числа того же месяца, не нашедши ничего такового.
Титул первого издания книги Г. И. Шелихова
Историческое и географическое описание Курильских, Алеутских, Андреяновских и Лисьевских островов, простирающихся от Камчатки к Америке на Восточном океане
Острова Курильские
ШОУМШЧУ
[77]
. Остров сей в длину от северо-восточной к юго-восточной стороне простирается верст на 50, а в ширину на 30, низмен. В средине острова на восточном берегу около моря высокий яр и каменные утесы, а близ берега множество кекуров
[78]
. На острове усмотрены разные металлы, в том числе и серебряная руда, которая прежде сего была разработана
[79]
. По ту же сторону выпала в море речка. По северную сторону к западу берег песчаный и местами каменист. На середине острова озеро окружностью около пяти верст, из которого в море выходит небольшая речка. Кроме сей главной речки, много есть и других мелких как озер, так и болот; во впадающие в море речки в мае и сентябре входит с моря рыба разных родов: лососи, горбуша, гольцы, курижи
[80]
; на море в тихую погоду промышляют удами терпуги, треону и рямжу
[81]
. Леса круглого нет, кроме мелкого ольховника, тальника, кедрового стланца, на котором растут мелкие орехи. Волнением на берег выкидывает китов и раков разных родов. На острове растет трава сладкая
[82]
, из которой курят вино, купрень, кутагарник, морковник
[83]
, кои жителям служат в пищу. Из крапивы женщины делают веревки и сети. Мышей на острове разных родов множество, коих по-тамошнему называют наушьчичи
[84]
.
На сем острове ясачных 44 души.
ПОРОМУСИР, или ПОРОМУШИР
[85]
. Второй остров от первого отделяется проливом около двух верст, где во время нужды можно иметь отстой одному судну, однако не без опасности, ибо дно в проливе состоит из каменистых гор. Ежели по несчастью судно на якоре не удержится, то бывает подвержено крайней опасности, потому что берега там крутые и каменистые, а по узкости пролива отбежать от них невозможно. Пример несчастного приключения в сем проливе случился в 1741 году, когда там погибло морское казенное судно. Остров сей простирается от северо-востока в южно-западную сторону; величиной вдвое больше первого, горист, речками и озерами весьма изобилен; лесу на нем нет никакого, кроме стланца и ельника, который жители употребляют на дрова, а на строение юрт собирают выкидываемые из моря разных родов деревья, в коих бывают немалые куски и камфорного дерева
ШИРИНКИ
МАКАН РУР АСЫ
Острова Алеутские
БЕРИНГОВ, или КОМАНДОРСКИЙ, остров безлюден, имеет низкое положение и каменист, а особенно в юго-западной стороне, и лежит в 250 верстах прямо на восток от реки Камчатка, под 185° долготы. Сей остров содержит в длину от 70 до 80 верст, а простирается от северо-запада к юго-востоку в таком же направлении, как и Медный остров, получивший сие название оттого, что море выбрасывает на берега большие и малые куски самородной меди, которой там такое множество, что можно бы оною производить весьма выгодный торг с китайцами, у коих сей металл весьма дорог. Некоторые из сих медных кусков имеют такой вид, как будто бы прежде были растоплены. Хотя местоположение сего острова и невысокое, однако он имеет много холмов. Море выбрасывает иногда на сей остров настоящее камфорное и еще другое дерево, которое имеет белый цвет, мягко и благовонно.
МЕДНЫЙ остров лежит в 60 или 70 верстах от юго-восточного носа Берингова острова и в длину содержит около 50 верст.
Алеутских островов число неизвестно. Сии острова лежат почти в 50 верстах от Медного острова и простираются от востока к югу. АТТАК есть ближайший. Он кажется обширнее Берингова и лежит от запада к юго-востоку в 20 верстах, от оного к востоку находится САМИЯ, неподалеку же от восточного края лежит еще один небольшой остров. В южной стороне от морского пролива, отделяющего оба острова, находится АГАТТУ, почти в том же самом положении, и в длину имеет не более 25 верст. Все сии острова лежат между 54 и 55° северной широты. Жители сих островов по большей части питаются сушеной рыбой и разными зверями.
За Алеутскими островами следуют АНДРЕЯНОВСКИЕ острова, которые простираются даже до ЛИСЬИХ и дополняют ряд островов от Камчатки до Америки. Сии острова Андреяновскими называются по той причине, что Андреян Толстых во время своего путешествия в 1760 году был почти на всех сих островах.
Остров АЯГА
[131]
содержит в окружности около 150 верст, и на нем есть многие высокие и каменистые горы, промеж которых лежат болота и тундра; высокие дерева совсем не растут. Растения тамошние суть почти те же самые, какие находятся и на Камчатке. Из ягод есть: водяница, или шикша, но изредка попадается и голубица. Числа жителей определить невозможно, потому что они беспрестанно переезжают на байдарах с одного острова на другой.
Лисьевские острова
Следуют за Алеутскими и Андреяновскими и лежат между 53 и 55° северной широты и между 210 и 218° долготы, а потому и примыкаются к Америке.
УНАЛАШКА, или АГУНАЛЯСКА
[135]
, — знатнейший Лисьевский остров, по свидетельству одних, имеет в длину 120, а по другим — 200 верст, в ширину от 10 до 18 верст, а лежит под 53°29′ северной широты и от 213 до 215° долготы. С северной стороны сего острова есть три залива, из которых один, называемый Удага, простирается по северо-восточной и юго-западной стороне почти до самой половины острова. Леса на нем никакого, кроме стланца талового, не находится; ясачных и неясачных жителей до 200. Мужчины платье носят птичье и кишечное, камлеи и шапки деревянные, а женщины котиковые, в губах и носу носят кости, в ушах бисер и корольки разного цвета, но преимущественно белого, волосы спереди стригут, а сзади вяжут пучком и выпускают виски; юрты строят из наносного леса, вкапываясь в землю на сажень; по разным речкам промышляют рыбу красную, белую, кижич, гольца и горбушу; и к пище служащие ягоды: малину, шикшу черницу, сарану, сладкую траву, корень макарша и другой, желтый, подобный осолодке
[136]
. На сем острове водятся лисицы черно-бурые, сиводушки и красные; морские нерпы, сивучи и малое число бобров. Обыватели Уналашки на промысел зверей и китов выезжают на байдарах в мае человек по 100; стреляют из луков и мечут с доски стрелой, которая длиной около двух аршин и у которой в конце вставляется острая кость или камень, служащий вместо железца, к стрелам привязывают пузырьки, чтоб они не могли потонуть.
Типы жителей острова Уналашка
Продолжение странствования к американским берегам в 1788 г. отряженного галиота «Трех Святителей» под предводительством двух штурманов, Измайлова и Бочарова
Вследствие предписаний бывшего в Иркутске в должности генерал-губернатора господина генерал-поручика и кавалера Якобия
[146]
, уполномоченный от Шелихова главный поверенный над Американской компанией грек Деларов
[147]
, прибыв из Охотска на остров Кадьяк, где находится сия компания, 28 апреля 1788 года дал от себя штурманам Измайлову
[148]
и Бочарову
[149]
наставление, по которому должны они следовать из того острова на одном галиоте, именуемом «Трех Святителей», в море близ берегов твердой Американской земли как для открытия новых морских островов и приведения разных островных народов под власть Российской империи, так равно и для утверждения всей новообретенной американской части знаками, свойственными величеству и названию российскому Сии штурманы, руководствуясь тем наставлением, взяв с собою сорок человек из российских компанейских работных, двух толмачей из жителей Лисьевских островов и четырех человек коняг, сооружили тот галиот нужными к мореплаванию припасами и такелажами и снабдили оный потребными для коммерции товарами. Потом, взяв с собой по предписанию грека Деларова от штурмана Самойлова, тут в компании находящегося, пять досок и пять гербов медных, порученных Деларову от упомянутого генерал-поручика Якобия, самые те, что выше сего под названием российских знаков наименованы
[150]
, 30 апреля пустились в море из так называемой гавани Трех Святителей.
Взяв сию гавань для счисления своего за первый меридиан, обошли полуденной стороной остров, именуемый Шелидак
[151]
; потом, приблизясь к восточному мысу Кыктака, в виду которого находится островок Угак, 2 мая в два часа пополудни взяли сей последний в пеленг
[152]
и от него плыли курсом по пристойности ветров к губе Чугацкой, вытерпев тут же с 3-го по 4-е число один от востока весьма жестокий шторм.
5-го числа увидели остров Суклю — один из губы Чугацкой, вытянувшийся к югу, тот самый, который экспедицией Беринга назван мысом Св. Ильи, и за противным северо-восточным ветром, пробыв в виду того острова и материковой земли по 8-е число в лавировке, приближались к тутошнему берегу по сокращении ветра на шпилю, пополуночи означенного 8-го числа в девятом часу. В тот самый час приплыли к галиоту в двоелюшной байдарке двое чугач и звали к себе торговаться, но управляющие галиотом, выспрося наперед у них к отстою оного удобное место и спустя на воду свои две байдары, пошли буксиром в небольшой пролив, который лежит по компасу север и юг. На правой его стороне остров Хликах-лик, а на левой — материковая земля; но за противным и сильным течением воды, не дойдя до желаемого места, вынуждены стать в устье того пролива на пятнадцатисаженной глубине на дрек, с прикрепленным к нему перлинем
9-го числа пополудни в исходе второго часа штурман Измайлов, в пятнадцати человеках российских работных, отправился на одной байдаре по проливу для обозрения тутошних мест и для нужного об них замечания, да и приезжие в байдарке два чугачи от галиота в свое жилище уехали. Штурман Измайлов в проезде своем виделся с жителями чугацкими, но, не выходя на берег, имел с ними на байдаре через своего толмача переговор; а между тем в пять часов пополудни море от юга к северу обратило свое течение, с помощью которого бывшие на галиоте, подняв дрек и распустя при маловетрии топсель
10-го числа из галиота ездили байдарами по проливу для осмотра удобного и нужного места к отстою судна, где, усмотрев другую бухточку у песчаника, с правой же стороны берега, и не дойдя трех верст до первого на проливе лежащего островка, где никакого уже волнения не было, перетянулись буксиром в оную и стали на якорь на четырехсаженной глубине на песчаном грунте. Тут приезжали другие двое чугач, от коих, кроме бывшей небольшой торговли, известились, что какое-то чужестранное о трех мачтах судно недавно пришло и стоит у острова Ткалхи в бухте Нучек сего ж числа с полуденной стороны по оному проливу в Чугацкую губу, расстоянием восемь с половиной верст, на первом посредине пролива лежащем островке, на оконечности северо-западной стороны того островка, на вытянувшемся высотой на полуторы сажени утесе между двумя умеренной высотой листвяничными деревьями, из коих у крайнего к воде самая вершина высохла и немного сломлена, положена в землю из числа вышеупомянутых одна с крестом и надписью «Земля Российского владения» под № 7 медная доска, которая на особо сделанном сего вояжа плане означена точкою под литерой А. Сия доска заложена нарочно сделанными глиняными кирпичами; и, в рассуждении твердости грунта земли, верхний из сих кирпич врыт в глубину ее под дерн пять вершков. С самого того места пеленги по компасу: за проливом через лесной мыс сопка голая северо-запад 34,00; с левой стороны оконечность пролива в Чугацкую губу лежащего, мыс северо-восток 14,00; с правой стороны оконечность с лесом север 18,00; в воде два камня, первый в север 11,00, в пятнадцати саженях, а второй пониже в левой стороне северо-восток 60,00, в сорока саженях от первого камня, а правая в четырех саженях каменная лайда, коя вся покрывается прибылыми водами; к западу озерко небольшое, подле него морской берег к юго-западу 75,00, и тут же другой островок далее по проливу северо-запад 19,00.
Лаврентий Загоскин
Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина в Русской Америке
Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Лаврентием Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 годах
Часть I
Вместо введения
Цель частных обществ, существовавших до составления нынешней Российско-Американской компании, не была основана исключительно на обогащении. Дух завоеваний, не угаснувший в потомках спутников Ермака, управлял действиями первых обретателей Алеутских островов: казаки не умели, не были свычны, не чувствовали себя сродными пользоваться тем, что не было приобретено их кровью и потом. Полагала ли компания Лебедева-Ласточкина, учреждая заселения на острове Нучек, в Кенае, на озере Илямне, делая посылки к верховью Кускоквима, что по истреблении пушного зверя в тех местах она оставит все свои заведения? Конечно, нет. Самое приволье пунктов, ею избранных, служит тому явным доказательством. Эта компания была сильна, цветуща, но в пору образования общей Российско-Американской компании у нее не случилось человека с гибким, изворотливым умом Шелихова и твердым, предприимчивым характером Баранова: иначе весь материк северо-западной части Америки, принадлежащей ныне России, был бы давно открыт, описан и заселен.
Баранов, предоставленный самому себе, не имел людей, чтоб действовать в одно и то же время на западе, юге и севере; во все время своего управления колониями он ни разу не посещал Алеутских островов, исключая однажды Уналашку. Николаевский редут в Кенайском заливе оставался в управлении того же передовщика Малахова, который основал это заселение, служа в компании Лебедева-Ласточкина.
Флаг Российско-Американской компании
Плоды экспедиции
По географии
Описана южная и западная часть залива Нортона. В этой местности определены астрономически: редут Св. Михаила, устье реки Уналаклика и туземное жило Кикхтагук, от которого пролегает ближайший перенос (portages) к низовью Квихпака; от устья Апхуна к верховью осмотрена река Квихпак на протяжении 600 миль
[195]
; определено по ней астрономически 16 промежуточных пунктов; реки Юннака и Иттеге, главнейшие притоки Квихпака, осмотрены каждая на 100 миль от своих устий; по первой определено 5, а по второй 4 пункта астрономически; осмотрен перенос с реки Юннака к Коцебу-зунду; с реки Квихпак два переноса на Кускоквим, с Кускоквима на реку Иттеге; осмотрена река Кускоквим к верховью на протяжении 250 миль и определены по ней астрономически 14 пунктов; собраны различные сведения о дальнейшей внутренности материка в пределах квихпакского и кускоквимского бассейнов.
Маршруты походов Л. А. Загоскина по Русской Америке в 1842–1844 гг.
Назначение и снаряжение экспедиции, плавание к редуту Св. Михаила, заходы на острова Унгу, Уналашка и Св. Павла
8 марта 1842 года мне была предложена экспедиция для обозрения части материка северо-западной Америки, как то видно из приложенной инструкции.
Главный правитель, предоставя мне выбор необходимых инструментов, запасов и материалов, изъявил желание, чтобы назначенное мной число команды, шесть, состояло из креолов, в том предположении, что это сословие более привычно к перенесению трудностей бродячей жизни и недостатков в пище. На деле это не оправдалось, потому что существует великая разница между креолами Ново-Архангельска и теми, которые вырастают в отделах. Последние, точно с врожденной всему сословию креолов беззаботностью, переносят всякого рода лишения, довольствуются всем, что ни попало, и с отвагой, опять общей всем креолам, соединяют опыт, приобретаемый ими с детства; креол из отделов умеет сшить себе одежду и обувь, выследить и добыть зверя, сплести сеть, поставить мережи и прочее. Креолы, вырастающие в метрополии колоний, довольствуясь всем готовым от отцов или от Компании, становятся хорошими работниками и в порту и матросами на судах, но совершенно чужды познаний собственного содержания и прокормления; ни один из ново-архангельских креолов не умеет ездить на байдарке, а тем более ее построить; ни один из них не смыслит сделать себе стрелку, нарту или лапки
[196]
; никто из них не видал употребления мереж, рыболовной сети и тому подобного.
Со мной вызвались охотники-креолы: Николай Шмаков, Тимофей Глазунов, Прокопий Вертопрахов и Павел Акляюк. Матрос 15 флотского экипажа Яков Махов, поступивший ко мне в денщики при отправлении моем из колонии, не решился отстать и при этом случае. Кадьякского креола Григорья Курочкина, поступавшего к экспедиции в толмачи, я должен был взять в редуте Св. Михаила.
1 мая я получил инструкцию и переехал на судно; 4-го бриг «Охотск» вступил под паруса. Высказать ли, что я чувствовал при оставлении Ново-Архангельска! Я знал трудность предпринятого мной подвига; знал и лишения, которым подвергались наши прежние проходимцы [землепроходцы] в тех краях; слыхал и о неприязненности туземцев, однако ж с внутренним удовольствием оставлял столицу наших колоний: я как-то был уверен в благополучном возвращении. Здесь не лишнее прибавить, что, осмотрясь в Ситхе и познакомясь с целью службы морского офицера в колониях, я просил письменно в 1840 году г-на председательствующего в Главном правлении Российско-Американской компании о назначении меня начальником экспедиции при описи неизвестных нам стран, если то сочтется полезным по соображениям Главного правления.
Исключая нас, пассажиром до Уналашки находился преосвященный Иннокентий
Пребывание в редуте Св. Михаила, поездка к реке Уналаклик
По инструкции мне надлежало, распорядясь отправкой на Квихпак припасов и материалов экспедиции, самому следовать в Коцебу-зунд для обозрения в губе Эшшольца удобного места к основанию заселения.
Как ни щекотало мое ученое самолюбие такое поручение, но, проживя неделю в редуте, я принужден был отказаться от этого. Весь порядок снаряжения экспедиции, изъясненный на письме, не мог составиться на деле: один был занят сдачей редута, другой едва таскал ноги от хронического ревматизма, третий, как толмач, был необходим при отправлении команды к основанию заселения в Нулато; туземец Утуктак, ходивший толмачом при экспедиции Кашеварова и определяемый инструкцией ко мне в ту же должность, как человек вольный, начисто отказался, отозвавшись, что в ту пору был холост, а теперь имеет двух жен-красавиц и через них, живя в соседстве с русскими, ни в чем не нуждается. К тому же мне предстояло озаботиться изготовлением зимней одежды для себя и команды, закупкой лавтаков
[203]
для байдары, постройкой нарт, осмотром и прикупкой собак, которых вместо 60 штук, как мне было сказано в Ново-Архангельске, я нашел всего налицо 19; словом, мне предстояло создать экспедицию, а проживя неделю в редуте, я ничего не посмел доверить управляющему, человеку, так же как и я, новому в этом крае.
В отчетах Главного правления Компании за 1842 год значится, что исследований в Коцебу-зунде я не мог совершить по множеству льда, встреченного в Беринговом проливе. Увидя, что походом в Коцебу-зунд я потеряю время, необходимое на своевременное изготовление к экспедиции на реку Квихпак, я известил командира брига «Охотск», что остаюсь в редуте Св. Михаила, и в то время, когда бриг ходил в Мечигменскую губу и к Гвоздевым островам, я делал поездку к реке Уналаклик. Самый бриг возвратился к редуту 6 августа, то есть в то время, когда полярные моря становятся доступными мореплавателю. Со стороны северо-западных берегов Америки это доказывается плаваниями Кука, Коцебу, Васильева, Бича и, наконец, компанейского судна «Полифем» в 1838 году. Правда, зима на 1842 год, по свидетельству всех туземцев Алеутских островов и Берингова моря, была из самых жестоких, что подтверждалось и поздним относом льдов от островов Уналашка, Прибыловых и залива Нортона, но из этого о непроходимости между льдов при следовании к Коцебу-зунду я никаких заключений не представлял.
Командир брига «Охотск» на следующий год отозвался в неуспехе своего предприятия касательно осмотра Коцебу-зунда теми же льдами, но в 1843 году он возвратился от мыса Эспенберг 16 июля: это время можно почесть точно довольно ранним для выноса льдов из глубины залива. Коцебу, в путешествии своем 1815 года, вышел только из Петропавловского порта 15 июля, а в зунд вступил 1 августа. Бич производил опись этого залива и обзор устья реки Букланд тоже в августе.
Впрочем, весьма любопытно было бы в точности исследовать, бывают ли годы, в которые льды не выносятся из Коцебу-зунда: это послужило бы разрешением того, почему знаменитый Кук прошел мимо этого залива, вовсе его не заметя. Для Российско-Американской компании это исследование важно тем, что рано ли, поздно ли, а она вынуждена будет основать свое заселение в том крае. Выяснение последнего мнения показано при поисках, произведенных мной, относительно существования сообщений между бассейном Квихпака и Коцебу-зундом.
Исторический и топографический очерк редута Св. Михаила
Редут Св. Михаила основан в 1833 году и так назван в честь имени г-на Тебенькова
[213]
, которому поручен был за год до того осмотр местности, удобной к основанию нашего заселения в заливе Нортона. Редут находится, по моим наблюдениям, в широте 63°28′45″ N, долготе 161°44′01″ западной от Гринвича, на юго-восточной стороне острова
[214]
. С основания редута остров этот на наших картах получил название острова Св. Михаила. Северо-западный его мыс назван знаменитым Куком мысом Стефенса.
Михайловский редут
Из издания «Живописная Россия», т. XII, СПб., 1895 г.
Часть II
Осеннее пребывание в Икогмюте. Поход на Кускоквим в редут Колмакова
Компанейские строения в Икогмюте, оставленные на лето на произвол туземцев, конечно, не могли состоять в порядке: двери сняты, рамы выставлены, за исключением сруба стен, ни одной переборки, ни одной половой доски не оставалось на месте — все перерыто, все переворочено ради корешка табака или затерявшейся в соре иглы. Со всем тем на другой день к вечеру мы поубрались и переселились на новоселье в ожидании настоящих хозяев; впрочем, зная по примеру прежних лет, что команда отправлялась в Икогмют с исхода августа, мы их и не ожидали, но замедление нулатовской лодки относительно продовольствия ставило нас в затруднительное положение; некоторые русские слова, затверженные туземцами, русоволосые и голубоглазые дети, свидетельствуя фактами о возникающей нашей колонии, требовали, чтоб мы роздали последний оставшийся у нас фунт табака. Ловить самим рыбу — прошла пора; для поиска оленей необходимо было время.
Согласно инструкции, надеясь найти в редуте Колмакова бумаги от главного правителя колоний, 24 августа я послал туда двух туземцев. На другой день двое других отправлены были вниз по Квихпаку для осведомления о причине замедления нулатовской лодки. Положа правилом на временных местах нашего жительства избегать по возможности покупки провизий от туземцев, мы решились прокармливаться звериной и птичьей охотой, и 27 августа стрелец с двумя помощниками отправился за оленями на луговую сторону. Я с толмачом стрельбой гусей доставлял остальным нескудное дневное пропитание.
Ввечеру 29 августа вовсе неожиданно обрадовали нас своим приходом нулатовская лодка и команда икогмютской артели. Управляющий этой артелью, отправленный из Михайловского редута 1 августа, имел несчастье прорезать свою байдару, не доходя Паштоля. Перемена подмоченного груза задержала его 10 суток на месте, а лодка, назначенная в Нулато и отправленная в то же число, по какому-то недоразумению простояла все это время в Паштоле.
Я получил письма с родины, письма из метрополии наших колоний. С душевным волнением узнал о происшествии, небывалом в морских летописях всех народов: один из моих товарищей по службе на возврате из Калифорнии залит волной и погиб в каюте, тогда как судно почти не потерпело никаких повреждений
Наконец, нельзя умолчать, что на Квихпаке, за 18 000 верст от Петербурга, в крае, совершенно не известном образованному миру, получен был репертуар за 1841 год. До того вся библиотека моя заключалась в Библии, морском календаре и астрономических таблицах, а тут вдруг открылась возможность потешать публику русскими сценическими представлениями.
Материалы для этнографии
В этнографических заметках о поморцах южной части залива Нортона мы указали на соплеменность его жителей с проживающими к северу по берегам Берингова пролива, Ледовитого моря с эскимосами, намоллами и южными их собратьями, до точек крайнего расселения последних в Чугацком заливе и на острове Кадьяк. Мы объяснили, что родовое название, под которым все эти племена себя понимают, есть одно, означающее единоязычных, представили и общие и частные черты их характера, жизни, верований. Здесь помещаем материалы, относящиеся к отличиям в наречиях, обычаях, физическом и нравственном быте туземцев, занимающих низовья бассейнов рек Квихпак и Кускоквим и прибрежье Бристольского залива.
Туземцы этого края подразделяют себя, независимо от названия по селениям, в которых проживают, на названия местные или прозвищные, характеризующие или междоусобные несогласия, понудившие слабых или побежденных к переселению, или расселение размножившегося племени, или, наконец, явственно принадлежащие различным поколениям.
Этнография настоящего века, как наука положительная, не допускает, чтоб основанием различия поколений служили одни народные сказки, в которых то или другое племя считает себя происшедшим от суки, волка или ворона. И вправду, сказки эти только легковерными путешественниками принимаются за что-то важное, между тем как сами туземцы признают их не иначе как за иносказания; напротив, в основании отличия племен одного и того же семейства служат верными руководителями одинаковость образа жизни, домашняя утварь, способ приготовления пищи, оружие, искусства, наречия, наконец формы и характер соседних с ними иноплеменников.
Несведущий сам в туземном языке, я мало пускался в отвлеченности и ограничивался собиранием видимых материалов.
Поход к низовью реки Иннока. Общее обозрение орошаемого ею края. Возвращение и пребывание в Икогмюте
Три с половиной недели мы питались одними налимами, по малой величине которых не могли лакомиться лучшим куском этой рыбы, печенью.
Наконец, в исходе декабря погода смягчилась, небо заволокло, пошел снег, и стрелец мой, отправясь 27-го в тундру, возвратился наутро с оленем. Того же числа из Икогмюта привезен пузырь белужьего жира. Праздники проводили сытно, следовательно, весело. Вечер 30 декабря мы провели у туземцев на вечеринке; под Новый год угощали их у себя; охотники до сальных свеч, напрасно пытаясь войти во вкус восковых, решили, что это сало негодно для пищи. В промежутках между различными туземными плясками и русским казачком я потешал публику, зажигая в снегу камфору, давая нюхать мокрый табак, нашатырный спирт и прочее. В заключение, к общему удовольствию и удивлению, выпущено было несколько ракет.
10 января стрелец убил еще трех оленей и в ту же ночь, при внезапном наступлении мороза, едва не погиб на открытой тундре.
16-го воротилась команда экспедиции, 24-го туземцы, рассматривая висевший на воздухе термометр, разбили его и тем лишили меня средств производить термометрические наблюдения. У нас было достаточно свежей провизии, но команда редута начала чувствовать недостатки: ход налимов с начала января прекратился; появления сигов следовало дожидаться полтора месяца; до них мы посылали дважды своего стрельца; в первый раз без успеха, во второй — добыли еще одного оленя. Шкуры были тогда же разобраны туземцами по 2 бобра за каждую. Подговоренный проводник, отвезя свою семью на летники, явился 6 февраля, и 9-го мы изготовили пять нарт к походу на реку Иннока
[339]
. Груза на каждой нарте состояло по 5 пудов.
10 февраля.
Облачно, временное просияние солнца, временем мелкий снег, тихо.
Материалы этнографические и статистические относительно краснокожего племени ттынайцев
При начале действий экспедиции, по выходе нашем с приморья на Квихпак, мы вступили в сношения с туземцами, отличными по языку, виду и нравам от народа канг-юлит, или единоязычных. С некоторыми из этих туземцев мы проживали, с другими виделись только короткое время, однако достаточное, чтоб убедиться в единоплеменности их между собой. Основанием к такому убеждению нам служили сродство наречий, всегда отличаемое слухом, сходство черт внешнего вида, одинаковость образа жизни и предметов, употребляемых в домашнем быту.
В материалах о поморцах мы сказали, что все разноплеменники, смежные с народом канг-юлит, прозываются от последних, смотря по разности наречий, инкиликами, инкалитами, югельнут и что другие дальнейшие или внутренние племена, населяющие материк наших колоний, известны у них под именами инкалихлюатов, голцан, тутна и прочее. Между тем все виденные нами племена этих прозвищ называют себя вообще «ттынаи», то есть человеками, или ттынаницы-хотана, — людьми единоплеменниками, а в частности по именам рек, берега которых они занимают, как-то: юнахотана, обитающие по реке Юна (Квихпак), юннака-хотана, проживающие по Юннака, и так далее.
Только некоторые из этих племен, находясь в ближайших непосредственных и родственных сношениях с туземцами народа канг-юлит, сверх местных прозвищ приняли названия от населений ими занимаемых, как-то: улукагмюты, анвигмюты и другие.
Туземцы Куковой реки, прозванной русскими Кенайским заливом, принадлежат к семейству одного и того же народа ттынаи
[345]
. Давыдовым приложен словарь их языка, и хотя, кажется, во многом не исправен, однако довольно ясно указывает на тождественность корня наречия кенайцев со словами посещенных нами племен.
Повторю и здесь, что мы не имели ни времени, ни достаточных способов для составления более подробных и систематических словарей; мы записывали только то, что приходило в голову после утомительного перехода, или то, что бросалось в глаза. От тех, с которыми приводилось жить долее, и собрание слов значительнее, и это случилось именно при начале путешествия, когда я не понимал ни одного слова из всех американских языков, но впоследствии, обживаясь в Михайловском редуте и Нулато, когда начал несколько слышать, то есть понимать язык племени чнагмют, а потом инкиликов-улукагмют, то объясняясь кое-как на смешанных языках, уже не усердно занимался записыванием слов других племен, тем более что на наши вопросы о каком-либо предмете проводники и туземцы отвечали на языке народа канг-юлит.
Переход и пребывание в редуте Колмакова. Очерк состояния этого заселения
4 апреля.
Утро, облачно, просияние солнца; тихо пополудни, пасмурно, SW тихий.
В 8 часов утра мы отправились ближайшим переносом к реке Кускоквим при 4 нартах и 8 собаках. Главное направление переноса к месту выхода на реку у селения Кхалькагмют, по пеленгам прибрежных гор из Икогмюта, есть SO 65° правого компаса.
От подъема на левый берег Квихпака мы шли миль 7 хорошим строевым лесом, однако чем глубже вдавались в материк, тем ель и береза становились мельче, ольховник и тальник кривее, так что от заимки нашего проводника, при речке Тальгиксюак, только мили на 3 в тундру растет лес; далее — низменная, болотная равнина, усеянная многими небольшими озерами. В этот день мы прошли около 12 миль, переходя на пути через речки Амылькинох, Клэк и Тумъягак. Как по их берегам, так и по Тальгиксюаку разбросано множество заимок туземцев Икогмюта, в которых они прокармливаются во время весенней и осенней распутицы.
5 апреля.
Пасмурно, утро тихо; с полудня N тихий, морок. От места нашего ночлега, при реке Тальгиксюак, мы шли около 3 миль небольшими перелесками и невысокими холмами (до 8 сажен высоты), поросшими редким еловым лесом и составляющими перевал от реки Квихпак, потом миль 7 озерами и низменной тундрой, по которой местами обнажился черностоп; мягкая погода, разрыхляя снег, не давала ходу собакам.
Ночевали при речке Какыглет, впадающей в Квинчагак, в низкой, сложенной из хвороста бараборке, без огня и вари, потому что никому не пришло в голову взять несколько поленьев. Речка Какыглет не более полуторы сажени ширины, но достаточно глубокая для байдар, сидящих в грузе более 2 фут. Поставя кое-как оставленную близ заимки морду, наутро мы вынули до 200 штук рыбки имагнат, или чангият (голюха архангельгородцев) и черепокожных насекомых, называемых квихпагмютами «ммыльнут», а в наших северных губерниях известных в простонародии под именем «водяных тараканов». Ммыльнут, жаренные на палке, довольно вкусны: мясо их белое; имагнат вареная безвкусна, мороженая для непривычного приторно сладка.
Статьи Л. А. Загоскина о Сибири и Русской Америке
Заметки жителя того света
С 17 сентября 1838 года постоянно свежий ветр из NW-ой четверти уверил нас в скором наступлении осеннего времени; серые, рваные клочками облака быстро неслись по направлению ветра; солнце выкатывалось красным сжатым шаром и весь день, прячась из облака в облако, садилось на западе в грозно багряном отсвете. Снасти выли, и фрегат непрестанно прядал в беспокойной толчее волн, омывающих мыс Дагерорд. Каждую ночь нас вгоняло в три рифа. Луна — эта непременная принадлежность морской описательной картины — лениво отражала бледный свет свой на верхушках вздымавшихся валов и на белых парусах купеческих судов, во множестве проходивших мимо.
Находясь на предписанной дистанции для встречи парохода «Геркулес», на котором государь император со своим высоким семейством предположил воротиться из Берлина, мы следили каждое дымчатое облачко, появлявшееся на SW-м горизонте, и потому короткими галсами
[360]
старались удержать свое место; а как других учений не возможно было производить, то самые повороты служили некоторым развлечением. Понимающий морское ремесло заметит, что поворачивать, имея марсели в три рифа, не очень весело, особенно кто не уверен к концу кампании в крепости своих парусов; это были мы.
Здесь для непосвященных в таинства морского искусства следовало бы пояснить трудности поворота судна в свежую погоду, но как эта материя довольно суха, то я считаю за лучшее взять предмет обратно, перейти от свежей погоды к тихой, называемой моряками штилем, и доказать, что жестокий шторм сноснее для моряка, чем полное отсутствие ветра. Это вот почему. В шторм каждая вещь на своем месте, все осмотрено, подкреплено, улажено. Вахтенный лейтенант спокоен: трепет снастей, завывание ветра, гул разбивающихся о борт волн, брызги, взлетающие на корабль, — все знакомо ему и все отзывается жизнью. Тут нет места ученьям (до которых, мимоходом сказать, молодые моряки охотники), но зато нет места и мелочам, исполнение которых требуется от молодых офицеров как сущность воинской дисциплины, а ими часто принимаются за натяжки. В шторм капитаны большей частью греются в каюте у камина; они спокойны, уверены, что нечему случиться необыкновенному. Напротив, в штиль всегда прекрасная погода. Ученья отойдут своим чередом; капитаны сходят вниз, но хлопанье парусов, при совершенном обмертвении всего окружающего, скоро нагоняет тоску. Они выходят наверх; там не лучше. Матросы, пригретые солнцем, лежат после утренних учений непрерывающимся пластом по левому шкафуту. Вахтенный лейтенант ходит полунедовольный по шканцам; боцман вторит его шагам, шагая по баку. Разговоры в штиль как-то не вяжутся, да и неприличны с вахтенными. Кто жить сам в себе не может, тому остается смотреть окрест себя, и вот замечает дуновение зефира, зарябившего гладкую поверхность вод в полумиле от судна. «Г-н N, видите, идет ветерок с левой стороны, прикажите обрасопить паруса на правый галс». Раздаются командные слова вахтенного лейтенанта, свисток боцмана вторит им; команда встает, приказание исполнено, но порыв упал, не дойдя до судна. Неприлично военное судно держать не в порядке; надо привести паруса в прежнее положение; на этот раз команда потревожена самим вахтенным офицером. После нескольких таких или подобных попыток со стороны капитана он сходит вниз, еще более недовольный. От нечего делать идет осматривать палубы. Старший лейтенант сверх своей обязанности, как командующий во время общих работ, есть непременный наблюдатель за чистотой корабля и исправностью его вооружения. Он пробыл наверху всю ночь на дожде, надзирая за двумя вахтами мичманов, которым, по недостатку в лейтенантах, поручены от капитана вахты, и после обеда лег отдохнуть до вечерних учений. Ему докладывают, что капитан осматривает палубы, и он является к своему месту. «Вы ни за чем не смотрите, — встречает старшего лейтенанта капитан, — взгляните, отчего эти царапины на краске? зачем здесь стружки? какая неопрятность на кухне». Тут нашему брату достается за всякую пылинку, за всякую каболку
В ночь на 24 сентября сделался штиль. Фрегат находился на горизонте Фильзенских маяков
В 7 часов утра сигнальщик с юта закричал: «Пароходы вижу». Сколько раз мы были обмануты подобным восклицанием: днем вместо ожидаемых проходил Любской, ночью восхождение Венеры принимали за фалшвеер
СТАТЬЯ I
Поездка на тот свет
Если бы Чукотскому носу называться не носом, а перешейком, то в российско-американские колонии можно было бы приехать в повозке или на нарте: при настоящем же порядке вещей должно 6300 верст просидеть в повозке, 2400 верст прокатиться по реке, 1400 проехать верхом или на оленях и собаках и — 80° долготы, полагая косин широты 60° равным половине градуса или 51 версте, надо 4080 проплыть по Восточному океану; а всего сделать с лишком 14 тысяч верст. Есть от чего, по крайней мере, соскучиться. Почти половину этого пути совершил я в 28 дней. Закутавшись в кибитке, отдав себя на волю почтовым лошадям, можно ли получить глубокие сведения о стране, совершенно новой, занимательной и природой, и людьми, и обычаями, и потому нельзя ожидать от меня подробного описания какого-либо предмета; остались в моей памяти только легкие обозрения, собранные мимоездом.
Петербург оставил я 30 декабря прошедшего года в 2 часа пополудни. Метель приветствовала мой въезд в Новгород. В Крестцах у станционного смотрителя соловей поздравил с Новым годом. Римлянин счел бы это хорошим предзнаменованием, но меня соловей остановил, усыпил, и только на рассвете самовар своим змеиным шипением разбудил к дальнейшей дороге.
2 января в 5 часов утра догнал дилижансы. Вхожу в гостиницу. Женщина в опушенном соболями капоте полулежала на оттомане; лебединая шапочка свалилась с опрокинутой навзничь головки, рассыпав по полу шелк темно-русой косы; ножки своевольно свешивались с софы; я остолбенел на этом целом. Шум моего входа заставил барышню (как узнал я впоследствии) выйти из забвения; она лениво открыла томные, увлажненные негой утреннего сна глазки, во всю меру, вероятно для окончательного обозрения; потом медленно закрыла их, сама оставшись в той же позе. Мне было время опомниться. Купчик лет 27 в сибирке кушал чай, другой, пожилой, в таком же костюме ему прислуживал; я тотчас понял, что первый — купеческий сынок. Молодой человек в статском платье, прислонясь к косяку противулежащего софе окна, с погасшей трубкой в зубах созерцал поразившую меня живую картину. Мы взглянулись. В стороне еще трое купцов наперерыв грузились жидкостью из предстоящего перед ними самовара, ведя налету разговор в приличных своему званию терминах.
Через несколько минут я познакомился. Молодой человек, москвич, был по делам в Петербурге, возвращается назад в возке с тремя купцами. По числу лиц я арифметически рассчитал, что должно оставаться порожнее место во втором возке; отнесся об этом к кондуктору, который объявил, что барышней заняты оба места. На дальнейшие мои расспросы кондуктор, казалось, старался избегать окончательных объяснений. Москвич из двухдневной поездки вместе мог вывесть следующие заключения. Барышня, должно быть лифляндская уроженка, едет в Москву к тетушке, которой никогда не видала и где живет не знает, и что барышня не желает или не может снять завесу таинственности с настоящей цели ее путешествия. В Торжке, в лавочке с сафьянными товарами, молодой купчик покупал барышне золотом шитые ботинки, стало быть, вещи сами собою объяснились. Я уехал вперед, но случай свел меня с пассажиркой-красавицей в модном магазине Бианки.
У человека, приезжающего в Москву из Петербурга, странно рябят в глазах московские моды и чупы на армейских франтах. «Москва торгует оптом из лени заняться мелочами», — сказано где-то в «Петербургских записках». Справедливо, оптом лень представляется в повсюду разбросанных лавочках и толпами шатающихся мелочных разносчиков и попрошаек. Этих последних я не называю нищими, потому что в звании последнего разумею необходимость прокормления Христа ради! В московских нищих вы найдете большей частью здоровых людей, просящих из лени наняться в работники. Да, в Москве приметнее всех других мест богатство России в сырых произведениях.
СТАТЬЯ II
Путь в Охотск
Лена под Якутском разделяется тремя довольно длинными островами на четыре рукава. Левый берег реки, на котором расположен город, отстоит от правого верст на 8, а потому все товары, назначаемые для Охотска и через него в Камчатку и российско-американские колонии, перевозятся или на особо построенных в Якутске лодках, или, не заходя в Якутск, прямо на повозках пристают к месту сухопутной отправы.
Это место носит название «ярмарки» и состоит из довольно обширной прибрежной равнины, на которую сгоняются лошади, подряженные под своз товаров. По берегу врыто несколько сотен столбов, к которым привязывают лошадей. В нынешний год, по причине высокой воды в реке Сола, место ярмарки перенесено на 8 верст ниже по берегу Лены, так что отправляющиеся транспорты минуют глубокий брод разлившейся речки.
Не имея особых дел в Якутске, я отправился на другой день моего туда прибытия, то есть 3 июня, на четырехвесельной лодке, подымающей груза пудов до 80. Весла якуты употребляют четырехугольные и на уключину надевают сделанную из дерева огибь; гребут, как называется у моряков, «повахтенно», то есть кто как сумеет и успеет. Около 8 часов вечера мы пристали к месту ярмарки; тут встретили новых спутников: священника, отправляющегося в колонии, и одного женатого приказчика. Всю ночь на 4-е число провели в окончательной увязке вещей и в распределении вьюков между якутами; каждый из них подходил к вьюку, поднимал, пробуя, не больше ли он определенного веса 2
1
/
2
пуда, и потом увязывал по-своему ремнями для накладки на лошадь. Так прошло время до полудня.
Караван наш состоял из меня, вольного штурмана — кондуктора корпуса флотских штурманов, учителя, четырех приказчиков, священника с женой и двумя сиротами, взятыми им для отвоза в Охотск к дедушке, тамошнему богатому купцу, одного женатого приказчика, моего денщика, двух промышленников и компанейского приказчика при транспорте — всего 16 русских душ. Все эти души, исключая сиротских и транспортного приказчика, отправлялись за каким-то счастьем на службу в российско-американские колонии. Под наши вещи поступило 25 лошадей: при них десять человек проводников и один подрядчик — все из якутов.
Перед описанием отправы я почитаю необходимым сказать несколько слов о подряде и выставке лошадей под своз клади. Главным подрядчиком обыкновенно бывает какой-нибудь богатый якут или известный князец (с 1837 года все князцы переименованы в старосты); но так как ни один из них не имеет в наличии потребного числа лошадей, то сдает половину или, как часто бывает, весь подряд другим якутам, оставляя при себе одно прозвание поставщика, но выговоря небольшую плату с лошади; те сдают опять между собой, и случается так, что транспорт лошадей в восемьдесят раздробляется между пятью и шестью поставщиками. Необходимость и бедность якутов заставляют терпеть это зло. В нынешний год провозная цена до Охотска 40 рублей с лошади. По 5 рублей с каждой остается в залоге, который выдается купцом отправляющемуся при транспорте приказчику для расплаты за перевозы и доставку остальных в Охотск; но эта сумма выходит вся дорогой: бывают случаи, что якуты остаются в долгу у купца до следующего лета — это происходит от следующих причин.
СТАТЬЯ III
Исторический журнал брига «Охотск»
Бриг «Охотск» в 1825 году куплен Российско-Американской компанией, и с тех пор ежегодно, без важных поправок, ходил в море, а с 1836 постоянно отряжается в Охотск с мехами; оттуда возвращается в Ново-Архангельск с товарами для колоний и вновь нанявшимися на службу компании промышленниками. В 1839-м бриг пришел к порту Охотск 26 июня. Каждый день этого месяца дорог Компании: случалось, что при позднем приходе судна меховые товары задерживались морозами за 1500 верст, не доходя Иркутска, и тогда доставка их обходилась без меры дороже того, что берется за сплав по Лене на особых судах.
По распоряжению г-на главного правителя колоний, бриг «Охотск» должен был поступить в команду офицера, вновь приехавшего на службу Компании в колониях, и потому 9 июля я снял бриг. Дождавшись почты, пришедшей 25-го числа, я сначала был задержан бумагами Охотской американской конторы до 9 августа, а потом противными ветрами до 14-го числа. На бриге было команды и пассажиров 55 человек и на 100 тысяч товаров, включая в это число 5 тысяч пиастров. Провизии было на 2
1
/
2
месяца, воды 750 ведер.
14 августа, при самом тихом ветре от NNW, в половине 11-го часа пополуночи, на полной воде, лоцман повел бриг за бар
[369]
с помощью буксира из четырех катеров; но при входе в устье неожиданным порывом от SW и зыбью с моря бриг остановило. Лоцман, надеясь на буксиры и выкинутые с брига весла, старался подойти к западному берегу, но тронувшимся на отлив течением наваливало бриг на восточную отмель, или лайду. Времени терять было нечего; тотчас отдали плехт
[370]
на глубине 9 футов 3 дюйма. Бриг сидел на ровный киль 8 футов 2 дюйма, и при начале отлива его поколачивало. На половинной воде мы сидели плотно, а при совершенном отливе остались на суше.
Для моряка нет печальней зрелища — видеть совсем обсохшим вооруженное судно. К счастью, в Охотске мало моряков, а на берегу было кому и пожалеть и потолковать. Мы принялись за дело. Бриг стоял прямо, углубясь в намывшуюся под него дресву на 2
1
/
2
фута. Кинутый плехт подняли на руки, перенесли на подошедший катер и с катера завезли на фарватер. Осмотри подводную часть и не найдя ни одного листа меди оторванным, я остался спокоен. Тут понаехали гости: кто на руках служителей, кто верхом, посоветовать, потужить и попить. Тронувшаяся на прибыль вода очистила бриг. Канат завезенного якоря вытянули втугую. Усилившееся течение произвело ужасную толчею. В 9 часов на половинкой воде приливом положило бриг на противную сторону, почти русленями. Люки были заколочены, порта открыты; силой течения сталкивало на фарватер; заплесков на бриг не было. Штиль совершенный. Нельзя было знать истинную воду под бригом, потому что намытую дресву при отливе вымывало приливом; наконец, в половине 10-го часа бриг еще прикрепило, приподняло, размахнуло на другую сторону и после трех сильных махов снесло на глубину. Всякое другое судно, на котором не столь бы туго был вытянут такелаж, могло бы потерять рангоут
В течение шестичасового моего пребывания на морском дне вот собранные замечания:
СТАТЬЯ IV
«Соскучилось русскому духу сидеть сиднем; пустил он к себе чужеземщину, и по ее рассказам взманило его самого прогуляться за море».
И вот, в два столетия дойдя до Восточного океана, подумал, подумал, построил шитик, перекрестился, поднял паруса, и — цепь островов на пространстве 2 тысяч миль представила ему знатную добычу. Лет через 50, по врожденной привычке истребя своей безрасчетливостью произведения тех стран, вынужден был подвигаться далее к востоку. Тут наткнулся на обширную землю, в которой встретил народ дикий, но воинственный, не желавший иметь соседом русского. Завязалась драка, и русский основался в Америке.
А. А. Баранов
