По желтому ковру песка бежит небольшая грациозная лань. Движения ее легки — усталость еще не успела сковать железными обручами ее ноги. Следом за ней огромными прыжками передвигается лев. Он гонится за ланью. Лев очень большой, а скорость его прыжков просто завораживает. Он явно движется быстрее лани, но поскольку начал свой бег несколько позднее, должен нагнать ее не ранее, чем через несколько минут. Лань это понимает. Она делает новый вдох и старается заглотить с ним ту часть жизни, которой ее могут лишить, старается заглотить в себя весь мир. Бегущий следом лев полон сил. Сила будто бы запечатлена в каждом его движении. Он, вне всякого сомнения, пришел в эту жизнь покорять, брать свое и чужое, брать все, до чего только может дотянуться его когтистая лапа. Но странное дело — буквально за пару прыжков, отделяющих его от лани, он ни с того ни с сего спотыкается и падает на песок. Спустя мгновение желудок его сжимается в страшной судороге и будто бы втягивает в себя всю львиную мощь. Теперь на песке лежит уже не тот грозный зверь, которого можно было видеть здесь несколько секунд назад, а сжавшееся в комочек бьющееся в боли тело. Тело трясет озноб. Тело выворачивает против воли в разные стороны. Скоро шкура льва делается синюшно-белой, да и сам он теперь больше походит на свою шкуру, нежели на самого себя в истинном значении этих слов. Еще мгновение, и вот уже из его пасти вываливается иссохший, сморщенный язык, и первый стервятник садится ему на шею и пробует мясо на вкус.

Все это зрелище проплывает волшебной картинкой, в глазах замершей на месте лани. Картинка похожа на ту, что она видела прежде в реке, во время водопоя. Только тогда там отражалась луна. Лань смотрит неотрывно. Она не смеет ступить и шагу.

Вскоре солнце начинает щекотать лани глаза, и она открывает их, обнаружив себя лежащей под пальмой. Почему лань уже в девятый раз видит один и тот же сон?