Евгений Иванович Замятин
Церковь Божия
Сказка
Порешил Иван церковь Богу поставить. Да такую - чтоб небу жарко, чертям тошно стало, чтоб на весь мир про Иванову церковь слава пошла. Ну, известно: церковь ставить - не избу рубить, денег надо порядочно. Пошел промышлять денег на церковь Божию. А уж дело к вечеру. Засел Иван в логу под мостом. Час, другой - затопали копыта, катит тройка по мосту: купец проезжий. Как высвистнет Иван Змей-Горынычем - лошади на дыбы, кучер - бряк оземь, купец в тарантасе от страху - как лист осиновый. Успокоил кучера - к купцу приступил Иван: - Деньги давай. Купец - ну клясться-божиться: какие деньги? - Да ведь на церковь, дурак: церковь хочу построить. Давай. Купец клянется-божится: "сам построю". А-а, сам? Ну-ка? Развел Иван костер под кустом, осенил себя крестным знамением - и стал купцу лучинкою пятки поджаривать. Не стерпел купец, открыл деньги: в правом сапоге - сто тыщ, да в левом еще сто. Бухнул Иван поклон земной: - Слава тебе, Господи! Теперича будет церковь. И костер землей закидал. А купец охнул, ноги к животу подвел - и кончился. Ну что поделаешь: Бога для ведь. Закопал Иван обоих, за упокой души помянул, а сам в город: каменщиков нанимать, столяров, богомазов, золотильщиков. И на том самом месте, где купец с кучером закопаны, вывел Иван церковь - выше Ивана Великого. Кресты в облаках, маковки синие с звездами, колокола малиновые, всем церквам церковь. Кликнул Иван клич: готова церковь Божия, все пожалуйте. Собралось народу видимо-невидимо. Сам архиерей в золотой карете приехал, а попов - сорок, а дьяков - сорок сороков. И только это службу начали - глядь, архиерей пальцем Ивану вот так вот: - Отчего, - говорит, - у тебя тут дух нехороший? Поди старушкам скажи: не у себя, мол, они на лежанке, а в церкви Божией. Пошел Иван, старушкам сказал, вышли старушки; нет опять пахнет! Архиерей попам пальцем мигнул: заладили все сорок попов; что такое? - не помогает. Архиерей - дьяконам: замахали дьякона в сорок сороков кадил: еще пуще дух нехороший, не продохнуть, и уж явственно: не старушками - мертвой человечиной пахнет, ну просто стоять невмочь. И из церкви народ, - дьякона тишком, а попы задом: один архиерей на орлеце посреди церкви да Иван перед ним - ни жив, ни мертв. Поглядел архиерей на Ивана - насквозь, до самого дна - и ни слова ни сказал, вышел. И остался Иван сам-один в своей церкви: все ушли, не стерпели мертвого духа.