Варна, Болгария – Черное море, нейтральные воды – Кефлавик, Исландия – Рамштайн, Германия

18-19 мая

За кормой таяла, растворялась, окутываясь дымкой, полоса суши, болгарский берег, а прямо по курсу простиралось, сколь хватало взгляда, погруженное в сумерки Черное море. И где-то впереди, куда нацелился тупо срезанный нос огромного корабля, покидавшего гостеприимную гавань, едва брезжил рассвет, и небо из темно-синего уже стало серым, а звезды, в эту пору особенно яркие и крупные, померкли, став едва различимыми невооруженным глазом.

Картина, открывавшаяся перед всяким, кто вышел бы на открытую галерею, опоясывавшую надстройку транспортного судна "Джиллиленд", располагала к неспешным размышлениям о вечном, о смысле жизни, и собственном в ней предназначении. И иной, оказавшись здесь в одиночестве в этот предрассветный час, действительно предался бы мечтам, погрузившись в самосозерцание. Но бригадный генерал Армии США Элайджа Натаниэл Хоуп не знал подобных мыслей, ибо давно избрал путь воина, став одним из лучших в своем деле, и во многом именно благодаря тому, что не забивал себе голову разной высокопарной чепухой. Он просто старался всегда выполнять то, что поручали ему старшие командиры, идеально, насколько это вообще возможно, когда речь идет о войне. И сейчас генерал не собирался изменять себе.

Молодечно, Белоруссия – Норвежское море – Баренцево море

19 мая

В космосе, там, где царит вечное безмолвие, мрак, рассеять который не в силах мерцание далеких звезд, и холод, жгучий, нестерпимый, что обращает в хрупкий лед даже сталь, любое движение подчинено строгим законам, в основе которых – сила гравитации, вездесущая и пока непреодолимая. И этим законам подчиняются сотни, тысячи спутников, что оплели паутиной своих орбит планету, зовущуюся Землей, и все прочее, что смеет оторваться от тверди, посягнув на бесконечные просторы космоса.

Российский спутник связи "Радуга", уже почти два года круживший над голубым шаром, который многие считали единственной колыбелью разума во вселенной, также подчинялся строгим законам. Его движение было облечено в строгие формулы и просчитано на десятки лет вперед, пока спутник под влиянием земного тяготения не коснется атмосферы, чтобы сгореть в ней, подарив жителям планеты, не всем, конечно, а их малой части, диковинное зрелище, падающую звезду. Траектория спутника не изменялась со дня его запуска, когда ракета-носитель "Протон", преодолевая притяжения планеты, выбросила его в это ледяное безмолвие.

Рамштайн, Германии – Алтайский край, Россия – Костромская область, Россия – акватория Баренцева моря

19 мая

Генерал Стивенс знал цену своим словам, и потому не сыпал ими без разбора. Его речь была сжатой, скупой, бесцветной, до предела наполненной смыслом.

– Ядерное оружие – единственное, что русские могут всерьез противопоставить нашим силам вторжения. Нарушение управления, атаки командных центров – это важная часть операции по его нейтрализации, но не единственная, и, пожалуй, не самая существенная. Когда всюду рвутся бомбы, найдется какой-нибудь майор, который нажмет кнопку пуска даже без приказа из Кремля. Наибольшую опасность представляют подвижные установки баллистических ракет на автомобильной или железнодорожной базе. Обладая высокой автономностью, они способны, действуя на обширных пространствах или опираясь на разветвленную сеть железных дорог, быстро сменить позиции, выходя из-под удара. Необходимо вывести их из игры до начала полномасштабного наступления. Нарушив связь, мы выиграем время, чтобы окончательно решить эту проблему.

Баренцево море

19 мая

Короткий импульс, пронзивший эфир над северной Атлантикой, привел в действие военную махину, давно уже ожидавшую своего часа. Десятки кораблей, сотни самолетов, тысячи людей, все это вдруг пришло в движение.

Нервным центром начавшейся суеты оказался атомный ударный авианосец "Авраам Линкольн". Именно с борта этого корабля уносились в пустоту радиограммы, предназначенные разным адресатам, содержащие самые различные приказы. Единым, общим был лишь смысл каждой из них: "Война!".

Балтийское море – Калининградская область, Россия

19 мая

Полковник Джеральд Нэш испытывал странные чувства к своему самолету. С одной стороны, пилотируя широко разрекламированный, но все равно по-прежнему представлявший собой тайну за семью печатями F-117A "Найтхок", полковник мог считать себя причастным к элите военно-воздушных сил Соединенных Штатов. За все время существования ударного самолета "стеллс" не более двухсот человек, включая летчиков-испытателей корпорации "Локхид-Мартин" удостоились чести сидеть за его штурвалом, и стать одним из них, означало получить высочайшее признание своего летного мастерства. И это, вне всякого сомнения, вызывало законное чувство гордости у Нэша, по праву считавшего себя асом, лучшим из лучших среди тех, кому довелось пилотировать "Найтхок".

Полковник военно-воздушных сил США был командиром эскадрильи, пожалуй, самого секретного подразделения военной авиации, Сорок девятого тактического авиакрыла, но, прежде всего, он был настоящим боевым летчиком, совершившим десятки вылетов. Джеральд Нэш начал боевую карьеру в Югославии, там, где два "Натйхока" нашли свой конец, нарвавшись на неожиданно опытных противников. Подполковник был там, но сербам так и не удалось сбить его, хотя иные миссии, например атака аэродрома возле самого Белграда, где все было напичкано ракетами "земля-воздух" и зенитными орудиями, были, вне всякого сомнения, исключительно опасными. Не понесла потерь и его эскадрилья, заместителем командира которой Нэш был назначен буквально за день до начала военной операции.

Саудовская Аравия, близ саудовско-иорданской границы – Кольский полуостров, Россия – Баренцево море

19 мая

Остроносый "Лирджет-35", похожий на яркую игрушку, коснулся пневматиками шасси бетонного покрытия посадочной полосы военной базы "Король Фейсал". Пилоты мгновенно сбросил обороты турбин, и самолет, на фюзеляже и плоскостях которого красовались зеленые прямоугольники с арабской вязью, – опознавательные знаки Королевских ВВС Саудовской Аравии – сбавляя скорость, остановился возле ангаров.

Прибытия миниатюрного лайнера ждали. Едва только "Лирджет" остановился, застыв на месте, к нему от окружавших летное поле построек двинулись трое, затянутые в песочно-коричневые мундиры с украшенными позолотой офицерскими погонами на плечах. Кто бы ни посетил военную базу, раскинувшуюся среди барханов аравийской пустыни, он был достаточно важным гостем, чтобы встречать его вышли не простые служаки. На погонах крепко сбитого бородача, шагавшего первым, красовались скрещенные сабли под коронами, два его спутника могли похвастать парой звезд под точно такими же коронами.

Норвежское море – Североморск, Россия – Баренцево море

19 мая

Многоцелевой палубный истребитель F/A-18E "Супер Хорнит" дрожал, словно бегун на старте, все никак не могущий дождаться хлопка сигнального пистолета. Самолет, вернее, тот, кто управлял им, став на время неотъемлемой частью машины, ее сознанием и душой, тоже ждал приказа. Трубины, работавшие в форсажном режиме, надсадно выли, харкаясь языками яркого, ослепительно-белого пламени, лизавшими покрытии полетной палубы. Но стойки шасси истребителя плотно удерживали замки челнока паровой катапульты, скрытой под палубным настилом, и их хватку не в силах была преодолеть даже мощь работавших на пределе двигателей.

– Золотой-три, приготовиться к взлету, – в наушниках, встроенных в шлем пилота, раздался уверенный голос руководителя полетов. – Двигатели на максимальную тягу!

Ленинградская область, Россия – Рамштайн, Германия – Таллинн, Эстония

19 мая

Завалившись на левое крыло, тактический бомбардировщик F-111F "Эрдварк" скользнул к земле, ложась на боевой курс. Командир экипажа не отвлекался на что-либо, окружавшее его, сосредоточившись на управлении своей машиной, но пилот точно знал, что чуть позади него такой же маневр выполнил его ведомый.

Звено ударных самолетов, широко раскинувших крылья с изменяемой стреловидностью, оптимизировав геометрию плоскостей для полета на малых скоростях, мчалось над чужой землей, над Россией, в том небе, о каком летчики прежде и не мечтали, и в котором теперь были полноправными хозяевами. Не было такого радара, который не увидел бы летящие с крейсерской скоростью на высоте десять тысяч метров пятидесятипятитонные бомбардировщики, конструкция которых во всем противоречила принципам малозаметности. Но те локаторы, что должны были заблаговременно обнаружить чужаков, лежали в руинах, разрушенные дьявольски точными попаданиями управляемых бомб, а рядом догорали, так и не успев оторваться от взлетной полосы, грозные перехватчики, что могли в одной атаке, с первого же захода свалить на землю неповоротливые F-111F.

Москва, Россия

19 мая

Все, что могло летать, было поднято в воздух, устремившись в одном направлении – на восток. Удар был нанесен разом повсюду, и границы, рубежи целой страны просто перестали существовать, уступив натиску, мощь которого не могла не поражать. Огненный шквал сметал все заслоны, свинцовый смывал любые преграды, и лавина вторжения катилась дальше, все дальше, с каждой минутой только набирая силу. В этой игре, полем для которой была одна шестая часть суши, каждый знал свое место, свою цель, которую должен был поразить любой ценой, выбивая еще один кирпичик в стене чужой обороны. Но некоторым выпала особая честь.

– Цель в ста милях, командир, – сообщил штурман стратегического бомбардировщика "Лансер" первому пилоту. – Входим в зону поражения.

Чечня, Россия

19 мая

Под крылом Су-27 проносились, исчезая за горизонтом, увенчанные снежными шапками вершины гор. Кавказский хребет, граница между Европой и Азией, рубеж, который не всякому путнику суждено было пересечь, протянулся от горизонта до горизонта, утопая в пелене облаков, отсюда, с высоты девять тысяч метров похожих на комки белоснежной ваты. Горные пики пронзали эту молочную завесу, словно колонны, подпиравшие сам небосвод.

Человек, сидевший в кабине истребителя, устало прикрыл глаза, откинувшись на спинку катапультируемого кресла К-36ДМ и усилием воли расслабив все тело. Самолетом управляла автоматика, уверенно державшая крылатую машину на заданном курсе, проложенном штабными офицерами параллельно границе, в трех десятках километров к северу от нее. Турбореактивные двигатели АЛ-31Ф, мощные и надежные, наполняли кабину "Журавля" ровным гулом, и при этом звуке сердце любого пилота наполнялось уверенностью. Двадцативосьмитонная машина казалась невесомой, стремительная и верткая, абсолютно послушная воле человека, одновременно ее хозяина и раба, жизнь которого зависела лишь от крепости ее крыльев.