Александр Проханов

Оппозиция в Думе все больше напоминает таракана, привязанного на ниточку и слегка придавленного.

Что не удалось сделать всей “левой оппозиции”, Минкин сделал “одной левой”. Статейка, написанная в спальне Березовского, разогнала всю дружную хамкающую свору. Рыжий вожак, затравленный Доренко, влез на макушку дерева, словно он - не волкодав, не лучший министр, а драный кот, сожравший чужую сметану.

“Красный” Селезнев, боясь опоздать, поглядывая вверх на котяру, тоже подал голос. Объявил ультиматум правительству, пригрозив отклонить бюджет, если Ельцин не сбросит Чубайса.

Черномырдин тотчас приехал в Думу, и было слышно, как он кого-то пинает и кто-то жалобно и знакомо скулит. Ястржембский, с видом экзекутора поглядывая на ведро с розгами, посоветовал оппозиции уняться, и та унялась. Селезнев, слегка помятый на вид, разглаживая орденскую ленту, разделил “проблему Чубайса” и “проблему бюджета”. Ельцин подвинул Чубайса с поста министра финансов, сохранив его роль в правительстве, и отдал финансы Задорнову, то есть Явлинскому, то есть тому, кто является ярым врагом “левых”, провозглашая себя при этом единственным “неподкупным оппозиционером”.

Светлана Горячева:

Александр ПРОХАНОВ. Светлана Петровна, беседа проходит на фоне начавшейся дискуссии в рядах народно-патриотической оппозиции. Эта дискуссия тлела на протяжении нескольких лет, и вот, после так называемого “не-вотума”, выплеснулась на страницы прессы. Она обсуждается в кулуарах Думы, она породила смятение в сознании многих достойных и разумных людей. Некоторый интеллектуальный раскол налицо, и не дай Бог, если он перейдет в организационную плоскость. Мы не столь богаты организационно, структурно, чтобы позволять себе это. Я благодарен за то, что вы, несмотря на личную уязвленность нашей тирадой, где вы были названы “мисс Компромисс”, пригласили меня к этому диалогу, чтобы выявить и сопоставить наши позиции. Ведь в 91-м и 93-м годах вы были “мисс Революция”. Если сегодня у вас существуют иные подходы к решению текущих политических проблем, то они важны и весомы, ибо вас никто не в состоянии упрекнуть в личной заинтересованности этим компромиссом. Поэтому первое, очень бы я хотел вас спросить: чувствуете ли вы это смятение, это напряжение, которое появилось в наших кругах? И если да, как вы его чувствуете?

Светлана ГОРЯЧЕВА. Знаете, Александр Андреевич, мне хочется начать с другого. С того, что я искренне рада вас видеть. Я помню Проханова и 90-го года, и 91-го. Я помню то интервью, которое я вам давала когда-то: мы сидели в гостинице “Мир” и говорили о многом… Я хочу сказать, что перед вами сейчас та же самая Горячева. Я ни о чем не жалею: ни о том, что выступала с политическим заявлением против Ельцина, ни о том, что меня расстреливали в “Белом доме”, семь часов бабахали по мне и по другим по той горстке совести России, которая находилась в нашем Доме Советов. И если бы мне пришлось заново проходить свой политический путь, то я бы пошла так же, как я шла эти годы. Вы сказали, что я была “мисс Революция”, а стала “мисс Компромисс”… Может, внешне это и так выглядит, но внутренне каждый мой шаг выстрадан настолько же, как и тогда. А что касается напряжения, брожения умов в рядах оппозиции конечно, все мы его чувствуем, и я очень глубоко пропускаю это через свое сердце. Но, понимаете, и в 90-м, и в 91-м, и в 93-м годах я в какой-то степени может и напоминала Дон Кихота, но бросала вызов зная, что еще был Союз, органы КГБ, МВД, армия, и мой призыв был направлен именно к ним. Я тогда не думала, что сидят гнилые генералы, которые с такой легкостью сдадут мое Отечество. Мой призыв был направлен не к дедушкам-бабушкам, не к обывателям, которые меня послушали и забыли, но именно к этим людям. Я знала, что есть сила, способная переломить ситуацию в другую сторону. Не знаю, к революции ли я их звала, но мне тогда очень хотелось растолкать этих сытых генералов и сказать им, что они присягали служить Союзу, Отечеству нашему единому так почему же с такой легкостью все сдается Бог весть кому? Сейчас ситуация качественно другая, силы, на которую можно опереться, нет, и я очень хорошо понимаю, почему ее нет, кто и что нам противостоит, и что эту силу нужно обязательно создать.

Окончание на стр. 3