Палера ждал его у конуры, сидя на корточках и механически двигая челюстями. Когда Ник появился в поле зрения сигарца, челюсти Палеры сделали особенно резкое движение, а глаза, еще мгновение назад тупо глядящие в одну точку, слегка развернулись и сфокусировались на нем. После чего последовал смачный плевок, освободивший пасть Палеры от почти потерявшего изначальный ярко-розовый цвет комка «брера»,

[1]

и его губы раздвинулись в гримасе, которую сам Палера, вероятно, считал доброй улыбкой. Похоже, прежде чем «уплыть» под влиянием «брера», сигарец установил в настройках наносети дежурный идентификатор на Ника, и тот подал сигнал, едва только землянин появился в поле зрения остекленевших гляделок Палеры.

— Оха, белый! Каиз нашел новую цыпочку. У нее почти такая же светлая кожа, как и у тебя, и она только что «продалась». Будешь сниматься?

Ник молча проследовал мимо Палеры, волоча на спине мешок с добычей. Палера так же молча проводил его взглядом и, сунув руку в нагрудный карман, извлек оттуда кулек с «брерой». За прошедший год Ник успел всех приучить к тому, что лапать его за плечо или как-то еще настаивать на немедленных действиях, расходящихся с его собственными планами, — себе дороже. Так что сигарец, пошуршав дешевым пластиком, вытащил новый розовый комок и отправил его в рот. Он сообщил информацию, для передачи которой его послали, и теперь до получения ответа можно было спокойно «зависнуть».

Войдя в каморку, Ник скинул на пол мешок с добычей и неторопливо разделся. Засунув комок с одеждой в бак ультразвукового очистителя, он протянул руку вверх, выдернул из хлипкого косяка двери гвоздь и отработанным движением воткнул его между контактами, торчащими из внутренностей очистителя. И тут же привычно коротко всхрапнул, когда его слегка тряхнуло током. Но шум от заработавшего очистителя заглушил этот и так еле слышный звук. Очиститель был старый, найденный на свалке и восстановленный стариком Гамом с использованием невесть каких деталей. Поэтому он работал плохо, долго и шумно. Впрочем, все эти недостатки напрочь перекрывались его самым главным достоинством: он работал. Ник подобрал мешок и, как и был голый, прошлепал босиком через всю конуру к раковине. Раковина была большая, с парой моек, и занимала почти треть площади конуры. В оставшейся части много места занимал большой железный шкаф, намертво прикрученный к стене, и так же намертво прибитый к стене брус точильного камня. В шкафу Ник хранил все, что представляло хоть какую-то ценность, а камень… камень по местным меркам тоже был ценностью. Небольшой, но ценностью. Он был длинный, поэтому в железный шкаф не влезал. Так что не озаботься Ник прибить его к стене, при первой же его отлучке из конуры местное шакалье точно приделало бы камню ноги. А так… Тот, кто мог бы его украсть, никогда бы не стал этого делать открыто, оторвать же настолько хорошо прибитый здоровенный брус точильного камня тихо и незаметно ни у кого не получится. Это только с виду кажется, что обитатели Трущоб сидят глубоко в своих норах и носа наружу не кажут. На самом деле в каких бы самых безлюдных местах Трущоб ты ни находился, поблизости всегда найдется пара-другая внимательных глаз, обладатели которых не преминут чуть позже слить информацию о том, что они увидели, тому, кто готов за это заплатить. Хоть что-нибудь — от куска выделанной крысиной шкуры, который можно пустить на заплатку, до… да до чего угодно. Может быть, даже до кругленькой суммы в лутах. Хотя деньгами в Трущобах пользовались очень редко. Открытие счета стоит десять лутов, а потом следует выкладывать по три лута в месяц за поддержание аккаунта. Большие деньги для тех, для кого «настричь» двадцатку в неделю — хороший доход. Ну, если бы им пришло в голову переводить свой доход в деньги, разумеется. В Трущобах царствовал бартер, как это называлось на родине Ника. Здесь это не называлось никак…

Ник вывалил добычу из мешка в раковину, открыл воду и прямо под струей сполоснул мешок. После чего скатал его в комок и положил в сторону. Когда освободится очиститель — мешок пойдет туда. А сейчас у Ника были другие заботы. Он снял с шеи леску, на которой был подвешен ключ от железного шкафа, и, протянув руку, открыл его. В конуре все было близко — протяни руку и достанешь. Выудив с верхней полки четыре крюка, он быстрыми движениями развесил их на проходившей под низким потолком водопроводной трубе, в которой уже лет сорок не было никакой воды, а затем еще одним движением выудил из шкафа одну из своих самых больших ценностей. Разделочный нож.

Пока пустой мусорный транспортер вез Ника «наверх», он успел с помощью гибервератора изготовить пару миленьких перчаток, несколько кожаных ручных браслетиков и три плетенных из кожи налобных повязки. Раньше он делал еще и нечто типа кожаных колец или перстней, но гра Шлиске, владелец лавки, в которую он сдавал свои поделки, перестал их брать. Кольца из кожи почему-то пользовались меньшим спросом среди туристов, поэтому у торговца уже образовался их запас. Чем гра его, Ника, регулярно и попрекал, заявляя, что, купив у заемлянина «зависший» товар, оказался ввергнут в убытки, которые ему Нику, непременно следует хоть как-то компенсировать. Например, отдав Шлиске пару поделок бесплатно или просто скинув от оговоренной цены. Но Ник на это никак не соглашался. Во-первых, далеко не факт, что дело обстоит именно так, как утверждал гра Шлиске, и товар действительно «завис». Вполне возможно, он просто уходит не так активно, как хотелось бы владельцу лавки. И, во-вторых, жмот Шлиске покупал поделки Ника чуть ли не на порядок дешевле той цены, по которой он выставлял их на продажу. Так что если у него даже и залежалось некоторое количество колец и перстней, продав всего шестую часть купленного у Ника, он уже окупил все свои вложения. Поэтому Ник пропускал все его сетования мимо ушей, что заметно раздражало хозяина лавки.

Соскочив с транспортера перед первой камерой обработки, Ник рассовал по карманам свои поделки и, аккуратно спрятав гибервератор, перехватил поудобнее пластиковый мешок с маринованным крысиным мясом. После чего, подойдя к краю трапа обслуживания, вылез наружу, повиснув на руках над Трущобами на высоте семисот конгов. То есть, около полукилометра по земным меркам. Сорвись — костей не соберешь. Здесь, в отличие от более высоких ярусов, не было никаких страховочных полос антигравитации, способных мягко подхватить упавшего сверху и сохранить ему жизнь до момента появления полицейского патруля, который уже и должен был разбираться, что это было — случайное падение, попытка самоубийства или, возможно, убийства. Кстати, практически все обитатели Трущоб страдали акрофобией,

Цепляясь руками за обвеску и лишь кое-где помогая себе ногами, Ник, обогнул первые три камеры обработки и спрыгнул на трап обслуживания перед четвертой. Первые три обрабатывали мусорные контейнеры жутко ядовитыми активными химическими растворами, огнем и жестким излучением, а вот четвертая была предназначена только для одного — для удаления запаха. Именно это требовалось Нику никак не меньше, чем контейнерам. Появись он здесь, «наверху», благоухая ароматами Трущоб, он прошел бы только до первого полицейского патруля. Причем, патруль бы оказался рядом с Ником буквально через пару минут после первой же встречи с кем бы то ни было. Сеть предоставляла отличную возможность любому пользователю немедленно проинформировать родную полицию о любом замеченном им непорядке. Хотя бы даже и просто о вони, исходящей от встреченного пешехода.

Так что хотя воздушно-капельный «коктейль» несколько негативно действовал на кожу и волосы, Нику приходилось нырять в четвертую камеру вместе со всем своим имуществом. Ибо иначе избавиться от запахов было невозможно: вонючие испарения свалки впитывались в одежду, обувь и волосы просто намертво… А ведь сегодня это будет еще и болезненно. Та цыпочка действительно пришла в ярость, едва только затрещала ее блузка, так что вся спина Ника сейчас была сильно расцарапана. Причем, не только спина, но и руки, ягодицы, и даже на лице, так сказать, светилась парочка свеженьких царапин. А на поврежденную кожу воздушно-капельный коктейль действовал будто соляной раствор. Зато когда Ник, тяжело дыша, выскочил из комнаты, в которой производились съемки, с трудом оторвав от себя ту так и не угомонившуюся демоницу, в которую превратилась девчонка, с которой он сегодня снимался, гра Агучо встретил его сияющей улыбкой.

— Ник, мальчик мой, ты был великолепен! О, какая страсть! — он мечтательно закатил глаза, похоже подсчитывая барыши от размещения в Сети такого явно высоко рейтингового ролика. Ник же молча обработал свои царапины салфетками, пропитанными антисептиком и раствором фульфина, самого дешевого средства, служащего для остановки кровотечения и ускорения заживления ран (больше никаких медицинских услуг гра Адучо персоналу не предоставлял — обойдутся), а затем молча оделся и негромко произнес:

Следующие несколько месяцев были наполнены рутиной. Ник сутки работал в забегаловке, после чего возвращался вниз, в Трущобы, и, перехватив несколько часов сна, выходил на охоту. Вернувшись с охоты, снова мариновал мясо, обрабатывал шкуры и время от времени подрабатывал у гра Агучо. После чего опять возвращался «наверх»… Кстати, его гонорар за съемку вырос до пятисот лутов. И все благодаря той цыпочке, которая расцарапала ему рожу во время их первой совместной съемки. К удивлению Ника, она не пошла по рукам, а, наоборот, выбилась в этакие местные «звездочки». Нет, никакой особенной свободы девчонка не приобрела и продолжала не только сниматься, но и время от времени обслуживать гостей и даже, по слухам, самого гра Агучо, хотя тот больше предпочитал мальчиков. Однако отношение к ней было весьма лояльным. Ей даже позволили гулять по Трущобам в сопровождении всего одного охранника. Более того, в окрестностях конур гра Агучо она иногда появлялась и без него. И еще ей купили новые тряпки взамен разорванных при первой съемке. Но Ника она так и не простила, вследствие чего каждая их съемка превращалась в настоящую схватку, иногда переходящую в драку. Так что рейтинги их роликов в Сети просто зашкаливали, вследствие чего гра и сподобился поднять Нику гонорар. Впрочем, это произошло только после того, как Ник отказался сниматься «с этой стервой». Но против удвоения гонорара он не устоял. Хотя теперь съемки часто проходили еженедельно и, вследствие того, что эта сучка отрывалась на нем по полной, причем не обращая внимания, что ей также прилетали оплеухи, а брал он ее так, что она частенько визжала от боли и разрывала зубами подушки, вызывали у него только отвращение. Это была не любовь, пусть и продажная, и даже не механический секс, коего ему было достаточно, а какие-то гладиаторские бои. Но лишние пятьсот лутов в неделю — это очень много. В конце концов, у него была цель…

Так что Ник вполне мог рассчитывать, что еще год-другой, и он решит первую из стоящих перед ним на пути к цели задач. Вследствие чего к моменту, когда его налаженная жизнь, которую освящала ясно осознанная цель и перед которой на данном этапе стояла вполне понятная и не слишком сложная задача, рухнула, на его счете скопилось уже почти тридцать две тысячи лутов. Но эта самая жизнь, как обычно, показала себя полной сукой, способной мгновенно разрушить все самые тщательно продуманные и разработанные планы…

В тот вечер Ник, как обычно, работал в забегаловке гра Шолтисса. К нему здесь все привыкли, но полностью своим он так и не стал. В первую очередь потому, что сам держал дистанцию. Это тоже был один из уроков Лакуны. Все время до своей гибели старик так же держал с ним дистанцию. Хотя то, чему он его учил, уже давно вышло за пределы подготовки даже самого качественного охотника на крыс.

Бесплатную наносеть Нику они поставили только через месяц после того памятного разговора. И за этот месяц Николай узнал очень многое из того, как устроена жизнь на Сигари, да и вообще в освоенной людьми части Галактики. Вечерами, после тренировок либо охот, Лакуна отвечал на его многочисленные вопросы, временами приводя молодого землянина своими ответами в настоящий шок. Потому что многое, о чем старик рассказывал, очень сильно пересекалось с некоторыми фантастическими романами, которые Ник читал в Интернете. Настолько, что он даже решил будто авторы каким-то образом описали существующую реальность.

Сильнейшая интоксикация.

Ник открыл глаза и уставился на спину, обтянутую серо-синей тканью. Насколько он помнил, это был цвет форменной одежды медиков. Сам-то Ник с ними ни разу не встречался, бог миловал, но в Сети несколько раз натыкался на кадры с их участием. И в сериалах, и в новостях, и в местном аналоге «Дежурной части». Медик рядом с ним — это что, случайность? Или он в больнице?

Ник скосил глаза. Да нет, кажется, вокруг все тот же припортовый переулок, в котором расположена их забегаловка. Ну да, он вроде как вышел подышать и присел на ступеньки… но сейчас он на чем-то лежит и… голова. Да! Голова у него совершенно не болит. Да и слабость, похоже, прошла. А вот эта штука, от которой к его руке, ноге и шее тянутся какие-то тонкие трубочки, ему тоже знакома. Ну, относительно. Что это и как называется, он не знает, но видел в Сети. В тех же кадрах, что и медиков. То есть, это какая-то медицинская хрень.

Ник осторожно пошевелился. Обтянутая синим спина тут же исчезла, зато над ним склонилось лицо. Озабоченное и с бородкой. Пару мгновений это лицо пялилось на него, а затем строго спросило:

— Ну-с, молодой человек, и как это вы довели себя до такого состояния?

Кассили, Ник? — с улыбкой спросила его пробегавшая рядом официантка.

— Да, Тесеа, — отозвался он, присаживаясь за столик. Кассили именовался напиток, чем-то похожий на кофе. Причем, действием, а не вкусом. На вкус он больше напоминал некую соковую смесь на основе лимона, но пился как кофе, горячим. Первое время Ника этот момент слегка напрягал, но затем он привык.

Он жил у Слеи уже третий месяц. Во время первого секса он выложился по полной, задействовав весь арсенал, который освоил во время съемок у гра Агучо. И это, похоже, позволило удовлетворить все тайные мечты женщины, которым она предавалась, мастурбируя во время просмотра его роликов. Женщины вообще во многом живут в мире грез. Впрочем, если брать сугубо сексуальную сферу — мужчины в этом от них недалеко ушли. Ник еще на Земле слышал короткий анекдот, очень точно иллюстрирующий этот тезис: «Бедные Бред Питт и Анжелина Джоли… — Почему это? — Так ведь им во время секса и представить-то некого!» Вот только часто бывает, что столкновение с предметом мечтаний в реальности приносит отнюдь не восторг, а разочарование. И во время первой встречи Ник изо всех сил постарался, чтобы этого не произошло. Судя по тому, что Слея продолжала терпеть его присутствие в своих апартаментах уже два с лишним месяца, ему удалось ее не разочаровать. Более того, все это время она, по существу, содержала его. Во всяком случае, все, что было сейчас на него надето, куплено именно на деньги Слеи, а что касается питания, то после Трущобы Нику вполне хватало одного полноценного приема пищи в день, когда они со Слеей вечером закатывались в какое-нибудь кафе или ресторанчик. Это происходило именно вечером, либо до, либо после дежурства Слеи. Более того, она даже сделала ему временную регистрацию в своих апартаментах, поскольку без этого было невозможно предоставить Нику возможность заходить внутрь без личного присутствия рядом с ним хозяйки. Но Ник понимал, что так уж долго это не продлится. Он был для Слеи только игрушкой, тешащим самолюбие эпизодом жизни, и не более. Никаких более-менее длительных отношений она с ним не планировала, ибо он отстоял слишком далеко от того уровня, человек которого мог бы устроить эту женщину в качестве достаточно длительного партнера. Причем он, Ник, еще и был настолько туп и упрям, что совершенно не собирался ничего менять в своей жизни, а предавался несбыточным мечтаниям. Ведь предложила же она ему помочь с установкой седьмого уровня гражданской наносети. Были у нее связи, позволившие бы сделать это, даже если бы на тестировании он показал бы не совсем отвечающие этому уровню параметры. А седьмой уровень — это очень неплохо. У нее самой стоял пятый, а у главврача — шестой. Так что перспективы перед Ником в этом случае открывались просто великолепные, но он уперся в эти свои фантазии. Инженерная, инженерная… Ну глупость же несусветная! Эх, какие же мужики непрактичные. Вот есть то, что, считай, само идет в руки, — значит, надо брать и радоваться. Так нет же — все переиначат, перевернут, поставят с ног на голову…

Так что Ник был даже несколько удивлен, что их отношения затянулись так надолго. Он рассчитывал не более чем на пару недель, а они продолжались уже третий месяц. Более того, когда он некоторое время назад поинтересовался, не поможет ли она ему найти какую-нибудь работу, Слея тут же пробила по своим каналам и смогла найти ему место, на котором готовы были прилично платить и не кривили губы насчет бесплатной наносети. Вернее, может быть, и покривили, но отказать Слее не решились. Правда, для того, чтобы получить это место, Нику пришлось купить и освоить пару баз — «Бытовую электронику» и «Промышленную электронику» первого уровня, а также пообещать непременно освоить устанавливаемые при поступлении на работу «Малые энергетические установки» первого и «Промышленную электронику» второго уровня, что с его бесплатной наносетью требовало, по представлениям местных, просто героических усилий. Но Ник, привыкший получать и усваивать знания с помощью лекций, семинаров и лабораторных работ, а не разучиванием баз во сне, со всеми этими практически неодолимыми для местных условиями справился. И сегодня ему предстояло пройти практикум по уже изученным базам и сдать зачет на допуск к самостоятельной работе. После чего он должен был получить место младшего ремонтника в компании «Тажик», занимавшейся обслуживанием энергетических установок, с зарплатой шестьдесят пять лутов в день и с перспективой после разучивания загружаемых в кредит баз вырасти до обычного ремонтника. Что, в свою очередь, должно было увеличить его дневной заработок еще на пятнадцать лутов. Но и шестьдесят пять лутов в день уже создавали некий запас прочности и даже позволяли откладывать на будущее лутов по тридцать. И это уже с учетом страховки, которой у Ника пока что не было. Хотя против тех двухсот восьмидесяти лутов дохода при полном отсутствии расходов, на которые он вышел перед тем, как его скрутила интоксикация от соединений циклонафлевинов, это никак не тянуло. Но Ник не расстраивался. В конце концов, если из заработанного вычесть уже потраченное на восстановление здоровье, а также еще предстоящие расходы, на ту же регенерацию, скажем, ежедневный доход окажется как бы даже и не меньше. Короче, все получилось как при грабеже. Вроде как денег срубаешь много, легко и по-быстрому, да еще и крутым себя чувствуешь. Вот только если разделить полученный доход не только на время, затраченное на грабеж, но еще и на время неизбежной последующей отсидки — средний заработок получается куда как меньше, чем даже если бы ты получал какое-нибудь пособие по безработице…

— Вот, гра, сюда, пожалуйста… осторожнее… здесь порожек… так… вот и хорошо… ох, осторожнее… — тяжелое тело повело в сторону, и оно довольно основательно приложилось о переборку. Ник огорченно скривился и осторожно помог перепившему клиенту принять вертикальное положение. После чего аккуратно повел его дальше по коридору.

Клинику профессора Нэйшела Ник покинул больше года назад. С семьюстами двадцатью лутами в, так сказать, кармане, коих уже не хватало даже на то, чтобы оплатить палату в клинике профа еще на сутки. Но зато с полностью адаптировавшейся наносетью, девятью мощными имплантами и несколькими десятками разученных баз. В принципе, по подбору баз он мог претендовать на любое место в команде среднего межсистемника — от пилота или навигатора до двигателиста или суперкарго. Но для того, чтобы иметь шанс претендовать на мало-мальски ранговую должность, баз было мало. Нужен был опыт работы, и чем на более высокую должность ты претендуешь, тем больший опыт требовался. Так, например, для первого уровня «малого внутрисистемного корабля» никакого опыта полетов не требовалось. Разучил — и пожалуйста за руль скутера или катера. Но! Никакой личной посадки и взлета, как и стыковки либо отстыковки от орбитального терминала. Только под внешним управлением. Полет по выделенным маршрутам — только под управлением искина. Ну, и так далее. Самому пилоту разрешалось «подержаться за штурвал» только в строго определенных зонах «безопасных полетов». Более — ни-ни. Второй уровень давал чуть больше возможностей, но для активации требовал не менее полугодового стажа пребывания в пространстве. Кем угодно — хоть пассажиром. Третий — требовал уже не менее года в пространстве, причем не менее двух месяцев в качестве пилота малого внутрисистемного корабля. И так далее — по нарастающей. Вследствие чего Нику, для того чтобы получить права пилотирования средним межсистемником, как он того хотел, надо было заиметь пустотный ценз минимум в пять лет, из которых не менее полутора лет он должен был исполнять обязанности пилота и еще по паре месяцев — навигатора, суперкарго, оператора систем защиты и некоторых других членов экипажа. В принципе, это было не так уж страшно, поскольку, как он выяснил в Сети, большинство торговцев практиковали совмещение должностей. Попади Ник в их экипаж, необходимый ценз на требуемых для активации базы должностях он набрал бы быстро. Но для этого надо было активировать младшие ранги, и вот с этим Нику требовалось разобраться самому. Впрочем, был и один положительный момент. Как выяснилось, стандартный год, относительно которого шли все зачеты, почти не отличался по длительности от земного. Сигарийский год с его продолжительностью в семьсот дней в «пустоте» не котировался и пребывал в статусе «местных временных единиц»…

Роскошный шестикомнатный сьют оказался заполнен неподвижными телами разной степени раздетости. Причина их неподвижности диагностировалась легко, по слабому сладковатому запаху, висевшему в воздухе. Но Ника это совершенно не напрягало. С тех пор как старший стюард перевел его в стюарды палубы «А», подобные сцены он наблюдал регулярно.

— Во-от сюда, сюда… пожалуйста. Во-от… и ложимся… — Ник осторожно опустил тушу на диван и, сбросив руку алкаша с плеча, облегченно выдохнул. Да уж, волочь на себе сто сорок килограммов абсолютного киселя через три палубы — это тяжело. И дело тут вовсе не в весе. Ник со своими имплантами способен был притаранить вдвое большую массу на в десять раз большее расстояние и даже не запыхаться. Дело было в том, что этот «кисель» нельзя было перехватить поудобнее, а следовало тащить на себе со всей возможной вежливостью. Да еще следя за тем, чтобы все ручки и ножки этой рыхлой тушки ни за что не зацепились и никак не повредились. Впрочем, именно подобные трудности как раз и послужили причиной того, что Ник оказался на столь лакомой для многих должности. Ибо исполнить всё необходимое для успешного продвижения по палубам и доставки в нужное место таких дебелых тушек из всего состава стюардов оказался способным только он. Причем не столько даже вследствие наличия имплантов, хотя они, естественно, помогали очень сильно, сколько вследствие имеющегося у него обширного опыта передвижения с грузом по крысиным тоннелям. Вот так — никогда не угадаешь, что и где пригодится.

— Хм, знаачит, это, всее-таки, тыы… — Тенгуб усмехнулся «солнышком», поскольку тоже был боржийцем. — А знааешь ли ты, друуг моой, чтоо за человеека, котоорый принесеет на продаажу круупную паартию драгоцеенностеей, назнаачена награада?

— Конечно, — хмыкнул Ник, — об этом уже неделю всем уши прожужжали. В каждом дайджесте местных новостей талдычат.

Тенгуб покосился на груду драгоценностей, лежащих на его обшарпанном столе, а потом снова уставился на Ника задумчивым взглядом. Ник также молчал. Эпопею с кражей столь крупной партии драгоценностей компании замолчать не удалось. Но серьезного расследования, как Ник и наделся, она затевать не стала, покрыв потери пассажиров из собственной страховки и отправив лайнер дальше по маршруту. Ибо простой «Лодики» грозил такими убытками, что все эти страховые выплаты на их фоне показались бы мелочью. Однако, раз уж так случилось, компания назначила награду за поимку удачливого вора. Или хотя бы, за информацию о нем. И не столько даже надеясь найти оного, сколько для поддержания собственного имиджа.

В той эпопее Ник, как и ожидал, отделался легким испугом. В свете всех обстоятельств обвинение его в краже на основе всего одной найденной подвески повисло в воздухе, вследствие чего про него скромно забыли. Так что спустя три дня после того, как все началось, землянина (без извинений, впрочем) выпустили из его бывшей каютки, в которой он все это время находился под домашним арестом. И, почти, так сказать, пинком под зад, но без каких-либо санкций, выкинули с лайнера. Вот Нувэлю его инициатива обошлась гораздо дороже. Нет, обвинений ему также не предъявили, поскольку даже самому тупому следователю после десяти минут разговора становилось ясно, что уважаемый гра Нувэль просто не способен организовать ничего столь масштабного. Ну, мозги не те. Но с лайнера его также выперли, да еще и со взысканием, заметно понизившим рейтинг социальной адаптации. Как, кстати, и его подручного. Так что он получил именно то, что и планировал сделать с Ником…

Впрочем, на то, что этот инцидент хоть как-то вправил Нувэлю мозги, землянину рассчитывать не приходилось. Тот еще в процессе следствия пришел к выводу, что во всем этом повинен Ник, и изо всех сил старался убедить в этом всех работавших с ним официальных лиц. Не столько даже потому, что действительно что-то вычислил, сколько пребывая в глубоком убеждении насчет страшной преступной натуры Ника. Но поскольку эти его утверждения не базировались ни на какой доказательной базе, а все остальные, в том числе и старший стюард, в один голос характеризовали Ника весьма положительно, они сработали скорее в пользу землянина. Хотя Ник почти не сомневался в том, что старший стюард его раскусил, но, по здравому размышлению, решил ни с кем не делиться своими подозрениями. Ибо не был уверен в своей способности доказать их и опасался того, что высказанные им утверждения поставят его на одну доску с гра Нувэлем, идиотизм которого с каждым часом расследования становился всем лишь более и более очевидным.

Страшила Трис опрокинула в себя стаканчик боржийской лути и замерла, ожидая, пока крепчайшее пойло ухнет вниз по пищеводу.

— Фу-уух! — громко выдохнула она спустя пять секунд, а затем, поспешно подцепив вилкой комок квашенки, бросила его в рот. Полыхающее нёбо, обожженное лутью, слегка приутихло. Черт, крепка, зараза! Женщина тряхнула головой и откинулась на спинку стула. Отпустило?.. Нет.

До станции она добралась с большим трудом. Ну да попасть на мусорщике под близкий разрыв ракеты средней дальности — никому мало не покажется. И хотя, как правило, основой мусорных кораблей чаще всего становились военные и спасательные боты, то есть машины изначально крепкие, но такие ракеты как раз и создавались для борьбы с подобными ботами. Причем — в штурмовой конфигурации, то есть обвешанными дополнительными генераторами щитов и турелями непосредственной обороны. Так что мусорщики по сравнению с ними были почти голыми. А если еще и сравнить маневренность мусорного корабля и бота в штурмовой конфигурации, то одно то, что Страшила попала всего лишь под близкий разрыв, а не получила ракету прямо в борт, можно было посчитать не иначе как за чудом. Впрочем, от этого было не легче…

Страшила протянула руку и, ухватив бутылку, налила себе следующую порцию, а затем тупо уставилась на еще одну емкость, возникшую рядом с ее стаканчиком. Трис несколько мгновений рассматривала емкость, после чего подняла взгляд и уставилась на странного типа, нагло усевшегося за ее столик без разрешения. Тип нагло улыбнулся, после чего протянул руку и пальцем нажал на горлышко бутылки, которую Страшила держала в руке, отчего она наклонилась, и луть потекла в стаканчик типа. После чего он поднял его, легонько звякнул о край стаканчика Трис и произнес:

— За знакомство! — а затем лихо, не поморщившись, опрокинул в глотку луть. Страшила, еще мгновение назад вполне серьезно раздумывающая над тем, разбить ли ей бутылку о его башку или все-таки, учитывая обстоятельства, поберечь недешевое по ее нынешнему положению пойло и обойтись прямым в челюсть, только уважительно выдохнула. Силе-ен…

Ник открыл глаза и вежливо улыбнулся склонившемуся над ним инженеру:

— Ну как вы, все нормально?

— Да, спасибо.

— Никаких неприятных ощущений не испытываете?

— Нет, все хорошо, — все так же вежливо ответил Ник. Инженер еще пару мгновений «посканировал» его напряженным взглядом, а затем покачал головой:

Ник отвел фокусатор плазменной горелки и хрипло пробормотал:

— Готово!

Страшила не отозвалась, но спустя пару мгновений «Паучок» осторожно дернулся, а потом чуть приподнялся и затем так же плавно опустился. После чего от Страшилы пришло краткое сообщение: «Норма».

Говорила она пока еще с трудом — Бешеный сломал ей челюсть, а ложиться в медкапсулу Трис отказалась наотрез. В первую очередь, похоже, из-за того, что, кроме всех тех повреждений, которые нанес ей этот урод, когда самозабвенно метелил в доке Укса, регенерационные процедуры капсулы должны были и восстановить в приемлемом виде ее изувеченную рожу. А этого она категорически не хотела. Впрочем, таких уж из ряда вон выходящих проблем это не принесло. Как выяснилось, Страшила тоже являлась модификантом, но не боевой, а пилотажной направленности. Так что регенерационный имплант у нее также был установлен, хотя его эффективность и была гораздо ниже того, который имел Ник. То есть, ни о каком отращивании глаза, пальца или еще чем-то таком здесь и речи не шло (ну да если бы оно было так, вряд ли бы Трис продолжала щеголять в столь страшном виде). Но со всем остальным, что человеческий организм способен устранить и так, только за куда более долгий срок, имплант Страшилы, вернее, измененный им организм, способен был справиться достаточно эффективно. Так что сейчас, спустя три недели после произошедшего в доке Укса, уже можно было сказать, что партнер Ника почти в порядке. Потому что, несмотря на то что Бешеный избил ее довольно сильно, вплоть до сотрясения мозга, сломанной челюсти и трещины в ребрах, практически все последствия этого избиения были уже ликвидированы. Ну, кроме все еще не восстановившейся до конца челюсти…