Ловец тумана

Игнатьев Сергей

Предновогодняя, засыпаемая снегом Москва. Начинающий дизайнер Северин Демихов счастлив. Жизнь складывается как нельзя лучше. Он знакомится с Жанной – девушкой своей мечты, получает заманчивое предложение от таинственного работодателя. Но Жанну похищают буквально на глазах у молодого человека, и работодатель оказывается замешан в этом деле. Северин вынужден принять его предложение. И начинается череда головокружительных приключений. Выясняется, что Жанну увезли в город болот и кошмаров Хмарьевск, который находится в Альтерре – кривом отражении нашей реальности. Хмарьевск населен десятками враждующих кланов, и, оказвшись там, Северин попадает в самую сердцевину заговора адептов Хаоса, который поставил под угрозу существование трех миров-отражений Упорядоченного. Юноше не остается ничего другого, кроме как вступить в Орден, созданный Хедином и Ракотом, и стать на пути Хаоса…

Новые летописи Упорядоченного в проекте «Ник Перумов. Миры»!

Часть 1

Москва

1

«Новый год, в сущности, невероятно мрачный праздник.

Не таким он был в детстве – мгновения чуда, подаренные родителями. Отблеск ярких огней елочных гирлянд. Шелест метели смешивается с перезвоном колокольчиков на тройке Деда Мороза. Будут подарки. Будет радость. Предчувствие чуда.

Теперь, во взрослой жизни, все переменилось. Чудо, должно быть, осталось, предчувствия – пропали. «Будет» трансформировалось в «было».

Все, что теперь осталось от чуда: мокрая шапка Ипполита, смешанный привкус оливье и селедки под шубой, выверенные политтехнологами до запятой строки президентского обращения. Нелепые попытки утопить все в лихорадочном веселье затянувшихся праздников, чтобы потом, с мрачным лицом и тягостными мыслями, вернуться на свое законное место… Белка выползает из постельки, морщась, запивает «алкозельцер» выдохшейся минералкой, умывает лапками симпатичную мордашку. Белка возвращается на свое положенное место – в колесо. Белке пора бежать… Год за годом, снова и снова. С Новым! Ну, будем! Будем… С Новым…

Невероятно мрачный праздник».

2

Следующим утром Сева проснулся с тяжелой головой.

Накануне он допоздна засиделся в «рубилове-точка-ру», сначала поднимал долгожданный лэвел-ап – со второй попытки одолел-таки квестового босса, крепкого орешка, с которым никак не удавалось совладать раньше. Затем еще побегал по локациям, для куража… По итогам беготни одел троих нубов из своей гильдии в «оранжевые» обвесы. Хорошая ночь!

О ней теперь напоминали выстроившиеся рядком у стены пустые пивные банки, горечь во рту и такое чувство, что в черепную коробку сгрузили самосвал цемента.

Утро было какое-то неправильное.

Сбросив одеяло, Сева уселся на краю кровати. Посидел, тупо глядя на маленькую искусственную елку, стоящую на компьютерном столе.

3

Тот-самый-сон снился ему часто. Слишком часто.

Утром наваждение рассеивалось, и ужасно трудно было восстановить в памяти подробности.

Сева пытался зацепиться за ускользающие обрывки сна.

Он много рисовал. Еще в школе, черкая ручкой на задней странице тетрадки по геометрии, силясь воплотить свои впечатления в некое подобие формы. В институте – на полях конспекта. Уже войдя во взрослую жизнь, устроившись на работу – на оборотах офисных документов, на черновых распечатках. Штрихи складывались в некое подобие узора, проступали лица, силуэты зданий, какая-то причудливая, никем не виданная флора и фауна.

Взрослые говорили, что у него талант. Что он замечательный фантазер.

4

Сева просыпался. Пытаясь прокручивать в памяти виденное во сне, пытаясь удержать роящиеся осколки-снежинки беспорядочной морфеевой вьюги, сползал с кровати, плелся чистить зубы…

Или лежал, проснувшись среди ночи, вслушиваясь в гулкие удары собственного сердца, следил за тем, как ползут по потолку отсветы фар редких автомобилей.

Не мог уснуть, ворочался до самого рассвета.

Ему снился город – чужой, причудливый. Затерян-ный среди лесов, от века пребывающий в испарениях болот и непрестанном комарином звоне.

Эклектическое собрание различных эпох и стилей. Трухлявые бараки, криво сколоченные из плохих досок, соседствовали с основательными каменными башнями. Между их зубцов коротали ночь часовые, кутаясь в плащи и рассыпая искры в попытках раскурить трубку на открытом ветру.

5

До работы Сева доехал не без трудностей.

Москва в который раз оказалась не готова к наступлению генерала Мороза со всей его армией снеговиков и эскадрильями сосулек. Оранжевая уборочная техника вела неравный бой с силами неприятеля. Выстраивались длинные пробки из автолюбителей, застигнутых врасплох внутри собственных машин.

Сева томился, предчувствуя недовольство артдиректора. Тот успел уже, небось, хлопнув пробкой в потолок и вызвав радостный визг девочек из бухгалтерии, начать подготовку к корпоративу. Каким будет его поведение: холодное ли отторжение потомственного аристократа при виде облепленного репьями мужика в одном лапте? Радушная ли встреча и братские объятия? Нудная лекция о необходимой в профессии пунктуальности и обещание смутной кары? Совершенно невозможно было предугадать.

Маршрутка еле тащилась к метро.

«Жнецы Осени» под лирический скрипичный аккомпанемент пели в наушниках про карлика с ржавым ножом, который, таясь за ивами, ждет прорицателя с козлиными рогами, чтоб украсть его печень и добиться благоволения Хозяйки-Луны.

Часть 2

Хмарьевск

1

Дорога до места, которое Гирбилин назвал «Точкой Перехода», обещала занять минимум часов пять. Сначала на электричке в область, потом еще предстояла небольшая пешая прогулка через подмосковные сугробы и заметенные снегом садовые товарищества.

– Советую тебе одеться потеплей, – сказал Гирбилин.

Северин окинул оценивающим взглядом его макинтош, густо перемазанный грязью, никак не соответствующий сезону:

– Сами-то не замерзнете?

– За меня не волнуйся.

2

Они сошли с электрички на затерянной посреди леса платформе. Спустились по хлипкой ржавой лесенке, побрели по заметенной снегом дороге к дачному поселку.

Северин постарался одеться наиболее соответствующим для предстоящего им предприятия образом. Но уже на двадцатой минуте прогулки загреб за голенище левого «мартинса» изрядную порцию свежего снега, почувствовал, что смертельно устал, замерз и хочет вернуться назад, в Москву, домой, в тепло…

Они брели и брели, мимо потянулись выступающие из сугробов штакетники, уснувшие до самой весны дачные «ивановские» домики. Через заборы свисали, пригибаясь от тяжелого снежного груза, голые ветви яблонь и слив. Все участки были похожи друг на друга, как близнецы. Непонятно было, как Гирбилин тут ориентируется.

Но вот он, наконец, остановился. Снег у потемневшей от времени калитки был потоптан.

Северин подумал, что этим самым путем, вполне возможно, его спутник пришел в их мир, чтоб вторгнуться – незваным гостем – в его, Северина, скучную и бестолковую жизнь. Впрочем, незваным ли? Или…

3

Северин с оглушительным плеском вошел в воду. Вода была темная, мутная…

Сердце замерло. Он ожидал, что вода будет совершенно ледяной, обжигающе холодной – ведь на улице мороз, снег, зима!!!

Но вода была теплой, вязкой и густой, как бульон.

Вода, приняв Северина в свои теплые объятия, потащила его вниз и вниз, все глубже и дальше. Потянула его, как болотная трясина. Вода коснулась плеч, лизнула шею, сомкнулась над его головой…

Он в панике распахнул рот, мириады пузырьков мелькнули перед глазами.

4

Хмарьевск стоит среди лесов и болот.

Перемежаясь заросшими ряской хлюпающими впадинами, высятся крутые холмы, поросшие соснами и елями, усыпанные хвоей.

Холмы возносят вверх стены Хмарьевска – некогда белые, теперь же потемневшие от дождей и затянутые пеленой мха. Служат опорой суровым башням, сквозь камни которых прорастают вьющиеся сорняки и осклизлые бледные грибы.

Холмы олицетворяют все самое лучшее и важное, что есть в городе.

На вершине самого высокого из них – Хмарьевский Кремль. Мрачный замок, вершина, окутанная туманом, сквозь который едва проглядывают вычурные зубцы, узкие бойницы, башенные шпили и венчающие их флюгеры.

5

Широкая река Мошкарица, ленивая и полноводная. Воды ее укрывает туман. По берегам ее хрустит и перешептывается камыш с осокой. Берега ее – где головокружительно круты, величественны, а где – прорезаны унылыми, темными заводями, тесно обступаемыми вязами и соснами.

Здесь, в этих тихих затонах, находят приют контрабандисты и разбойники, мирные рыбаки и мечтательная ребятня.

Здесь всегда тихо. Здесь всегда полумрак.

И комары. Извечные комары, своим звоном настраивающие на особый лад.

Без мази, которой предусмотрительно снабдил Северина его проводник, здесь было бы совсем тяжко.