Извращенное насилие в семейной паре часто сводится к простой проблеме доминирования. Психоаналитики упрощают ситуацию, отводя партнеру роль пособника или даже виновного в установлении извращенных отношений. При этом в расчет не принимается сила влияния, которая парализует волю жертвы и не дает ей сопротивляться, а также интенсивность нападок и серьезность психологических последствий преследования для жертвы. Нападки бывают столь утонченными, что последствия их остаются незаметными для окружающих, и свидетели расценивают их просто как конфликтные или чересчур пылкие отношения между двумя людьми с характером, хотя на самом деле такое поведение — это попытка, нередко успешная, разрушить личность, морально или даже физически.

Вот описания нескольких пар на разных стадиях проявления извращенного насилия. Эти рассказы могут быть короче или длиннее, в зависимости от длительности (месяцы и даже годы) процесса и по мере развития (отношений между агрессором и жертвой.

Когда в семейной паре недостает любви или же когда привязанность к объекту любви слишком сильна, начинает проявляться извращенное поведение.

Чрезмерная привязанность может внушать страх, и в этом случае самые близкие люди агрессора подвергаются наибольшему насилию. Самовлюбленный человек использует свое влияние, чтобы удержать другого человека, но он боится, что близость с партнером станет слишком сильной или что партнер всецело завладеет его жизнью. Следовательно, главная цель — удержать партнера в рамках зависимых или даже собственнических отношений, чтобы убедиться в своем всесилии. Зависимый партнер не может сопротивляться из-за одолевающих его сомнений и чувства вины. Невысказанная мысль такова: «Я тебя не люблю!», — но она утаивается, чтобы не потерять партнера, и действует исподволь. Партнер должен оставаться постоянно неудовлетворенным существующими отношениями; в то же время нельзя давать ему размышлять, чтобы тот не отдавал себе отчета в том, что происходит на самом деле. Патриция Хайсмит описала эту ситуацию в своем интервью газете «Ле Монд»: «Иногда случается, что люди, которые нас больше всего привлекают или в которых мы влюблены, действуют на нас так же, как резиновая изоляция на искру сознания».

Извращенное насилие среди родственников порождает ответное насилие и представляет собой замкнутый круг, который трудно разорвать, поскольку в него вовлекаются представители разных поколений. Обычно такое насилие выражается в психологически жестоком обращении, которое часто ускользает от внимания окружающих, оказывая все более губительное, влияние на личность.

Иногда такое жестокое обращение скрывается под маской воспитания. Алиса Миллер

[2]

, говоря о черной педагогике, разоблачала губительное действие традиционного воспитания, целью которого является сломить волю ребенка, чтобы сделать из него послушное и покорное существо.

Дети не могут сопротивляться, так как «перед силой и подавляющим авторитетом взрослых они немеют и могут даже потерять сознание»

[3]

.

В международной конвенции по правам ребенка психологически жестоким обращением с детьми считаются:

• словесное насилие;

Под моральным преследованием на рабочем месте нужно понимать противозаконное поведение, проявляющееся, в частности, в жестах, словах, письменных документах, действиях и посягающее на личность, достоинство, физическую или психическую целостность человека, а также подвергающее риску его работу или ухудшающее рабочую атмосферу.

Хотя моральное преследование на работе — явление такое же старое, как и сама работа, только в начале этого десятилетия оно было действительно определено как явление, ухудшающее рабочую обстановку, уменьшающее производительность труда, а также способствующее прогулам из-за морального ущерба, который оно наносит. Это явление в основном изучалось в англосаксонских и северных странах, где оно получило название моббинг — от слова

mob

: толпа, сборище, чернь.

Так, исследователь психологии труда из Швеции Хайнц Лейманн в течение двенадцати лет проводил анкетирование в различных профессиональных группах, изучая процесс, который получил название «психотеррор»

[7]

.

В настоящее время этим явлением начинают интересоваться профсоюзы, врачи, компании медицинского страхования во многих странах.

В последние годы во Франции как на предприятиях, так и в средствах массовой информации особое место занимает проблема сексуального домогательства, единственная, которую принимает во внимание французское законодательство и которая, однако, является лишь составной частью морального преследования в широком смысле слова.

Вопреки мнению, которое агрессоры пытаются внушить всем окружающим, жертвы изначально не подвержены какой-либо патологии, в частности, они не являются слабыми личностями. Напротив, преследование очень часто возникает, когда жертва противостоит авторитаризму начальника и отказывается быть порабощенной. Именно ее способность противостоять власти, несмотря на давление, и делает ее мишенью для агрессии.

Преследование становится возможным, потому что ему предшествует унижение жертвы извращенным человеком, с молчаливого согласия коллектива, а затем и при его поддержке. Это обесценивание

a posteriori

оправдывает жестокость по отношению к жертве и заставляет думать, что она заслужила то, что с ней случилось.

Однако жертвы не являются безобидными овечками; напротив, среди них есть множество щепетильных личностей, демонстрирующих патологический «презантеизм». Эти работники, перфекционисты, с головой ушедшие в работу, хотят быть безупречными. Они подолгу; задерживаются в офисе, без колебаний соглашаются работать по выходным и приходят на работу, даже когда больны. Американцы используют термин

трудоголик

, чтобы подчеркнуть, что речь идет об одной из форм зависимости. Эта зависимость связана не только с предрасположенностью жертвы: главным образом она является следствием воздействия политики предприятия на работников.

Иногда закон о защите прав трудящихся, например запрет на увольнение беременных женщин, становится причиной морального насилия. Женщина, которая до определенного момента была полностью погружена в работу, сообщает о своей беременности. Для работодателя это значит, что теперь сотруднице придется предоставить отпуск по материнству, она будет уходить с работы раньше, чтобы забрать ребенка из яслей, будет отсутствовать по причине болезни ребенка, то есть не будет находиться в полном распоряжении начальства. В этот момент и начинается моральное преследование.

Когда начинается процесс преследования, жертву попрекают ее плохим характером, говорят, что с ней трудно ужиться или что она ненормальна. То, что является следствием конфликта, обычно относят на ее личный счет и легко забывают, какой она была прежде или какой бывает в другой обстановке. Нередко случается, что доведенная до отчаяния жертва становится такой, какой ее хотят видеть. Человек, подвергающийся преследованию, не может работать на максимуме своих возможностей. Он невнимателен, работает без отдачи и дает повод критиковать качество его работы. Таким образом, его можно уволить из-за его некомпетентности или профессиональных ошибок.

Поведение коллектива не является простой суммой поведенческих мотивов и поступков составляющих его людей; коллектив — это новая категория, имеющая свое собственное поведение. Фрейд допускает растворение индивидуальности в толпе и видит в нем двойное уподобление: горизонтальное по отношению к толпе (коллективу) и вертикальное по отношению к вышестоящему лицу.

В коллективе существует тенденция к уравниванию людей, очень плохо переносятся различия между ними (половые, религиозные, расовые, социальные, по сексуальной ориентации). Так, в некоторых профессиях, традиционно считающихся мужскими, поступающей на работу женщине нелегко добиться уважения. Сначала ей придется пережить и сальные шутки, и непристойные жесты, презрение ко всему, что она говорит, неуважение к ее труду. Все это кажется просто шуткой, все смеются, включая присутствующих женщин. У них нет выбора.

Руководство многих предприятий оказывается неспособным заставить персонал соблюдать минимальные права человека и потворствует развитию в коллективе расизма и сексизма.

Страх перед безработицей не может объяснить покорности жертв преследования. Владельцы предприятий и начальники коллективов, стремясь к всемогуществу, сознательно или нет используют в своем прессинге извращенные методы, которые психологически парализуют жертву и лишают ее возможности сопротивляться. Кстати, те же самые методы, благодаря которым жертва попадает в ловушку, использовались в концентрационных лагерях и продолжают использоваться при тоталитарных режимах.

Для сохранения власти и контроля над другим человеком применяются безобидные с виду манипуляции, которые в случае сопротивления со стороны служащего приобретают все более насильственный характер. Для начала у жертвы отнимают способность мыслить критически, и жертва уже не может понять, кто прав, а кто виноват. Человек впадает в стрессовое состояние, его ругают, с него не спускают глаз, следят, как он использует рабочее время, из-за чего он постоянно должен быть настороже, ему не говорят ничего, что могло бы помочь ему разобраться в том, что происходит. Служащий загнан в угол. Он взваливает на себя все больший объем работы и не имеет возможности сказать, что ему не под силу выполнить его. Какой бы ни была отправная точка и кто бы ни являлся агрессором, методы остаются одинаковыми: о проблеме не говорят, а действуют исподтишка, так, чтобы устранить человека, вместо того чтобы найти решение проблемы. Этот процесс развивается в коллективе, который является свидетелем или даже активным участником прессинга.

В дальнейшем моральное преследование на рабочем месте проходит различные этапы, общим пунктом которых является отказ в общении.

Существование конфликта не признается, но с каждым днем отношение к жертве ухудшается. Агрессор отказывается объяснить свое поведение. Этот отказ парализует жертву, которая не может защищаться, что способствует продолжению агрессии. Отказываясь признать существование конфликта, обсудить его, агрессор препятствует обсуждению, которое могло бы помочь найти выход из сложившейся ситуации. Извращенный характер общения мешает жертве думать, понимать, сопротивляться.

Несмотря на то что на предприятиях редко встречаются извращенные люди, занимающие важный пост, тем не менее большую опасность представляет сила их притяжения и способность вывести другого человека за пределы его собственных возможностей.

Борьба за власть законна между соперниками, когда речь идет о соревновании, где каждый может использовать шанс. Бывает, однако, борьба неравная с самого начала. Это борьба с вышестоящим лицом или ситуация, когда агрессор доводит жертву до полного бессилия, в результате чего жертва не в состоянии дать отпор, и агрессор может безнаказанно преследовать ее.

Совершенно очевидно, что здесь идет речь об агрессии. Наглядный пример: вышестоящий начальник, который подавляет подчиненных своей властью. Чаще всего этот способ используется начальниками невысокого ранга, чтобы выставить себя в выгодном свете. Чтобы компенсировать свою личную слабость, ему необходимо иметь власть, и осуществить это легче, когда его сотрудник, боясь увольнения, не имеет другого выхода, кроме как подчиниться. Мнимая причина — хорошая работа предприятия — оправдывает все: ненормируемый рабочий день, который не обсуждается, сверхурочная работа в случае срочной необходимости, непоследовательные требования.

Однако систематическое давление на подчиненных представляет собой неэффективный и малопроизводительный стиль управления, поскольку стрессовые перегрузки могут привести к профессиональным ошибками пропускам по болезни. Счастливые сотрудники работают с большей производительностью. Тем не менее начальники невысокого ранга или сама дирекция тешат себя иллюзией, что таким образом они добиваются максимальной производительности.