Весной и летом 1941 г. нарушения границы совсем не были из ряда вон выходящим происшествием в Генерал-губернаторстве. Однако обычно заблудившиеся красноармейцы стремились как можно быстрее покинуть территорию чужого государства. Этот же солдат со знаками различия Красной армии, напротив, сразу же бросился навстречу немецкому патрулю. Он повторял только одно слово: «Ангриф! Ангриф!» (наступление — нем.). Солдат промок до нитки: было понятно, что он вплавь преодолел Буг. Перебежчика доставили в штаб. Добровольный помощник Вермахта с белой повязкой на рукаве, сбиваясь, торопливо переводил офицеру слова нежданного гостя из СССР. Однако, при всех недостатках перевода, основная мысль была понятна: Красная армия скоро перейдет границу и ударит по Германии. Перебежчик был призван в недавно присоединенных к СССР западных областях Украины и отнюдь не горел желанием принимать участие в войне в рядах Рабоче-Крестьянской Красной армии. Еще до окончания допроса последовал звонок в вышестоящий штаб. Нельзя сказать, что там эти сведения вызвали удивление: донесения разведки в последние дни были все тревожнее. Однако в готовившихся к операции «Барбаросса» штабах эти доклады воспринимали лишь как вполне ожидаемые контрмеры Красной армии перед лицом возможного нападения. Теперь же события принимали неожиданный оборот. Вскоре сотни тысяч людей пришли в движение. Солдаты и офицеры пехотных частей Вермахта занимали позиции в приграничных укреплениях. Томительное ожидание длилось недолго: буквально на следующее утро загрохотала артиллерийская подготовка. Война началась

…

Здесь и далее я буду описывать такими вставками курсивом эпизоды войны, которой никогда не было, альтернативные варианты развития событий. Прошу не забывать, что реальные события были куда страшнее и трагичнее. Однако прошу отнестись к этому снисходительно: анализ альтернативных вариантов развития событий является одним из инструментов изучения истории. Это своего рода мысленный эксперимент, позволяющий нам понять узловые точки и оценить наиболее значимые факторы реальных событий. Лирические отступления с моделированием событий лишь призваны иллюстрировать анализ ситуации и вариантов развития боевых действий. Представьте, что это строки из книги по истории, которую написали бы по итогам альтернативного развития событий.

Удар по Гитлеру первыми традиционно негативно оценивается в отечественной литературе. Впрочем, нельзя сказать, что эта точка зрения является доминирующей. Тем не менее иногда даже звучат слова о том, что Сталин правильно сделал, что дождался нападения Гитлера и не стал нападать сам. Это якобы дало неоспоримые моральные преимущества. Однако это представляется попыткой сделать хорошую мину при плохой игре. Никакого перевешивающего все и вся морального преимущества этот факт не давал.

Германия себя уже достаточно дискредитировала и в достаточной мере сама проявила себя как агрессор. Поэтому вступление в войну против нее с большим трудом можно было бы интерпретировать как агрессию. Ситуация с Финляндией в 1939 г. была все же принципиально другой. Сомнения относительно адекватной оценки вступления в СССР в войну ударом по Германии проистекают не в последнюю очередь ввиду демонизации Запада.

Однако демонизированный Запад имеет примерно такое же отношение к действительности, как и голливудский советский генерал, пьющий водку из samovar в промежутках между играми с дрессированным медведем. У Запада были свои интересы, и изничтожение как «первого в мире государства рабочих и крестьян», так и России в том или ином виде никогда не было idee fixe западных стран. Я веду здесь речь не об отдельных политиках, а об общих тенденциях европейской и англо-американской политики. Более жесткое разделение на два противоборствующих лагеря произошло только с началом «холодной войны».

Политические и военные реалии 1941 г все же принципиально отличались от реалий 1947 г. или 1950–1960 гг. На внешнеполитическом фронте вступление СССР в войну с Гитлером в любом случае было бы воспринято как возвращение в клуб Сил Добра. Из которого он оказался исключен сначала ввиду пакта Молотова — Риббентропа (но это еще было полбеды), а затем ввиду нападения на Финляндию и силового присоединения прибалтийских государств.

Если с политическими последствиями и перспективами ситуация практически очевидная, то оценка возможностей Красной армии в «первом ударе» является куда более сложным делом. Неудачи лета 1941 г. — это достаточно серьезный аргумент против возможности успешного ведения советскими войсками наступательных операций против германской армии. В сущности, когда мы рассуждаем о возможном исходе сражения полностью развернутой и отмобилизованной РККА с Вермахтом, мы должны ранжировать причины поражений в реальном 1941 г. Что было главным в длинном списке причин неудач? Упреждение в развертывании и мобилизации? Низкие профессиональные качества командного состава? Неудовлетворительная тактическая выучка бойцов и младших командиров? Посредственные характеристики боевой техники?

Как многие, наверное, и так знают, я придерживаюсь мнения о преобладании стратегических причин неудач 1941 г. По моему мнению, по своей значимости и весу фактор «упреждение в мобилизации и развертывании» значительно превосходит все остальное. Причем дело не только в ближайших последствиях упреждения Красной армии Вермахтом, но и в долгосрочных последствиях этого события. Разгром армий особых округов ухудшал условия вступления в бой для остальных соединений и объединений Красной армии. Соотношение сил, в котором в бой вступали армии из внутренних округов, было заведомо хуже, чем в отсутствие разгрома многих дивизий и корпусов в Приграничном сражении. Соответственно, после разгрома армий внутренних округов новые формирования опять же вступали в бой в худшем соотношении сил с немцами, нежели в отсутствие поражения (и исключения из боевого состава Красной армии) своих предшественников. Поэтому фактор «упреждение в развертывании» оказывается весьма значимым и «долгоиграющим». Фактически вся летне-осенняя кампания 1941 г. была для Красной армии преодолением печальных последствий упреждения в мобилизации и развертывании.

Однако было бы непростительной ошибкой приравнять к нулю значимость и вес всех остальных факторов поражения советских войск. Серьезные проблемы с боевой подготовкой и отсутствие полноценных механизированных соединений тоже играли свою роль. Также будет влиять на исход многих сражений недостаточный опыт советских командиров и командующих.

Серьезной проблемой Красной армии в 1941 г. были бронебойные снаряды. Производство технологически сложных 76-мм бронебойных снарядов столкнулось с большими трудностями. План выпуска снарядов основного на тот момент типа, известного как «черт. № 2–03545», систематически срывался и оказывался выполнен всего на 18 %. Объяснялось это как объективными, так и субъективными причинами. Также негативно повлияли на отношение промышленности к заказам военных «чемоданные настроения», когда всем было понятно, что в обозримое время находящийся в производстве снаряд будет сменен на какой-либо новый образец.

Итак, предположим, что в начале июня 1941 г. Вермахт оказывается упрежден в развертывании. Танковые группы находятся на ранних стадиях перевозки на Восток. Подвижные резервы трех групп армий сравнительно немногочисленны, и основным противником перешедшей в наступление Красной армии становится пехота. Германская разведка вряд ли останется слепой и глухой, особенно в последние дни советских приготовлений. Поэтому вряд ли советские дивизии встретят на границе пустые позиции. Подготовленные для «Барбароссы» соединения будут, скорее всего, в последние дни и часы подтянуты к границе и займут пограничные укрепления.

Однако пехотные соединения германской армии в 1941 г. были «крепким орешком». Это еще были девятибатальонные дивизии, т. е. из девяти батальонов в трех пехотных полках. Переход на характерные для немцев во второй половине войны шестибатальонные пехотные дивизии (по два батальона в полку) наметился в 1942 г. и состоялся окончательно во второй половине 1943 г. Немецкая пехота июня 1941 г. была хорошо укомплектована, и взломать ее оборону было бы не так-то просто. Это, скорее всего, удастся Красной армии лишь на направлениях, где имеется общее двойное-тройное численное превосходство над противником, с внушительным перевесом на направлении главного удара. Такое превосходство было у Красной армии на Украине, на Юго-Западном фронте.

Согласно справке Н. Ф. Ватутина, в составе Юго-Западного фронта предполагалось сосредоточить:

«5 А — 15 дивизий, из них: сд — 9, тд — 4, мд — 2; 20 А — сд — 7;

Острый вкус интриги в последующие события добавляет то, что оба противника выйдут из Приграничного сражения недовольные сами собой. Более того, и для Красной армии, и для Вермахта станет холодным душем сила сопротивления противника. «Колосс на глиняных ногах», как его представляли себе немцы, внезапно оказался способен на сильные и энергичные удары. По другую сторону фронта неожиданностью станет эффективность авиации противника и быстрое перемалывание мехкорпусов немецкой обороной и контрударами. Если умеренная эффективность пехоты Красной армии уже стала очевидна советскому руководству в ходе Финской кампании, то противодействие финских ВВС было слабым. Напротив, в столкновении с Германией советские ВВС и наземные войска подвергнутся ударам многочисленного и хорошо подготовленного противника.

Что же станет почвой для продолжения боев? С одной стороны, обе стороны явно не добьются решительного результата, с другой — у них еще останутся силы на продолжение борьбы в летней кампании 1941 г. Отмобилизованные армии сторон, вступившие в бой с соединениями, в штатах военного времени имеют высокий запас прочности. Это не 5–7-тысячные советские дивизии лета 1943 г., быстро терявшие свои ударные возможности. То же самое можно, впрочем, сказать и о шестибатальонных дивизиях Вермахта. Вступив в Приграничное сражение в численности стрелковых дивизий около 14 тыс. человек, Красная армия сохранит достаточный наступательный и оборонительный потенциал. Точно так же сохранят потенциал для обороны и наступления пехотные дивизии противника, вступившие в бой в численности около 16 тыс. человек. Поэтому отражением советского наступления летняя кампания 1941 г. в варианте «Красная армия начинает первой» явно не закончится. При этом на стороне Красной армии будет фронт с нормальными плотностями и дивизии в штатах военного времени. На стороне Вермахта же будет преимущество в выборе направления удара — на быстрое возобновление наступления после цепочки неудач рассчитывать явно не приходится.

В то время как Юго-Западный фронт прорывался к Люблину, его северный сосед пытался взломать оборону противника на варшавском направлении. Однако Западный фронт не преуспел на этом поприще. Взломать немецкую оборону на рубеже Буга севернее Бреста 4-й армии не удалось. Несколько захваченных плацдармов остались изолированными островками, пробиться с которых дальше на Запад не удалось. Гораздо успешнее для Красной армии развивались события на правом фланге Западного фронта. Совместными усилиями 3-й армии Западного фронта и 11-й армии Северо-Западного фронта удалось срезать сувалкский выступ. Окружения крупных сил немцев не произошло, они своевременно оттянули свои войска из выступа. Однако на общем фоне невыполнения планов первой операции это было несомненным успехом.