Монашенка в серой рясе юркой мышкой вынырнула из подъезда и быстро засеменила к метро. Она довольно долго плутала по многочисленным подземным переходам, несколько раз останавливалась, делая вид, что поправляет сандалию на ноге, а сама украдкой оглядывалась: не преследуют ли ее?

— Нет, кажется, все в порядке, — вздохнула она, — но вообще то, что я вынуждена делать, — это просто абсурд…

Монашенка легко вскочила в отъезжающий вагон метро, села у окна, низко опустила голову, словно шептала молитву. На станции «Франклин Рузвельт» она вышла и уверенным шагом, по вечно праздничным Елисейским Полям, направилась к галерее «Кларидж». Мимо сверкающих витрин монашенка на эскалаторе спустилась вниз и, положив на блюдечко два франка, вошла в туалет. Через пять минут из кабинки, словно бабочка из кокона, появилась молодая женщина, одетая в дорогой элегантный темно-синий костюм. Она посмотрела на себя в зеркало и, тихо выругавшись, принялась приводить в порядок лицо и волосы. Надев черные очки со скромной эмблемой «Шанель» на дужке, молодая женщина подошла к служительнице и попросила разрешения оставить у нее большой полиэтиленовый пакет до завтра, положив при этом на стол пятьдесят франков.

— Нет проблем, мадам! Оставляйте!

Бросив последний взгляд на себя в прямоугольное зеркало, она направилась к выходу.

В огромном зале Ростовского городского Дворца культуры воцарилась тишина. Высокая, худая, нескладная женщина, одетая в ярко-зеленый шелковый костюм, сшитый с учетом всех провинциальных представлений о моде, ослепительно улыбаясь, направилась к микрофону. Первым делом она поблагодарила спонсоров конкурса «Красавица» и пригласила их подняться на сцену. Затем под звуки торжественного марша вышли и сами виновницы торжества, красавицы, прошедшие отборочный тур. Зазвучали имена, аплодисменты, возгласы радости, замелькали пестрые букеты, перевитые пышными бантами, засверкали улыбками «Мисс Очарование», «Мисс Грация», «Мисс Элегантность», которые, конечно, были огорчены, что корона им уже не достанется, но любое звание — это все-таки лучше, чем ничего. Наконец было объявлено и имя королевы…

«Нет, этого не может быть…» — твердила себе Светлана, стоявшая в центре участниц конкурса.

Она не только не стала победительницей, но даже обладательницей какого-либо утешительно-поощрительного приза. Девушка из последних сил сохраняла беззаботное выражение лица, но чувствовала, как горькие слезы подбираются к ней и вот-вот хлынут из ее синих глаз-озер.

Женщина в зеленом костюме уже махнула участницам рукой, чтобы они подвинулись и освободили место для трона. Под звуки фанфар на этот трон взгромоздилась победительница конкурса, новоявленная королева красоты, девица, лишенная грации и привлекательности, с ярко размалеванным лицом и толстыми бедрами, но обладавшая самым большим козырем в состязании красавиц — папой-спонсором. Все дочки спонсоров рангом пониже получили утешительные титулы «Мисс» и дорогие подарки. Светлана, приехавшая из маленького провинциального городка, кроме своей необыкновенной природной красоты, не имела никаких козырей.

Девушка стояла не шевелясь, словно опутанная прозрачными веревками. Все происходящее она видела сквозь туман: вокруг все двигалось, шумело, восклицало. Очнулась она от вопроса подруги по несчастью:

— О! Сестрица заявилась! Ну, здравствуй, дорогая! — с легкой иронией воскликнула Тамара, открыв дверь.

— Здравствуй, Тома! — ответила Лера и крепко поцеловала сестру.

— Приехала, значит…

— Как обещала.

— Проходи, проходи, — приветливо пригласила хозяйка. — Ой какие чемоданы тяжелые… Что же это ты не предупредила, я бы встретила.

Франция! Какое притягательное слово, наполненное голубым туманом из прочитанных романов, благородством и бесстрашием мушкетеров, откровенными новеллами Мопассана, завораживающим голосом Пиаф…

«Неужели я увижу Лувр, Елисейские Поля, Эйфелеву башню, Версаль… — с тревожной радостью думала Тамара, нетерпеливо поглядывая на часы. — Боже мой! Французская кухня, вина, настоящее французское шампанское! — Сидя в кресле самолета, она чувствовала себя на грани фантастики и реальности. — Неужели я лечу в Париж?! Париж!» — И сердце Тамары затрепетало от радости.

С первых же шагов по французской земле все словно стремилось поразить и ошеломить ее. Выйдя из самолета, она очутилась в зале ожидания со светлым мраморным полом, стеклянными стенами, полукруглыми оранжевыми диванчиками. Тамара решила, что тут ее и ждет Ксавье, но остальные пассажиры привычным шагом направились вперед. Бегущая дорожка по длинному светло-бежевому коридору, украшенному яркой рекламой, доставила Тамару к стойке паспортного контроля. Повсюду, очаровывая ее, звучал сладостно-нежный голос диктора, объявлявшего рейсы на любимом ею французском языке.

После проверки документов Тамара нырнула в одну из прозрачных артерий аэропорта и, в восторге глядя на бьющие под ней фонтаны, очутилась перед лентой доставки багажа. Пока молодая женщина ждала свой чемодан, через открывавшиеся широкие двери на фотоэлементах она увидела улыбающегося и махавшего ей рукой Ксавье Тюаля. Со сверкающими от радости глазами, с сердцем, переполненным благодарностью се новому французскому другу за необыкновенный праздник, который он ей подарит, Тамара подошла, словно к воротам сказочного королевства, к раздвинувшимся перед ней дверям. Еще мгновение — и она очутилась в объятиях Ксавье, который, крепко поцеловав молодую женщину, с удовольствием принялся рассматривать ее стройную, плотненькую фигуру в облегающем ярко-алом трикотажном платье с треугольным вырезом на спине. Она тоже краешком черных блестящих глаз оглядела его и непроизвольно поморщилась: худой, почти прозрачный, сутулый, одетый в кримпленовые брюки неопределенного цвета, которые даже в Стране Советов уже вышли из моды, но ужаснее всего были его туфли, надетые на босу ногу. Тамаре, любившей все красивое, это чрезвычайно не понравилось. Ей было неприятно и неловко идти рядом с таким неопрятным кавалером. Ксавье же, радостно приобняв свою гостью за плечи, повел ее к выходу. Он, захлебываясь, что-то говорил, а Тамара вертела головой по сторонам, желая увидеть как можно больше.

Провинциальность Ксавье сказывалась на каждом шагу. Они долго катались в лифте, то поднимаясь, то опускаясь, пока наконец он не нашел нужную кнопку. Выйдя на улицу, Тюаль, словно мышонок в банке, забегал из стороны в сторону, разыскивая остановку автобуса.

— Тома, ты меня слышишь? — с недовольством в голосе воскликнула Лера. — Я говорю, говорю, а ты где-то витаешь.

— Слышу, успокойся! — отозвалась Тамара, вернувшись из необъятной страны воспоминаний.

Валерия легкой походкой кошечки подошла к импровизированному шкафу — длинной металлической трубе, увешанной нарядами.

— Ладно! Что тут у тебя новенького?

Руки Леры ласково ощупывали упругую шелковистую ткань элегантного жакета от Сони Рикьель.

Солнечные лучи, пробившись сквозь неплотно задвинутые шторы, осторожно скользнули по лицу Тамары, она чуть поморщилась и, открыв глаза, посмотрела на часы.

Десять. Пора вставать!

Но, как назло, ей безумно хотелось спать. Весь вечер она колесила по Парижу и только в начале третьего легла в постель.

— Ох уж эта деревня! — застонала Тамара. — Все у них начинается чуть свет, в том числе и визиты…

Молодая женщина с наслаждением потянулась и, окончательно проснувшись, горестно вздохнула:

Лера всеми силами тщетно пыталась скрыть охвативший ее ужас от встречи с бывшим любовником. Наконец, немного овладев собой, она произнесла негодующим голосом, хотя зубы предательски выбивали дробь от страха:

— Что это значит? Что это еще за похищение?

В ответ на вопрос Жиль посмотрел на нее и зло усмехнулся.

— Послушай, останови машину, я спешу, мне некогда сегодня выяснять с тобой отношения… и неужели непонятно, — все более овладевая собой, уже с напором продолжала она, — что между нами все кончено?

— И ты сейчас в Петербурге! — выдавил наконец он.

Первую парижскую ночь Светлана почти не спала, она то засыпала, будто проваливалась в бездну, то просыпалась и вздрагивала от неприятно щемившего сердца. В восемь утра девушка уже вышла из небольшого и весьма скромного отеля, который ей удалось разыскать вчера вечером. Париж не разочаровал ее и утром, сменив свой богатый, сверкающий миллионами электрических и неоновых огней наряд на солнечную шаловливость и легкомысленное плавание белых облаков по нежно-голубому небесному океану, на мокрый умывающийся асфальт и ароматный запах воздушных круассанов.

Неуверенной, испуганной походкой брела Светлана по улицам города своих грез. От вчерашних самоуверенных мыслей, родившихся под влиянием великолепия ночного Парижа, не осталось и следа. Она еще раз прочитала записанный в книжке и уже выученный наизусть адрес модельного агентства, которым снабдила ее Вероника, и, мысленно подбадривая себя, направилась к метро. С трудом разобравшись, куда ей ехать, девушка подошла к дверям остановившегося поезда, но, сколько она ни ждала, двери так и не открылись. Пришлось ждать следующего, и, уже не надеясь на себя, Света пристроилась к пассажирам, первый из которых повернул ручку на двери вагона.

Светлана представляла себе парижское модельное агентство мраморным дворцом, отделанным золотом, но вместо дворца она оказалась перед большими черными, наглухо закрытыми дверями-воротами. Несколько раз безуспешно толкнув их руками, Света решилась осторожно постучать, но никто не открыл ей и на стук.

«Все кончено, наверное, агентство поменяло адрес или вообще закрылось, — кусая губы и беспомощно моргая ресницами, подумала она в отчаянии. — А может быть, я перепутала улицу? — И Светлана опять достала свою записную книжку. — Нет… правильно… но все-таки я спрошу кого-нибудь».

Пешеходы торопливо пробегали перед ней, а Света все никак не могла решиться остановить одного из них. Наконец, преодолев языковую робость, Светлана обратилась к женщине в черном свитере по-английски, спросила, правильно ли она нашла эту улицу. На что женщина, приветливо улыбнувшись, ответила, как поняла Света, что она не говорит на английском языке.

Славного шатена, с которым Тамара случайно познакомилась в бутике Пьера Кардена, звали Ре-ми, и он, без малейших усилий с ее стороны, очень серьезно увлекся ею.

Отношения с богатыми холостыми мужчинами, в которых Тамара видела потенциальных мужей, начинались у нее по трафарету: была замужем за французом, разочаровалась, развелась, отец, бывший высокопоставленный партийный чиновник, обеспечил ее будущее, для удовольствия изредка работает переводчицей…

Сердце Тамары тоскливо сжалось от плохого предчувствия, когда Реми пригласил провести несколько недель в его замке.

«Все повторяется, — подумала она, — сначала замок, а потом, как уже было с Полем, разрыв. И на этот раз бомбой будет не мое прошлое, а настоящее — Амир».

Тамара проявляла чудеса лисьей изобретательности, чтобы сбивать своих шпионов со следа и встречаться с Реми: то она переодевалась до неузнаваемости, то направлялась к Лере, а потом в черных очках на машине Эрве мчалась на свидание, то, закружив преследователей по огромному магазину, неожиданно исчезала через боковой выход.

Новые краски оживили лицо Светланы после недели, проведенной у Леры.

— Вот теперь можно спокойно идти на кастинг, — сказала довольная Валерия.

— Все равно, Лера, боюсь, вдруг меня опять забракуют? — забеспокоилась девушка.

— Не болтай глупостей, Светка! — строго сказала Валерия. — Иди сюда!

Она подвела Светлану к большому овальному зеркалу.