Июнь выдался жарким. Солнце нещадно поджаривало прохожих на раскаленных улицах. Машины задыхались в уличных пробках. Человек небольшого роста, в черном тренировочном костюме поднялся на шестой этаж большого серого здания на Каменноостровском проспекте. Здание было построено в десятые годы прошлого века. Когда в столице Российской империи француз Эйфель возвел Троицкий мост, земельные участки, расположенные на левом берегу Невы, к северу от центра города, подорожали во много раз. В это время на главном проспекте Петроградской стороны появились многоэтажные дома с богатым лепным убранством и кокетливыми башенками. Серое шестиэтажное здание, возведенное в начале прошлого века, дошло до нашего времени, почти не пострадав. В последние годы жить на Каменноостровском стало престижно, многие бывшие коммуналки в окрестных домах превратились в богатые апартаменты. Оказавшись на площадке последнего этажа, человек в тренировочном костюме поднялся по крутой металлической лестнице, ведущей к двери на чердак. Шаги человека в черном были мягкими и неслышными. Достав отмычку, он быстро справился с замком и вошел в дверь. Помещение с прогнившим полом представляло собой склад ненужных вещей. Здесь находились и старые стулья, и пыльные стопки книг, и коробки с ненужной домашней утварью. Жильцы квартиры на последнем этаже, производя ремонт, временно поместили часть своих вещей на чердаке. Нет ничего более постоянного, чем временное. Шли годы, а вещи, оставленные хозяевами, так и пылились под крышей шестиэтажного дома. Первое время их облюбовали бомжи, поселившиеся на чердаке. Однако вскоре жильцы дома, обеспокоенные подобным соседством, пожаловались в ЖЭК, и спустя несколько дней обитатели чердака были выдворены на улицу, а на его дверях появился висячий замок. Брошенные вещи продолжали валяться на дощатом полу, пылясь и дожидаясь выноса на помойку. Переступив через них, человек в спортивном костюме подошел к небольшому окну, открыл его и, закрепив веревку, начал спускаться по крыше к ограничительному поребрику. Вскоре, миновав его, верхолаз стал двигаться вниз, держась за веревку и касаясь ногами стены. Достигнув четвертого этажа, он поравнялся с окном и, нырнув в форточку, словно кошка, скрылся из виду...

Директор строительной фирмы «Фундамент» Виктор Михеев, крупный человек лет сорока, с большой головой, короткой прической и уверенными движениями, сидел в своем кабинете, разбирая бумаги на столе. На его круглом лице красовались очки, модный пиджак висел на спинке стула. Рабочий день близился к концу, во взгляде директора чувствовалась усталость. Офис фирмы «Фундамент» находился на одиннадцатом этаже двадцатидвухэтажного небоскреба на улице Народного ополчения. Лет сорок назад этот район был новостройкой, где строители возвели множество пятиэтажных «хрущевок», выстроившихся рядами вдоль широкого проспекта. Теперь на пространствах между устаревшими пятиэтажками выросли современные здания, свысока смотревшие на сорокалетних коллег. Небоскреб, где расположился «Фундамент», был самым высоким строением в районе. В нем находилось много крупных и мелких контор. В вестибюле имелась будка с охранником, проверяющим пропуска. На улице вдоль здания рядами стояли дорогие и дешевые автомобили разных возрастов и расцветок. В восемь часов вечера в небоскребе отключали все четыре лифта. Сотрудники фирм, расположенных на верхних этажах, старались закончить работу до восьми, те, кому это не удавалось, спускались вниз по узкой пожарной лестнице. Тяжелее всего было сотрудникам, которым по какой-либо причине приходилось подниматься в свой офис после отключения лифтов. Рабочий день «Фундамента» не был регламентирован, поэтому его работники часто на себе испытывали трудности передвижения вверх-вниз по высотному зданию. К директору Михееву, впрочем, это не относилось. Он никогда не задерживался в кабинете после восьми, перекладывая недоделанную работу на заместителя Григория Вяткина и других сотрудников «Фундамента». Григорий Вяткин, человек лет тридцати шести, работал в фирме несколько лет. Это был способный и энергичный сотрудник, подтянутый и спортивный, с острым лицом и внимательными глазами. Появившись в фирме спустя четыре года после ее основания, он сразу завоевал расположение шефа и вскоре стал его правой рукой. У Вяткина был свой кабинет, расположенный по соседству с кабинетом Михеева. Сейчас Вяткин беседовал в нем с главным бухгалтером фирмы Татьяной Ермаковой, подтянутой женщиной средних лет, с загаром, полученным в солярии, и в костюме из дорогого бутика. Сегодняшний день принес фирме «Фундамент» выгодный заказ, поступивший от акционерного общества «Петербургские авиалинии». Предварительные переговоры велись в течение двух месяцев, и наконец в час дня к высотному зданию на улице Народного ополчения подкатил автомобиль, из которого вышла делегация «Авиалиний» в составе трех человек. Женщина и двое мужчин, пропуска на которых были выписаны заранее, поднялись на одиннадцатый этаж, в офис фирмы. Мужчины являлись членами руководства компании, женщина — главным бухгалтером. В кабинете Михеева делегацию приняли директор «Фундамента», Вяткин и Ермакова. Обе женщины, главные бухгалтеры, были похожи друг на друга. Возможно, их костюмы покупались в одном магазине. Речь на переговорах шла о строительстве загородного дачного комплекса на берегу Финского залива для работников «Петербургских авиалиний». Суммы фигурировали нешуточные, однако воздушные перевозчики представляли собой солидных клиентов, готовых к предстоящим расходам. Труднее всего пришлось работникам «Фундамента» с главным бухгалтером «Авиалиний». Дотошная и внимательная к подробностям, женщина задавала строителям вопросы, способные поставить в тупик. Однако и главный бухгалтер «Фундамента» Ермакова не лезла за словом в карман. Ее ответы были точными и конкретными. Встав с указкой возле плана будущего поселка, она подробно рассказала заказчикам о том, как и когда будут потрачены их деньги. Затем слово взял Вяткин. Заместитель директора яркими красками нарисовал картину будущей дачной жизни «Петербургских авиалиний». Перед глазами слушателей возникли идиллические картины. Окруженные зелеными клумбами коттеджи, от дверей которых тянулись каменистые дорожки к калиткам палисадников... Резвящиеся на пляже дети... Уютный ресторан и открытое кафе на берегу залива... Грудной голос Вяткина ласкал ухо заказчикам и прибавлял уверенности в себе руководителям «Фундамента». Когда заместитель директора закончил, слово взял Михеев. Он подвел итог выступлениям коллег и предложил заказчикам обсудить услышанное. Встреча «Фундамента» и «Петербургских авиалиний» продолжалась больше трех часов. Были обсуждены, все стороны предстоящей сделки, и наконец на четвертом часу беседы подписали договор. Когда заказчики покинули кабинет Михеева, директор вынул из шкафа бутылку французского коньяка. Наполнив три бокала, он посмотрел на коллег.

— Ну что ж, сегодня был очень важный день. Думаю, эту партию мы выиграли.

Утром со старшим лейтенантом Дукалисом случилось странное происшествие. Поднявшись с кровати и посетив ванную, он вышел на кухню. Рабочий день начинался как обычно. Поставив чайник на плиту, обитатель холостяцкой квартиры собрался сделать себе бутерброд. Бутерброды Дукалиса отличались мощностью и многослойностью. Старший лейтенант открыл холодильник, достал сыр, колбасу и майонез. Он отрезал дольки сыра и колбасы, намереваясь положить их на кусок хлеба, чтобы затем густо намазать бутерброд майонезом. Однако, открыв хлебницу, с удивлением обнаружил, что она пуста. Дукалис хорошо помнил, как вчера положил в нее батон, купленный по дороге с работы. Оперативник обвел взглядом кухню, еще раз заглянул в холодильник и пошарил рукой по полке со створчатыми дверцами, висящей над столом.

— Странно... — произнес Дукалис.

Впрочем, времени на дальнейшие поиски не было. Нужно было идти на работу. Оперативник приготовил кофе, положил кусок сыра на колбасу, обмакнул кушанье в майонез и начал завтракать. Закончив трапезу без хлеба, он вышел на улицу. День обещал быть жарким. На небе не было ни единого облака. Город спешил по делам, преодолевая невыносимые уличные пробки. В преддверии празднования трехсотлетия Санкт-Петербурга городское руководство решило отремонтировать магистрали мегаполиса. Предпочтение было отдано центральной части города, особенно тем улицам, которые и до ремонта пребывали в приличном состоянии. С этой целью повсюду как грибы выросли ограждения с табличками, говорящими о ремонте и призывающими автомобилистов следовать в объезд. Огромные пробки, образовавшиеся в городе, заставляли владельцев машин часами томиться за рулем, слушая радио и нервно барабаня пальцами по рулю. Пассажиры городского транспорта днем оказывались в преимущественном перед автомобилистами положении. Как известно, в метро пробок не бывает. Дукалис дважды в день пользовался подземкой — уезжая на работу и возвращаясь домой. Сегодня ему показалось, что народу в метро особенно много. Он с трудом протиснулся в вагон и, перетерпев тесноту, добрался до «Василеостровской». Выйдя на улицу, милиционер расправил грудь, вдохнул свежий воздух и направился в сторону «конторы». Время от времени старший лейтенант мысленно возвращался к утреннему завтраку, пытаясь вспомнить, куда же он мог положить батон. Мысли об утерянном хлебе не покидали Дукалиса весь день. Вечером он и Волков остались в отделении на плановое дежурство. В очередной раз старший лейтенант вспомнил об инциденте с пропавшим хлебом, когда вместе с коллегой собрался попить чай с сушками. Офицер уже хотел поделиться странной историей с товарищем, но в этот момент на дежурный пульт поступил вызов. Бросив на полдороге чаепитие, оперативники выехали на «уазике» на Каменноостровский проспект. Вместе с ними на место происшествия направился эксперт-криминалист Александр Калинин. В этот вечер он задержался в лаборатории, разбирая поступившее в его распоряжение новое оборудование. Отложив работу, Калинин присоединился к коллегам. Милицейский автомобиль с шофером Витей за рулем помчался по Васильевскому острову в сторону Петроградской стороны.

— Слышь, Слава, — сказал Дукалис, — со мной утром какая-то ерунда приключилась.

— А что такое? — спросил Волков.