– Остановитесь, Следователь!.. – широкоплечий человек в спортивном костюме и темных очках догнал, наконец, худощавого велосипедиста, притормозившего на обочине затянутой еще утренним туманом парковой дорожки и, не без недоумения взиравшего на подбегающего к нему чудака.

– Вы меня с кем-то путаете, – добродушно отозвался он, явно намереваясь возобновить свою поездку. – Я не работаю в прокуратуре. Если...

– Да, я знаю, мистер Санди. Вы здесь в отпуске. Тем не менее, примите, все-таки привет от Ника Линдермана...

– Не припомню такого... – велосипедист, ледяной взгляд серых глаз которого не слишком гармонировал с добродушной мимикой, действительно был Следователем пятой категории Каем Санди. Но знать это полагалось лишь трем людям на старушке-Земле. Четвертый не был предусмотрен. Тем более такой, что горланит о секретах Управления на милю окрест.

– Из фирмы «Глория». Вы помните такого? – несмотря на основательную пробежку, которую заставил его проделать не желавший откликаться на свои настоящие имя и должность человек на велосипеде, атлетически сложенный обладатель почти классического носа, украшенного черными очками, не выглядел запыхавшимся. Раздосадованным и только.

Капитан одного из крупнейших челночных рейдеров Федерации был в гневе. Сама по себе Периферия, с которой ему по долгу службы приходилось постоянно иметь дело, была далеко не рассадником добрых нравов и законопослушания. Когда же экипаж начинает импортировать столь необходимые в тех краях навыки контрабанды и мздоимства в традиционно щепетильные в этих вопросах пространства Системы, капитану частенько приходится задумываться о судьбе своей лицензии на космическое судовождение.

– Я чувствую, – сообщил он так и не дождавшемуся предложения присаживаться суперкарго, – вам явно не хватает острых ощущений... Вам, Джастин, мало того, что мы имеем на борту полторы тысячи питекантропов из Галактического Легиона. Не думайте, что капитану Вартаняну (кэп имел ввиду себя) не известно кто и как погрел на этом руки... Это – другой разговор. Вам мало того, что мы вполне официально везем с собой пару ищеек, причем, из двух ведомств сразу... Могу вас порадовать – если вы еще не в курсе относительно последнего сеанса связи – что мне предписано, – кэп прикоснулся к украшенному Тремя Гербами листку, лежащему перед ним на столе, – оказывать всемерную помощь еще одной – засекреченной – для разнообразия. Согласитесь, это заставляет немного нервничать, так ведь? Так в добавок к этому, на борту оказывается еще и груз без отметки таможни Системы...

– Право же, капитан, я не делал из этого секрета от вас...

Суперкарго мог бы добавить, что, насколько ему известно, и в случае доставки и размещения на борту «Проциона» какой-то злосчастной пары довольно громоздких ящиков, отправитель которых хотел избежать утомительных формальностей там, на «Лобноре», точно так же как и во всех подобных случаях, кэп Вартанян не остался в обиде, но есть вещи, которые лучше никогда не высказывать вслух...

– Вот что, Джастин, – кэп неприязненно и строго выпрямился в своем кресле. – Вы нагадили, вы и прибирайте. Отправитель, как я понимаю, находится у нас на борту. Тот странный тип из триста сороковой...

Голубой с белым, больше похожий на спортивный самолетик, чем на космический аппарат мини-шаттл словно и не думал двигаться – намертво завис над бездонной, сине-голубой пропастью, и, казалось совсем невероятным, что вот эти – терракотового отлива, полускрытые облаками извивы – эти высочайшие горные хребты и в бездну уходящие ущелья планеты не так уж и давно известные роду людскому, а там – в коричневатой тьме – глубокая ласковая лазурь еще покрытого теплой, влажной ночью Побережья – все это может быть чем-то иным, а не лишь прибежищем для жаждущей отдыха и покоя души.

Но там – внизу шла война. Не знающая отдыха и пощады. Целились из зарослей в изукрашенную маскировкой броню транспортеров партизанские базуки, шарили с вертолетов, выискивая в «зеленке» свои цели стволы крупнокалиберных пулеметов, тихо высыхал на свежеизготовленных стрелах, несущий мучительную смерть яд... И перекошенным многоугольником вонзался в истерзанную плоть Планеты Периметр. Невидимый еще с такой высоты, скрытый еще, быть может, за горизонтом, но столь же реальный и непреложный, как предстоящий восход Звезды.

Кораблик шел без пилота – в надежном автоматическом режиме, и никто не мешал его единственным двоим пассажирам высказать друг другу то, что они друг о друге думают.

– Мне не нравится, капитан Дель Рэй... – сказал Кай, рассматривая предутреннюю планету за иллюминатором. – Мне не нравится ваша самодеятельность. Я, конечно, не волен давать вам руководящие указания – но, как мне кажется, вправе был бы ожидать, что вы выполните мою дружескую просьбу...

– Вы извините меня, Следователь, – намертво застряли там со всеми этими идиотскими формальностями... А действовать сейчас надо оперативно: Охота пошла...

Неутомимо матерясь и сплевывая набившуюся в рот вязкую грязную жижу, Шаленый продирался по сельве за своим взводным. Фернандо де ля Руэда, заметно утративший за последние два часа свой начальственный лоск, вторил репликам Шаленого крутыми испанскими ругательствами. У оставшихся членов изрядно потрепанного за время блужданий по джунглям взвода, не было ни сил, ни желания ругаться. Да и что возьмешь в этом смысле с Богом обиженных англосаксов? Из всех доступных человеческих эмоций у легионеров, уныло бредущих к «месту эвакуации», остался лишь ужас перед страшными туземцами, бесконечными мрачными джунглями и безотрадным будущим. В рассказах лихих вербовщиков все выглядело иначе... Из пятнадцати человек, приземлившихся в этих чертовых дебрях в 8:30 по местному времени – сутки здесь менее, чем на час отличались от земных, – в живых осталось только семеро. Полвзвода за половину отведенного для операции времени. Экстраполяция такой закономерности на ближайшее будущее наводила на совсем неутешительные мысли. А до «устройства эвакуации» еще нужно было добраться. Кроме того, куда-то запропастились четверо снайперов, выдвинутые для прикрытия взвода на вершину холма в четверти мили отсюда.

Лейтенант де ля Руэда с ненавистью взглянул на еле поспевающими за русским остатки его команды.

– Живей, доходяги! Добивать отставших не обещаю, но и задерживаться из-за вас я здесь не намерен. В час тридцать этот район разлетится к чертовой матери, а потом его еще польют напалмом.

Последние легионеры ускорили шаг, но лейтенант не увидел в их глазах энтузиазма. «Ничего, когда пройдет шок от первого боя, они придут в себя. А там, глядишь, и научатся по-настоящему драться».

Фернандо вспомнил высадку и сморщился, как от зубной боли. Начиналось все отлично. Они сразу же подстрелили трех туземцев, не успевших спрятаться в норы, но уже через десять минут после этого потеряли пятерых парней у «дерева-дикобраза».

Когда-то это не называли Периметром. Когда-то у входов в дома не были навалены мешки с песком. Когда-то не стояли танки на перекрестках. Не скользили вдоль улиц бесконечной каруселью военные и санитарные патрульные кары. Когда-то. Давно.

А этим утром над городом звучал марш. На площадь перед утопленным в грунт бункером Ратуши выходили шеренги. Колонны. Колонна Братства Скваттеров, колонна Общины Пионеров Северо-Запада, колонна ветеранов... Над головами реяли вымпелы, лозунги, призывающие покончить с зелеными уродами, вышвырнуть за грань Периметра агентуру джунглей, сплотить ряды. Там и сям горделиво посматривал с портретов профиль и анфас депутата Гроссшланга. Фракция Саранчи проводила утреннюю манифестацию. Марш гремел над городом. Только марш!

– Подземка не действует уже больше года, – любезно пояснил наивному Следователю Клецки его свежеобретенный подчиненный из регионального филиала Управления. – Там оборудуют убежища. А часть туннелей поражена разными видами грибковой инфекции. Полагают, что это – диверсия аборигенов. А поверху мы доберемся только пешком. Пока эти чудаки, – он кивнул на шагающие ряды, – не закончат, движение в норму не придет...

Следователь откинулся на спинку сидения. У него было чувство, что он смотрит кинохронику древних времен. Или спектакль.