У него были три секунды, подаренных ему случаем и собственной изобретательностью. Три невообразимо длинных, драгоценных секунды. Бездна времени.

В первую секунду он подхватил с захламленного цементного пола кусок толстой проволоки и, сдирая кожу, пропихнул между подбородком и шлемной скобой.

Во вторую — свел и намертво скрутил концы проволоки, замкнув ее в кольцо. Метнувшись к стене, зацепился козырьком шлема за ржавый крюк и повис, упираясь голыми ступнями в проволоку, а руками — в крюк. Напрягся — до боли, до судорог в мышцах…

Третья секунда еще не перевалила за половину, когда крепления с хрустом лопнули и он выпал из шлема, будто ядро ореха из скорлупы. Извернувшись, упал на четвереньки, недоверчиво провел ладонью по бритому черепу, остро ощутив им прохладу ночного воздуха, и хрипло рассмеялся, уткнувшись лицом в ладони, захлестнутый пьянящей, звериной радостью свободы, полубезумным ликованием.

Но тут же спохватился, вскинулся на ноги и огромными скачками рванулся к окну. Яростно прыгнул и вместе с дождем прозрачного пластика полетел вниз…

И сразу Эрик заторопился уходить.

— Красавчик, но ты вернешься? — настойчиво спрашивала девушка.— Вернешься, правда? Я ждать буду.

Еще недавно она не смела поверить, что такой нарядный и высокий господин всерьез ею заинтересовался, а теперь почти требовала взаимности — о, женщины!..

— Конечно,— пробормотал Эрик, осторожно высвобождаясь из ее объятий.— Как же иначе?

Кажется, она не поверила — и правильно. Что возможно, Эрик здесь уже получил, и теперь убогость крохотной каморки резала ему глаза. А еще эти запахи — Всемогущие Духи, чем они поливают свои постели, я же не отмоюсь!..

С последним криком из Норы словно выплеснулась жизнь, и она стекла по его телу на пол, уйдя на этот раз в такие дали, что Горн встревожился: не переусердствовал ли? Женщина лежала перед ним — смятая, измученная, и роскошная ее плоть расплющилась по ковру, погрузившись в пушистый ворс, словно в траву. Подождав, он ударил по ее обмякшим щекам, но прошло еще немало времени, прежде чем Нора открыла глаза. Медленно улыбнувшись, она притянула Горна к себе.

— Зверь мой, зверь! — жарко зашептала прямо в ухо.— Зверюга, чудовище!.. Что ты со мной делаешь?

Коротко и грубо он объяснил ей — что, и женщина задохнулась от страсти, затрепетала всем тугим, сильным телом. Великий Ветер, неужто ей мало? Но удивительно, что и он продолжал желать Нору с прежней необузданной силой и готов был бы мучить ее еще не один час… Однако дрожь уже покидала женское тело, мускулы опадали.

— Притомилась? — спросил Горн насмешливо.— Сходишь с трассы — а, Нора?

— Впервые!.. Правда, милый, никогда со мной такого не было.— Она порывисто взлохматила его волосы.— О мой неутомимый, ненасытный, чудовищный зверь… Чудо!

Затаившись за камнем, он ждал.

Сторожевые Псы подходили все ближе, негромко переговариваясь. Их было двое, и судя по изготовленным лучеметам, оба были настороже. Видеть беглеца они не могли: укрывавшая его пещерка находилась высоко над тропой,— и он был уверен, что успеет спрятаться, лишь только кто-нибудь из двоих начнет поднимать голову. И все-таки беглеца била дрожь, пальцы судорожно стискивали обломок гранита. С трудом он удерживал себя на месте, страшась ошибиться, упустить момент. Еще секунда, еще шаг…

Сторожевики прошли под ним, и тогда, скользнув по стене со стремительностью атакующего питона, он прыгнул на них сзади. Камень смял шлем одного из Псов раньше, чем ноги беглеца коснулись тропы. Второй успел обернуться, но тут же его лучемет отлетел далеко в сторону, а лицо исказилось от ужаса и боли. Агония длилась недолго — беглец разжал пальцы, и к его ногам сползло мертвое тело.

Безотчетно он вытер ладони о голые бедра. Было страшно и противно — до тошноты, но не было времени расслабляться. По одному беглец затащил трупы в пещерку, затолкал поглубже. Тот, кого он убил первым, оказался крупным мужчиной, но когда беглец натянул на себя его доспехи, то едва сумел застегнуть пряжки.

Полностью экипированный, беглец снова спрыгнул на тропу, огляделся и, закинув лучемет за спину, двинулся по тропе вверх, в спасительные горы. Что бы ни ждало его впереди, рабство пугало больше.

Ближе к окраине Эрик отпустил “двойку”, и голыши без промедления покатили тележку обратно, бодро топоча пятками по мостовой. Отслеживая покатость городской Крыши, блоки были тут куда ниже, чем в центре, вокруг Дворцовой площади, хотя теперь это мало что значило: верные своим привычкам, огры уже настолько глубоко вгрызлись в здешнюю землю, что определять этажность родовых блоков снаружи стало затруднительно. Правда, до сих пор близостью блока ко Дворцу характеризовалось влияние рода.

Не спеша, Эрик прогулялся по радиальному проспекту еще дальше, к самой Срединной Стене, затем повернул и двинулся вдоль нее, украдкой озираясь. В этот поздний час жизнь в Нижнем Городе, если и не затихала вовсе, то, по крайней мере, с темнеющих улиц почти полностью перемещалась под прикрытие прочных стен, а из редких прохожих, попадавшихся Эрику на глаза, никто не показался ему подозрительным.

Пленочная Крыша потемнела уже окончательно, когда Эрик наконец вступил в проходную. С подчеркнутой учтивостью он поприветствовал постовых — в ответ те ухмыльнулись вполне беззлобно, что настораживало. Конечно, ночные стражники куда пожиже Дворцовых, однако и те, и другие звались имперцами и одинаково не терпели Стражей. Но не станут же они пакостить в открытую?

Озадаченный, Эрик вышел наружу, уже по другую сторону прозрачной Стены, и невольно поежился: здесь оказалось заметно прохладней. Дальше начинался город Низких, а значит, заканчивался порядок. Вместо сплошных каменных массивов, разделенных радиальными и кольцевыми проспектами, тут теснились друг к другу тысячи разнокалиберных строений, образуя вокруг Верхнего Города один громадный лабиринт. Впрочем, Эрик уже ориентировался в нем довольно свободно.

По привычному маршруту он проследовал вдоль темных домов, ежеминутно поворачивая, проскакивая улочки и дворики, нередко погруженные в абсолютную тьму — и тогда Эрику приходилось пробираться по памяти, если не ощупью.

— Ты уж прости нам его безобразную выходку,— громыхающим басом, более похожим на львиный рык, говорил Глава Тор — громадный величественный старик с белоснежной, но еще пышной гривой, поверх нательных доспехов облаченный в просторную косматую шубу.— Мне бы не хотелось, чтобы по Лоту ты судил обо всем нашем прайде.

Он сам налил гостю вина, и тот благодарно кивнул, оценив жест. Они сидели друг против друга в небольшой округлой комнате, искусно стилизованной под пещеру, с высокими неровными сводами, исчезающими во тьме. От примитивного очага, сложенного посреди каменного пола, исходил горячий живой свет, скачущий багряными бликами по стенам и скудной мебели, и веяло расслабляющим теплом. В костре уютно потрескивали ароматные дрова, завезенные сюда из самой Огранды, дым поднимался строго вверх, повинуясь могучей тяге.

— По-настоящему я пока знаком только с Норой,— усмехаясь, ответил Горн.— Впечатления ошеломляющие.

— У девочки неплохие задатки,— охотно подтвердил Тор.— Высоко поднимется, если найдет подходящую пару.

— А разве Лот…

— Что вы намерены предпринять?

Беглец вскинул голову — быстро, слишком быстро! — и улыбнулся приклеенной улыбкой.

— Собирать информацию,— ответил он размеренным, бесцветным голосом.— Искать центр. Уничтожить его.

— Понятно,— со вздохом сказал хозяин и растер худые щеки.— Так я и предполагал.

— Что вам не нравится?

Как и обычно, Эрик немного опоздал — чтобы не толкаться на входе и не томиться ожиданием. Подобных ему нахалов при дворе почти не находилось, и теперь Эрик был волен вышагивать по гостевому тоннелю на полной скорости, не опасаясь ненароком обогнать кого-нибудь рангом повыше. По сторонам, в многочисленных нишах, скучали за прозрачными щитами Дворцовые стражники, сохраняя на физиономиях каменную неподвижность. После той злополучной засады юный Тигр посчитался уже со многими, для памяти отметив таких родовым знаком — косым крестом на лбу, однако некоторых хитрецов не мог достать до сих пор. И особенно умело избегал поединка насмешник-вожак — при том, что Эрик натыкался на него почти при каждом посещении Дворца и даже вызнал его имя: Керкс. Кнут уже оставил на лбу имперца косой шрам, и теперь юноше не терпелось завершить рисунок, хотя теперь больше из азарта — злость давно прошла. Да и привык он платить долги.

У выхода из тоннеля четверо стражников с подчеркнутой предупредительностью избавили Эрика от вполне декоративного кинжала и скоренько оглядели — на предмет выявления скрытых сюрпризов. Обыскивали здесь при малейшем подозрении, но Эрик никогда не доставлял имперцам такого удовольствия, а без повода они не смели трогать даже его. Впрочем, при желании Эрик смог бы их сильно удивить, только зачем?

Стражники расступились, и Тигр уже нацелился входить, когда его окликнули сбоку. Не спеша он повернулся и расцвел: ха, да это же душка Керкс — легок на помине!.. Вожак глядел на него из-за небольшого решетчатого окошка, словно из тюремной камеры.

— Выходите, не бойтесь,— радушно позвал Эрик.— Меня уже осмотрели.

— Ну, это не гарантия,— ухмыльнулся в ответ Керкс.— Хватит с меня ваших фокусов.

Развалившись в кресле, Горн с размеренностью автомата, один за другим, бросал в рот крупные твердые орехи, а из-под приспущенных век лениво наблюдал за происходящим в охранной комнате. Дежурство близилось к завершению, спустя примерно час их должны были сменить, и пока этот день не отличался от многих других.

Старший Страж Крауг по своему обыкновению курсировал вперед-назад вблизи входной двери, скрестив руки на груди и не выпуская из ладоней рукояти коротких мечей, острия которых торчали над его плечами, будто сложенные крылья. Постоянная настороженность помогла ему пережить десятка полтора покушений и почти втрое превысить средний срок службы Стражей. В остальном же Крауг ничего примечательного из себя не представлял — усердный служака и религиозный фанатик, не задающий лишних вопросов ни себе, ни другим.

Третий постовой, Эрик, изящно восседал за пультом, перед просторным экраном, и развлекал себя незримым путешествием по укромным уголкам Храма, почему-то особенно часто попадая в покои Жриц, где с веселым любопытством созерцал сцены, для постороннего глаза не предназначенные. Эрик был совсем молод и хорош собой необыкновенно — эдакий ходячий идеал имперской аристократии: смуглый до черноты, стройный и плечистый, великолепно сложенный, с тонкими, но безусловно мужественными чертами треугольного лица. Вдобавок он виртуозно фехтовал и стрелял, но при этом выделялся изысканностью манер и одежды — когда хотел. Происходил юноша из древнего и знатного рода Тигров, увы, впавшего в немилость и утратившего влияние еще при прежнем императоре.

На экране щебечущая стайка Жриц впорхнула в душевую, и Эрик с энтузиазмом последовал за ними, переключившись на соседний “глазок”. Укоризненно поцокав языком, Горн проворчал:

— И что за радость глазеть, когда нельзя пощупать?

— Должен быть способ,— сказал беглец упрямо.— Должен быть!.. Думайте, Крис, думайте.

— Вы сумасшедший,— отозвался хозяин.— Говорю же вам, эта башня неприступна. Двадцать лет я искал лазейку и — безуспешно. Вся беда в том, что в коренной ломке заинтересованы только рабы, а вы не хуже меня знаете их возможности.

— Знаю,— согласился беглец.— Лучше вас.

Который раз он насильно вызвал из памяти то состояние ужаса и безысходного отчаяния, захлестнувшее его, когда это отличное и надежное тело вдруг перестало ему принадлежать,— и содрогнулся.

— Понимаете? — продолжал Крис.— Ну, есть еще одиночки вроде меня или вас, которых возмущает эта чудовищная, бесчеловечная несправедливость,— и все, больше никого!.. Предлагаете устроить переворот? Но любая реальная сила, к которой мы сможем примкнуть, никогда и ни за что не посягнет на основу благополучия Империи — систему рабства. Можно свергнуть императора, можно ограничить в правах и даже вообще лишить привилегий Истинных, можно уравнять и перемешать все слои, но само рабство останется незыблемым, ибо в нем заинтересованы все огры до единого — от императора до последнего десятибуквенного.

Подперев бок раненой рукой, Эрик единственным клинком отбивался от яростно наседавшего Биера. Сегодня тот был в ударе, и мечи в его длинных руках мелькали как заведенные. Этот громадный Волк, костистый и широкоплечий, обладал могучими сухими мускулами, пусть и уступавшими по массе Эриковым, но столь же исправно готовыми к взрыву. Вдобавок у него хватило решимости и упорства освоить приемы двумечного боя, непосильного для большинства.

— Ну вот, дружище, теперь вас не страшно выпускать против троих,— заметил Эрик, жестом возвещая окончание схватки.— Еще пара-другая уроков, и даже мне придется вас остерегаться.

— Однако пока два моих меча не стоят одного вашего,— с кривой ухмылкой возразил Биер, вращая клинками уже вхолостую — выносливости у него тоже было в избытке.

— Слишком уж вы стараетесь меня достать,— объяснил Эрик.— Бой — это искусство, мой друг, и когда вы научитесь ценить в нем красоту, то обретете совершенство. Поверьте мастеру: самый короткий путь к цели не всегда самый верный.

— А вы не усложняете, Эрик? Чего мне не хватает, так это вашей гибкости — позднее начало, ничего не поделаешь.

Здешние двери Горн уже наловчился открывать без ключей и кодов, с закрытыми глазами. Конечно, являться в Львиный блок без предупреждения было рискованно, но тем занятней: надо же знать своих соперников!..

Неслышно Горн миновал крохотный лабиринт, проследовал знакомым коридором и застыл на пороге — замечательно! Наконец-то он застал парочку врасплох: ощерясь, Лот вдавливал девушку в стену, а та упиралась в его грудь руками, пытаясь высвободиться.

Не раздумывая, Горн шагнул к ним вплотную, рывком развернул Лота к себе и с оттяжкой хлестнул пальцами по лицу. Избранного отшвырнуло на несколько шагов — он ухватился за рукоять меча, будто за опору.

— Если ты, падаль,— внятно произнес Страж,— сунешься к Норе еще раз, я вырву тебе горло! — И он выставил перед собой пальцы, жесткие как дерево.

— Напрасно, Горн,— сказала девушка.— Я бы и сама…

Он скользил вдоль стены бесшумно и невесомо, точно тень. В коридоре было абсолютно темно, но его это мало трогало. Наверное, никто другой не изучил с такой скрупулезностью расположение бесчисленных ходов и комнат Храма, вплоть до самых тайных, а если б и изучил, не смог бы избежать “глазков” страж-системы, рассеянных повсюду.

Выставленный далеко вперед меч наткнулся рукоятью на препятствие и заскользил в ножны. Человек остановился, прислушиваясь, затем осторожно надавил на дверь, прошмыгнул в щель, тем же неслышным летящим шагом миновал сумеречный коридор и дальше двинулся уже обычной поступью Стража, расслабленной и настороженной. Еще немного покружил по обширному Храмовому лабиринту, после чего пронизал могучие, усиленно охраняемые двери и очутился на Храмовой площади.

Громадный купол Храма здесь продолжали массивные, провисшие под собственной тяжестью балки, полого спускаясь на крышу Дворцового Кольца. А между балками трепетала под ветром тугая прозрачная пленка, спасавшая горожан от капризов беспокойного климата.

Широкими шагами Страж пересек площадь, миновал Дворец и вышел на радиальный проспект, тоже накрытый пленкой и прямой настолько, что просматривался отсюда и до самой Срединной Стены. На углу, под присмотром пожилого Пса, скопилось с полдюжины мускульных экипажей. Взмахом руки Страж подозвал один, взгромоздился в хрупкую коляску и опустил ладонь на крохотный пульт. Двое голышей-ездовых, похожих словно двойняшки, разом налегли на постромки и с видимой охотой зашлепали легкой рысцой вдоль единообразных гранитных блоков, мгновенно откликаясь на команды Стража, трансформируемые рабошлемами.

Чем больше удалялись они от центра, тем ниже становились блоки и ерундовей — населявшие их роды, хотя Истинными здесь были все. Надвигался вечер, и улицы постепенно заполнялись прохожими и экипажами, а по выставочным лоджиям рассаживались созревшие для гаремов девицы, бесстыдно выряженные, а вернее — оголенные до последней степени приличия. К своему сожалению, эти милашки не удовлетворяли стандартам собственной породы, а таких родичи предпочитали сбывать на сторону — конечно, если находились покупатели. Для кланов поплоше и победней, которым не повезло с местом у имперской кормушки, это был недурной приработок к основному доходу, а Дворцовые вельможи могли позволить себе любое число наложниц. С демонстративным презрением красотки-Истинные поглядывали сверху на худосочных и суетливых конкуренток из Нижнего Города, вынужденных подвергаться ежедневному унизительному отбору на граничных постах. Действительно, у этих беспородников почти не было шансов продать себя надолго, но они и не претендовали на многое.

На сегодняшний вечер Эрик присмотрел себе экзотическую добычу — гостью из далекой, холодной Тиберии. Девушка была миниатюрной и грациозной, очень общительной, легко и охотно срывалась на смех. Шар пепельных кудряшек и меховой комбинезон делали бы ее похожей на пушистого зверька, если б не глубокий вырез на груди да перетянутая широким поясом талия. Вряд ли девочка была чистых кровей, но в Тиберии, по слухам, вообще почти не сохранилось истинно Истинных: что-то там Хранители недоглядели, упустили момент,— и размылись грани. Наверное, очень уж соблазнительными оказались тамошние туземки, и это их качество в полной мере унаследовала новая Эрикова подружка. Звали ее Тиной.

При первой возможности они, вместе с теплой компанией молодых придворных, покинули общий зал и расположились в уютной кабинке, разделенной хрупкими перегородками на четыре сектора. В каждом из них помещался широкий диван, а центр кабинки занимал стол, щедро груженный яствами и напитками. Над столом плавно вращалась перевернутая пирамида, сияя по всем граням сценами из очередной псевдоисторической постановки — сегодня особенно масштабной.

Скинув сапожки, Тина сразу же разлеглась на упругих подушках и опустила застежку комбинезона до пояса, обнажив холмики девственной груди. Эрик присел рядом и стал кормить ее с ладони квадратиками желе. Прикрыв глаза и давясь от смеха, Тина ловила подвижными губами его пальцы, но иногда кусочки шлепались ей на шею или на грудь и тогда Эрик с удовольствием подбирал их языком. Другой рукой он легонько щекотал ее маленькие розовые подошвы, отчего девушка звонко хихикала и поджимала пальчики, или небольно щипал сквозь мохнатые штанины. Все чаще его ладонь будто ненароком соскальзывала с худенького бедра Тины, осторожно раздвигала шерстяные пряди и через невидимый разрез касалась нежных, уже чуть влажных складок, и тогда девушка замирала в сладком томлении. Пока это было лишь игрой, ни к чему, в общем, не обязывающей. Они еще могли обменяться партнерами с любой из здешних пар либо вовсе покинуть кабинку и поискать себе другую компанию, а то и вернуться в зал,— все это могло случиться, однако Эрик предчувствовал иное: они подходили друг другу.

И большинство их компаньонов не торопились уединяться, только в соседнем секторе сразу отгородились занавесом угрюмый верзила Буйвол и столь же необщительная девица из рода Питонов. Впрочем, они угодили в этот состав случайно и явно не для разговоров. Зато остальные знали друг друга не первый день.

Напротив Эрика расположился испытанный приятель Биер, усадив на колени Гжину из рода Куниц, темную как смола и подвижную словно ртуть,— бывшее Эриково увлечение. С первой минуты Биер без церемоний запустил руки под ее полупрозрачные одежды, и неудивительно: они проводили время вдвоем уже который раз.

Уже третий час Горн подпирал стену в тесной нише, постепенно наливаясь злобой. Напротив, в абсолютно такой же нише, точно в зеркале, громоздилась похожая на него панцирная фигура, однако той терпеть было не в пример легче, поскольку она-то являлась обычным чучелом, а Горн лишь временно замещал набитого опилками болвана да еще должен был усматривать в этом особую честь — как же, ему доверили пост в самых покоях Божественной, кому еще так везло!.. Вдобавок, правда, его произвели в Старшие Стражи — далеко зашедшие последствия недавнего покушения.

Ну ладно: честь — честью, однако невыносимо хотелось жрать. Именно жрать — чавкая, урча и глотая громадными кусками. На крайний случай сгодились бы и орехи, тем более что мешочек их был припасен под панцирем — только руку протяни. Но вот шевелиться Горну было настрого запрещено: за любую помеху божественным мыслям его могли выпереть не только из этой комнаты, но и вообще из Храма,— охрани нас Ю!..

Скосив глаза, Горн уперся раздраженным взглядом в богиню. В несуразной позе, странно сплетя ноги, она восседала на упругом пуфе, придвинув к себе выдвижную панель, соединенную с пультом тонким кабелем. Пальцы одной руки были погружены в гнезда считывателя, кисть второй взбесившимся пауком металась по клавишам. На экране творилось невообразимое: переплетались спирали, вспыхивали и беззвучно взрывались цветовые пятна, изредка удавалось различить обезумевшие в танце фигуры. Время от времени Ю отрывалась от пульта и принималась танцевать сама — что называется, думала вслух.

Скептически щурясь, Горн разглядывал ее ухоженное тело, напрочь лишенное не только покровов или стыдливости (в самом деле, кого было стесняться богине — не рабов же своих?), но и женственности — при сохранении всех внешних атрибутов и безупречных пропорциях. Правда, на вкус Горна она выглядела чрезмерно изящной, но с самого утра он уже настолько истомился желанием, что согласился бы сейчас даже на худосочных, недозрелых жриц. И сама Божественная была совсем юной, однако Горн знал, что протянет она еще от силы лет семь-восемь, даже если ни одно из будущих покушений не увенчается успехом. Ее удивительный мозг, взращенный в Божественном Чреве и воспитательным ритуалом превращенный в уникальное орудие познания, работал с полной загрузкой, без отдыха и переключений,— и это сжигало его.

А поразмыслить Божественной было над чем. Конечно, Откровения не могут лгать, тем более ошибаться,— кто ж этого не знает! — но как еще можно назвать экспедицию на Второй Материк, если не ошибкой? На что они нарвались там, пока неизвестно, но от прославленной гвардии остались, похоже, ошметки. И теперь Уну будет непросто выкрутиться: конкуренты и завистники своего шанса не упустят. Так что думай, Ю, думай — авось и помогут тебе Безымянные…

Горы надвигались на них отвесной черной стеной, взмывая к сплошному и совсем уже близкому слою туч. Ранний вечер превращался здесь в непроглядную ночь, а чего тогда можно было ждать ночью?

— Чистое безумие — соваться сюда одной машиной,— пробормотал Олт.— Это же край непуганных чудовищ и бандитов, а шатуны бродят здесь стадами. Я помню…

— Вас не спрашивают,— рыкнул Эрик, мотнув назад подбородком.— Помолчите!

Нависнув над пультом, он слезящимися глазами следил за дорогой — узкой, извилистой, с трудом пробивавшейся между густо набросанными валунами, как будто здесь потрудились мифические железнорукие великаны.

— Попрощайтесь с солнцем,— сказал Олт в ответ.— Теперь вы не скоро его увидите.

“Единорог” круто повернул, проскочил между двумя отвесными скалами и остановился.

Дальше дорога шла под уклон, спускаясь к центру не слишком просторной долины, где и вливалась в широкую магистраль — единственную в Огранде, проложенную ценою многих жертв и усилий. Обычно здесь даже днем было пустынно и тихо, только изредка по тракту проносились плотные колонны под усиленной охраной,— однако сейчас всю темную долину усеивали многочисленные огоньки, впрочем довольно тусклые.

— Ну вот,— проворчал Горн,— приехали…

— Чего там? — нетерпеливо спросил Эрик, вскакивая с лежанки.— Город?

— Какой город, что ты! — хмыкнул гигант.— Эти места не для поселений.— И он удобнее откинулся в кресле — наблюдать.

Вжавшись поглубже в кресло, страшась шелохнуться, Эрик завороженно наблюдал за Божественной, еще забавлявшейся с бортовым вычислителем. Видимо, игра доставляла ей удовольствие — судя по тому намеку на улыбку, который юноша научился угадывать на ее бесстрастном, точно у собственной статуи, лице. Иногда богиня ненадолго возвращалась в этот мир и быстро озиралась, словно искала кого-то (наверное, Горна). Скользила по Эрику равнодушным взглядом и опять сосредотачивалась на вычислителе. Конечно, она не обращала на Тигра внимания, он был для нее раб, червь, деталь интерьера, его присутствие было Ю безразлично,— и слава Великим Духам, ибо благодаря этому Эрик мог любоваться ею без помех и возражений, впитывая в себя каждый лучик этой возвышенной красоты, согреваясь душой и укрепляясь духом. Божественная нагота Ю, ее совершенные формы и линии, ее невозможная грация — чудо, чудо!.. Моя вера, моя мечта, сколько же я этого добивался — всегда быть рядом с тобой и видеть тебя, а иногда — как высшая награда! — касаться твоей небесной кожи, украдкой ласкать дивное тело, смывая с него прах греховного мира. Хоть что-то должно же оставаться Истинным под облаками!..

И снова нахлынуло это — полузабытое: и светлая вера ребенка в прекрасную, всеблагую богиню; и ехидные замечания брата, забавные сейчас, а тогда обидные до слез; и мягкий голос отца, терпеливо втолковывавший ему знаки Божественного языка…

— А не опуститься ли вам на колени? — раздался насмешливый голос Олта.— Вам же хочется, я вижу.

Круто развернувшись, Тигр до середины вынул мечи, сузил бешеные глаза — эх, если б не обещание Горну!..

— Так,— заметил Олт хладнокровно,— наконец дошла очередь и до меня.

Содрогаясь под злобными порывами ветра, “единорог” упрямо карабкался по громадной отвесной скале, цепляясь лапами за редкие трещины в гладком камне, отыскиваемые ползущим впереди Горном. Это было немыслимо, однако происходило — здесь и сейчас, при непосредственном участии Эрика. Туго стянутый ремнями, он исходил холодным потом от неспадающего предельного напряжения нервов, зато старина Горн, которому приходилось неизмеримо трудней, взбирался по стене с легкостью и бесстрашием муравья и делать привал не спешил. Несколько раз сверху срывались глыбы, и Эрик застывал в тревоге, но гигант-Страж неизменно успевал укрыться — в расщелине либо под лапой вездехода, а бронеколпак мог выдержать и не такие удары. Затем восхождение возобновлялось, и Эрику опять приходилось слепо следовать указаниям Горна, которые тот почему-то передавал жестами, игнорируя рацию,— хотя кого здесь, на такой круче, можно было опасаться?

Изредка Эрик бросал взгляд назад, точнее вниз, на расположившихся прямо на колпаке пассажиров. Богиня была, как всегда, бестрепетной и отрешенной от мирской суеты, а вот старик неожиданно сдал. Съежившись и пожелтев, он с закрытыми глазами лежал на жестком матрасе и хватал воздух открытым ртом. Что ли, укачало?..

Эрик не помнил, сколько длилось это надругательство над солидной боевой машиной, когда неутомимый Горн, а следом и “единорог”, наконец перевалили через нависший над пропастью карниз и очутились на крохотной, однако вполне надежной площадке. На ватных ногах юноша выбрался из кабины, спрыгнул на камень и обессиленно опустился на корточки, спиной к перегревшемуся вездеходу. Все тело сотрясала отвратительная дрожь, словно он промерз насквозь. Верзила Горн тоже присел неподалеку, и действительно, он вовсе не выглядел усталым, даже не запыхался. Разорви его Ветер! — вяло пожелал Тигр. Как смеет он превосходить меня настолько?..

— Ну и чего нас сюда занесло? — спросил он угрюмо.— Черт тебя подери, Горн,— я и представить не мог, что эта махина способна на такое!

Перестав вертеть тяжелой головой, гигант коротко глянул на Эрика и усмехнулся.

Итак, снова Коридаг, с усмешкой думал Горн, бесчувственным бревном вытянувшись на лежанке. Смотрите, как разошелся!.. Кто мог ждать от этого блюдолиза?

После стольких часов напряженного бодрствования гиганту совершенно не хотелось спать, как будто та непонятная и буйная сила, что поселилась в нем с некоторых пор, уже не нуждалась в передышках, зато самого Горна все настойчивей понукала к действию. Пока что ему удавалось нацеливать ее в нужную сторону — при том, что куда проще было бы ей покориться, отдавшись во власть звериных порывов. А хуже всего приходилось, когда распиравшее Горна пламя не получало топливо вовремя и принималось глодать своего нерадивого владельца. Однако сейчас тот накормил его вволю, а до темноты делать было абсолютно нечего, и потому Горн постарался направить свою активность вовнутрь, отгородившись от мира спиной. В подробностях, секунда за секундой, он вспоминал ту давнюю и единственную встречу с Коридагом — будто прокручивал пленку. Это было занятно, да и полезно.

В то безмятежное время, задолго до бунта, Коридаг еще обитал, вместе с прочими Лидерами, в самом центре армейского сектора Столицы, внутри громадного, раскорячившегося корпусами дома-крепости, где помещались их разросшиеся гаремы, бессовестно скопированные у Истинных, и многочисленная охрана, почти ни в чем не уступавшая Дворцовой. Однако, когда Горн вступил в здание, никто не посмел задержать его ни на входе, ни на лестнице, ни в коридоре, и только перед последней дверью, в сумеречной и тихой приемной, путь преградила почтительно присевшая фигура, вкрадчиво прошелестев:

— Как прикажете доложить, высочайший?

Человечек был хлипок и безоружен, в одном легком тряпье, но в мягком голосе отчетливо звучало предостережение, немыслимое еще год назад. Представив, сколько иглометов нацелено сейчас на позднего гостя, Горн благоразумно опустил на лицо забрало.

Эрик проснулся от безжалостных встряхиваний. В плотном сумраке над ним нависала массивная фигура Горна.

— Здоров же ты спать, парень,— проворчал гигант.— Вот так и доверь тебе Ю…

— Что?! — Эрик рванулся, однако мощная лапа придавила его к лежаку.

— Расслабься, все в порядке,— сказал Горн.— Давай наружу.

Они снова выбрались на площадку и подошли к знакомому краю пропасти. Ночь уже наступила, с каждой минутой становилось темнее.

Подъемник остановился, двери открылись, и на Горна в полном обалдении уставились двое рослых солдат в черных полулатах. Молча выбросив вперед руки, гигант поймал их за головы и резко сдвинул лбами. Завалил обоих в кабину, вогнав каждому по игле, и отправил вниз — подарком Эрику. Сам же вышел в коридор, деловито озираясь.

Этот этаж был словно задуман для переговоров. Единственный подъемник вел сюда из нижних ярусов, и единственный — поднимал к вершине, а располагались они по разные стороны этажа. Остальные подъемники даже не имели здесь выходов. Как видно, в своем поспешном отступлении имперцам пришлось воспользоваться и этим окольным путем, потому что пол коридора усеивал свежий мусор — следы того немногого, что им все-таки удалось спасти.

Еще в трех местах были оставлены посты — все в черной форме Лидерской гвардии. Горн потратил на них остатки игл — благодарение спецам, придумавшим такое щадящее средство!.. Ибо ему до зуда в кулаках хотелось совсем иного, и любая поблажка подступавшей свирепости могла стронуть с места лавину, подмявшую бы его с головой,— Горн это чувствовал. А вот подавитесь вы! — пожелал он угрюмо. Не будет по-вашему.

У дверей срединного зала приникли к глазкам двое офицеров-гвардейцев. Всего-то? Знал бы Ун!..

Неслышно надвинувшись, Горн обхватил обоих гвардейцев поперек туловищ, зажав руками рты, перенес в комнату напротив и бросил, полузадушенных, на пол. Заблокировал за ними дверь и через те же глазки заглянул в срединный зал.

Средний ярус оказался куда уютнее и благоустроенней нижних, хотя изрядно замусоренным. Коридоров здесь тоже было множество, будто в лабиринте, но шагавший впереди Олт выбирал дорогу без колебаний, а правильность выбора подтверждали тела спящих гвардейцев, разложенные по полу, словно указатели. От подобной предупредительности Эрика уже стало клонить в сон, когда вдруг, проходя мимо неплотно закрытой двери, он услышал приглушенные голоса. Негромким свистом Тигр привлек внимание Олта и показал на дверь:

— А там что?

— Насколько я помню,— так же тихо ответил старик,— прежде там оставались заброшенные помещения — в первозданном, так сказать, виде… Не имело же смысла благоустраивать здесь все? Хотя тогда эта дверь была всегда заперта.

Знаком Эрик велел ему замолчать и бесшумно раздвинул створки. Прямо от двери начинался угрюмый просторный коридор совершенно запущенного вида, однако все же освещаемый тусклыми древними лампами. А голоса определенно раздавались невдалеке.

— Пойдемте, тут уже близко,— шепотом позвал Олт.

По колено в воде они бежали темными коридорами, подсвечивая себе фонарями. Старик уже окончательно выбился из сил и несколько раз плюхался плашмя, промокнув насквозь. Безжалостной рукой Горн волочил его за собой, а тот даже ругаться больше не мог. Божественная Ю с прежним равнодушием шлепала голыми ногами по ледяному потоку, и Эрик снова едва удерживался, чтобы не подхватить ее на руки.

Вода все прибывала, скоро им уже пришлось брести в ней по пояс, хотя этот постепенно сужавшийся лаз, по которому их увлекал Горн, имел явный уклон кверху. К счастью, он не оказался слишком длинным.

Через тесную дыру все четверо выбрались на крутой заснеженный откос, под удары пронизывающего ветра, и по узкой расщелине поползли вверх. А из норы уже сочилась темная струя, стекая по изрытому временем камню,— будто кровь древней Горы.

И вдруг чуть пониже спасительной дыры словно рванул мощный заряд, разнося стену в клочья, а изнутри выплеснулся бурлящий поток и загремел, заскакал по склону, сбивая валуны, снося карнизы.

Ползущий рядом с Эриком Олт внезапно издал сдавленный хрип и заскользил вниз, царапая бессильными пальцами камень. Подхватив его за шиворот, юноша застыл в неустойчивом равновесии, но в следующую секунду ощутил на плече железную лапищу Горна и подтянул старика к себе.

На пределе терпения Горн углубился в тоннель и полновесными ударами по стене разрядил ярость, тем более страшную из-за своей беспричинности. По-прежнему он не ощущал ни усталости, ни страха, ни сомнений, и только злой голод вгрызался в нутро все больней. Полыхавшая в Горне топка настойчиво требовала топлива, но не мог же он сходить с ума из-за такой ерунды! Или это из-за непомерно затянувшегося воздержания? Или из-за того и другого вместе? А-а!..

Горн снова врезал кулаком в стену и огляделся. Тоннель был древен до неправдоподобия. Может, огры построили его тогда, когда совершали свои первые набеги на окрестные племена, еще только пробуя силы, разжигая аппетит. Наверное, здесь рвали жилы их первые пленники, вместе с пещерными полузверьми-хозяевами закладывая основы многовекового рабства, и здесь же огры пожирали своих рабов, когда у тех больше не оставалось сил. Веселенькие сюжеты!.. Есть, что вспомнить и что возрождать Главе Тору. Или он все-таки вовремя затормозит? Или его тормознут?..

Горн остановился и присел на корточки, вглядываясь в пыль на старинном полу. Похоже, здесь отпечатались чьи-то странные следы, причем довольно свежие,— этого не хватало!.. Ну, если в этих катакомбах обосновалось семейство питонов — еще куда ни шло, дело обычное. Но ведь могло подвернуться и другое, о чем лучше бы даже не думать. Жуткая же должна обитать живность в этих местах, если она сумела выковать из людей огров!..

Однако следы скоро исчезли и больше не попадались, так что Горну следовало бы уже успокоиться. В конце концов, мог же и ветер сюда прорываться?..

Горн углубился в Гору уже довольно далеко, когда внезапный пронзительный скрип заставил его развернуться. Из трещины в стене стремительно прорастал черный, отблескивающий в фонарном свете пузырь. Миг — и в его центре взбухло багряное пятно. Горн шарахнулся в сторону, а из пятна уже выплеснулась в него длинная струя огня. Почти одновременно Горн выстрелил навскидку, пропоров пузырь на всю ширь. Крутнувшись на новый скрип, он пустил молнию во второй пузырь, и тот взорвался смоляными каплями, не успев разрядиться.

Около двери курсировал постовой. Выждав, Горн скользнул у него за спиной и просочился внутрь. По счастью, в прихожей никого не оказалось. Неслышно он пересек комнатку и заглянул в неплотно зашторенный проем. За ним помещался будуар, и обставлен он был не хуже Дворцовых: видно, кое-какие предметы роскоши имперцы сюда все-таки довезли. Но и эта комната оказалась пуста, хотя женские ароматы сгущались тут до умопомрачения — теперь Горн не отступил бы, выстройся против него все воинство Лота с народниками в придачу.

В два прыжка Горн проскочил будуар и сунул нос-следопыт в следующую комнату. Это была спальня — с зеркальными стенами и потолком да роскошным ложем по центру. Возле дальней стены восседала на пуфе женщина — ладная, статная, безукоризненно огрских, хотя и странных пропорций,— и накладывала грим на треугольное надменное лицо и покатые плечи, обнаженные по последней Столичной моде. Не удержавшись, гигант издал негромкое горловое ворчание.

Женщина плавно наклонилась, соблазнительно обтянув платьем округлый зад, не спеша порылась в выдвинутом из зеркала ящике и вдруг рывком обернулась. В холеных руках блеснул игломет.

Броском в сторону Горн избежал первого выстрела. Не дожидаясь следующего, переместился вплотную к женщине и забрал оружие.

Секунду красавица разглядывала его, гневно раздувая тонкие ноздри, затем метнулась к ложбинке между пышных грудей и выхватила изящный клинок. Со смешком гигант перехватил узкое запястье, чуть повернул, и кинжал упал на ковер. Яростно оскалясь, женщина пыталась вырваться. Ах, какой темперамент!..

— Ну да, это я приказал затопить средний ярус! — яростно орал Лот на негодующий в несколько голосов экран.— А что мне оставалось после того, как эти мерзавцы предательски умертвили благородного Уна? Оставить тело на поругание и позволить убийцам безнаказанно уйти? Или сначала следовало собрать Совет и провести опрос мнений?.. Ну подумайте же, почтенный Эрн! — В сердцах он отключился, нажал другую клавишу и коротко распорядился: — Биер, слушаешь? Немедленно пошли людей к Эрну… Да, черт возьми, и к нему тоже!

И снова раздраженно погасил экран.

— Что, старина Лот, и здесь проблемы? — вполголоса поинтересовался Горн.— Чего ж ты наврал Уну, будто за тебя весь Совет?

Лот не обернулся, даже не вздрогнул — только оцепенел, словно над пропастью.

— И Тора ты предал,— укоризненно продолжал Горн.— Неужто из-за Норы?

Солнце давно уже перевалило через зенит и теперь находилось на полпути к горизонту — если так можно было назвать видимую грань сплошного облачного океана, из которого лишь кое-где торчали сверкающие горные вершины. Заметно похолодало, и ветер становился все настойчивей, все злее, забираясь в расщелины и ниши, даже к Эрику под панцирь.

С момента пробуждения он так и не шелохнулся, страшась побеспокоить Ю. Богиня неподвижно лежала рядом, положив голову ему на плечо и доверчиво (или равнодушно?) обхватив юношу тонкой рукой. Во сне ладонь Эрика неосторожно соскользнула на ее маленькую грудь, и он не стал убирать руку: уж очень уютно разместился в ней этот нежный бугорок — словно пригревшийся зверек.

— Не спите, Эрик? — внезапно спросил Олт.— Я вот все думаю, как могла Ю ошибиться? Ну, с этой экспедицией на второй материк… За все время Божественных Откровений не случалось подобного конфуза, а ведь Ю — одна из лучших. Что, если кто-нибудь исказил информацию?

— Кто? — вяло спросил Тигр.— И зачем?.. Опять вас заносит!

Носком сапога он аккуратно забросил край плаща девушке на ступни, хотя та вовсе не казалась замерзшей.

Словно в прежние добрые времена, они привычным строем следовали по извилистым коридорам, только теперь процессию возглавлял Лот, а между парой замыкающих Стражей старательно вышагивал маленький Олт. Навстречу то и дело попадались отряды стражников, спешившие куда-то. Не снижая шага, Лев надвигался на них, и те, узнавая правителя, торопились убраться с дороги. Иногда Эрик будто слышал невдалеке воинственные, приглушенные стенами крики, однако ни Лот, ни Горн не обращали на них внимания.

Мелькали коридоры, лестницы, залы — а они все продолжали свое размеренное невозмутимое продвижение в глубь Горы. Ничто не становилось на их пути, и уже казалось, будто и эта дерзкая выходка сойдет Горну с рук, словно ему покровительствовали Духи. Но так обойтись с Лотом! — снова возмутился Тигр. Да будь он хоть трижды предателем — убей его, но унизить Истинного рабством, наготой… Это чудовищно!

Очередной раз Эрик подобрался: навстречу брела, пошатываясь и напевая, одинокая приземистая фигура. Всемогущие Духи, да это же Везунчик Эст, собственной персоной! К тому же пьяный в дым… Он-то здесь откуда?

А коротышка уже узнал Тигра и радостно воздел руки, словно готовясь обнять. Похоже, он не замечал ни Лота, ни Ю — его мутный взор мог удерживать в фокусе одного Эрика.

— Ну наконец-то! — закричал Эст еще издали.— Как же нам недоставало вас, дружище!.. А знаете, и биер здесь, и Тина — такая, доложу вам, умница, на лету схватывает. И Биер ею доволен…

Здесь оказался совсем другой стиль — простой и строгий, без привычной дворцовой помпезности. Впрочем по форме этот центральный зал мало отличался от нижних, разве что был не столь просторен. Как и внизу, сюда выходили два коридора, только совсем короткие, дальними концами упиравшиеся в невзрачные двери.

Покрутив головой по сторонам, Олт глубоко вздохнул и расплылся в радостной улыбке.

— Действует,— провозгласил он.— А ведь сколько лет прошло!..

— Вы о чем? — рассеянно спросил Горн, тоже озираясь.

— Ну да, для вас-то перепад в несколько тысяч локтей — пустяк, мелочи, а я на такой высоте отключился бы в момент, не позаботься заранее… Здесь же куда легче дышать, чем на нижних ярусах, вы не чувствуете?

Ущелье постепенно сужалось кверху, превращаясь в тесную щель, сквозь которую не протиснулся бы ни один вездеход, даже самый крохотный. По каменистому дну струился узкий мелкий ручей.

Между стенами ущелья, локтях в десяти ото дна, заклинило “единорог”. Непонятно было, кому он принадлежал и зачем забрался так высоко, но, судя по следам на камне, водитель им управлял умелый и хладнокровный, а потому тормозил стальными лапами до последнего, так что падение почти не повредило могучую машину, даже оборудование не пострадало. Правда, выбраться отсюда оказалось уже невозможно. А может, не слишком старались.

Включив Защиту, Горн выбрался из кабины и в ожидании гостей уселся на краю платформы, легонько болтая ногами.

Скоро отряд показался. Впереди, как и положено, ехал осанистый Вождь — на кряжистом кроге, сплошь завешанном естественной броней и усеянном устрашающими шипами; за ним, в два ряда, следовали латники — крепкие, ладные ребята, один к одному. Ездовой ящер размеренно вышагивал на могучих задних лапах, балансируя толстым хвостом, и судя по всему, выдрессирован был отлично — прямо живая картинка из седой старины.

Насмешливо хмыкнув, Горн оттолкнулся и спрыгнул на тропу, загородив отряду путь. Сейчас же в него полыхнуло несколько молний, но Зашита “единорога” легко поглотила заряды. Тогда вперед выскочили двое рослых крепышей и с натугой метнули дротики — не придумали ничего умней. Горн парировал их с оскорбительной небрежностью и снова застыл в ожидании, не потрудившись даже вынуть мечи.

Груженный двумя пластиковыми мешками, под завязку наполненными прозрачной водой, Эрик уже подходил к пещере, когда вдруг разразился жуткий ливень, мгновенно обесценивший все его старания. Струи хлестали, словно из бескрайнего чудовищного душа, разбиваясь о склон, и стекали вниз сплошным потоком, на котором оскальзывались даже цепкие подошвы нового Эрикова скафандра. Зато внутрь не проникло ни капли, хотя воды вокруг было столько, будто юноша окунулся в озеро.

Он все-таки доволок свои мешки до входа и, может, не зря, потому что ливень уже стихал. Предусмотрительно окликнув Олта, чтобы старик не пальнул сдуру, Тигр вступил в темноту, однако шлемный фонарь включать не стал. Шагов через пять он уткнулся в полог, а дальше пещера уже обрела жилой и даже уютный вид: Олт тоже даром времени не терял. Кругом надувного столика притулились несколько надувных же кресел, рядом ожидала своего часа торба с продуктами. В центре зала светился нагреватель, распространяя вокруг волны жара. Несколько ответвлений пещеры тоже отгораживали пологи, будто отдельные комнатки.

— Похоже, вы решили прогреться на неделю вперед,— заметил Эрик, опуская мешки на каменный пол, теперь тщательно выметенный.

— Думаете, за неделю управимся? — с сомнением откликнулся Олт.— Пережить бы ее — и то… Ну что, приступаем к ужину?

— А это уж как Ю решит,— сказал юноша.— Чего ей хочется больше — ужина или ванны?

Ветер уже нагнал новые тучи — тяжелые, черные,— и сейчас же из них посыпал густой мокрый снег. Но в этих новых доспехах, больше похожих на скафандр, Горна совершенно не заботила погода — он даже был рад снегу, скрывавшему его от сторонних глаз.

Наконец из-за поворота возник мерно топающий крог, с всадником на загривке, а следом и весь отряд молодых Львов, почти не убавившийся в числе. Горн глянул на индикатор и ухмыльнулся: они снова включили свой Щит. Куда там “единорогу” против него!..

Ящер остановился прямо под вездеходом, а воины сноровисто распределились по обе стороны, чтобы Горну было одинаково сложно пробиваться в любом направлении,— как будто не существовало пути наверх…

— Эй, Горн! — позвала Нора, запрокинув голову.— Ты заснул?

Не дождавшись ответа, она встала на широкий лоб закаменевшего крога, дотянулась руками до края платформы и одним движением забросила себя наверх. Вот и молодец.

До крепости загорцев Эрик добрался быстро, без блужданий и приключений, однако через боковой вход, обслуживавший наемников, его не пропустили — видно, что-то не сработало в маскировке. Покрутившись вокруг, Тигр набрался нахальства и двинулся через главный. На его счастье, здесь сегодня пускали всех — от вожака и выше; да и пленник, кажется, упоминал об очередной вечеринке, затеваемой обходительными загорцами.

Проследовав пустынным коридором, Эрик остановился на пороге громадного зала, изумленный неожиданными обилием и разнообразием гостей. Помимо неряшливых и громогласных дикарей, за неимением другого щеголявших роскошными мехами, он увидел тут и угрюмых, настороженных шатунов в добротных, хотя и обшарпанных латах; и столь же недоверчивых имперцев, не спешивших менять прежнюю форму — кстати, отменную; и даже осколки высоких родов Империи, недавним взрывом заброшенные в самую глубину Огранды. Похоже, дальновидные загорцы подкармливали для своих будущих нужд всех, до кого только смогли дотянуться.

Не поскупились они и на убранство гостиного зада — с первого взгляда он ошеломлял количеством округлых бассейнов, омывавших постаменты великолепных скульптур, ни одна из которых не повторяла другую. Искусная подсветка ясно высвечивала только эти полированные фигуры, фонтанирующие темной жидкостью, а рассеянные между бассейнами столики были погружены в уютный сумрак, поначалу едва проницаемый. Но в следующий миг гость с содроганием узнавал в ближней скульптуре беспощадно точное изображение раненого, уже умиравшего,— скорее даже полутрупа, предсмертными корчами вывернутого в подобие монстра, из многих и ужасных ран которого хлестала багряная кровь, до краев заполняя бассейн. Затем и во второй фигуре проступал злосчастный смертник, захваченный на последнем пороге,— и в третьей. В неостывшей крови этих начинающих мертвецов резвились странные рыбы, больше смахивающие на пиявок, а по мрачным сводам огромной гостиной, уже обильно проросшим пушистой плесенью, скользили багровые блики, точно подкрадывающиеся призраки. И конечно, все здешние углы и проходы были убраны завесами многослойной паутины, оккупированной гигантскими и, наверное, ядовитыми пауками. Никакой голографии — все добротно и изысканно, словно эта тошнотворная гармония оттачивалась веками. И кого же могло взрастить столь откровенное смакование смерти? — Эрик поежился. Все равно что поселиться внутри склепа.

Краем глаза он ухватил в стороне взмах чьей-то руки и рывком повернул голову. За крайним столиком, в вольготном одиночестве, развалился громоздкий рыцарь, выряженный с вызывающим великолепием, и небрежными, хотя и приветливыми жестами подзывал Эрика к себе. Молодое лицо нахала лучилось надменностью чистокровки, а на грудном панцире блистала эмблема Спрутов — могучего рода бездарного императора, ныне свергнутого.

Усмехнувшись, Тигр нехотя подсел к столику рыцаря.

Они лежали, тесно сплетясь, и даже без костра им не было бы холодно. Еще и сейчас их тела осторожно шевелились, чтобы лучше друг друга осязать. Ласки уже утратили прежний пыл, зато теперь обоих переполняла нежность — удивительная, неведомая им до сих пор.

— Какой ты!..— шепнула Нора.

— Ну? Какой?

— Разный. То зверь, а то…

— Кто?

Это оказалось громадной подземной полостью, вполне обычной для Огранды. Ничтожной букашкой Эрик прилепился под самым ее сводом, а от узкой норы, по которой он так лихо прокатился, вниз уводила ровная цепочка скоб. И как будто из глубины провала доносились деликатные всплески, словно там протекала одна из сестер Подземной Реки, протянувшейся от этих мест до Столицы и даже дальше — к океану.

Высвободив гарпун, Тигр снова подцепил тросомет к поясу и побежал по скобам к далекому дну. Из осторожности он снизил свечение фонаря до минимума — лишь бы не промахнуться мимо ступеньки.

Внизу действительно обнаружилась не слишком широкая, зато на удивление полноводная речушка, и катилась она в подходящем направлении. Высоко над водой лестницу продолжала новая цепочка торчащих из стены штырей. Не задумываясь, Эрик повернулся и побежал теперь по горизонтали. Следовало убраться подальше, пока загорским красавицам не наскучило плескаться в своей продырявленной ванне, ибо затем обстоятельные двойники могли проверить и этот ход.

Еще в начале спуска Тигр укрепил фонарь на макушке, переведя в режим рассеивания, но сейчас ему почудилось, будто тень, отбрасываемая им на могучий поток, несоразмерно велика, да и следует за хозяином слишком уж плавно, словно обзавелась здесь собственной инерцией. Мгновенно Эрик затормозил, и сразу его тень точно расслоилась: одна, поменьше, послушно замерла вместе с ним; зато другая, огромная и плотная до черноты, проскочила вперед и только затем остановилась, решив, видно, дождаться своего недоступного попутчика — а вдруг тот поскользнется на зыбкой тропке?

Юноше стало зябко от такого внимания, однако он с прежней скоростью заспешил по штырям дальше, стараясь даже не гадать, что это за новое чудовище, возымевшее на него виды? На его счастье, дорожка вскоре кончилась, приведя Эрика ко второй норе — куда просторнее верхней.

С открытыми глазами Эрик лежал в полной темноте, на широком ворсистом матрасе. Рядом, пушистой головой на его плече, неслышно спала Ю — если спала. Сейчас юноша мог ощущать ее не одними ладонями, но всей кожей, ибо опять — второй раз за ночь и в жизни — был с ней на равных.

После своего благополучного возвращения, еще разгоряченный недавними приключениями, Тигр попытался было расшевелить богиню вновь, однако на сей раз не преуспел. Девушка охотно принимала его ласки, вплоть до самых нескромных, но вот дальше процесс стопорился: чего-то не хватало — может, горячей ванны. А возможно, Эрик еще не успел перенастроиться или же просто растратил за сегодня слишком много сил. Как бы то ни было, он отступился от Ю прежде, чем той наскучила эта игра.

И все же юноша был почти счастлив. Тот вечерний эпизод, пусть и подпорченный вторжением дикарей, неожиданно и далеко продвинул их отношения — по крайней мере со стороны Эрика. Что же до Ю, то она вполне могла воспринимать его по-прежнему — как весьма усердного и услужливого жреца, к прочим достоинствам, правда, добавившего еще одно: умение приятно будоражить божественные гениталии. И пусть — лишь бы ей не захотелось поменять прислугу. А уж он-то постарается.

Кончиками пальцев Эрик благоговейно касался ее удивительного тела, страшась разбудить и в то же время надеясь, что Ю уже выспалась. Тогда бы он смог попытать свои силы еще раз — пока не вернулся Горн.

Машинально юноша взглянул на занавеску и вздрогнул: из непроглядного мрака на него смотрели два светящихся глаза. Что, опять?! Не верю, вон!

Как Горн и надеялся, это внеплановое погружение не затянулось, однако за скалой ему открылось неожиданное. Поспешно вымахнув из потока на низкий берег, он выловил и положил рядом Эрика, для страховки зажав ему рот ладонью, негромко предупредил:

— Только без шума, ладно? Мы не одни здесь.

Юноша с готовностью кивнул, и Горн его отпустил, вернувшись глазами к удивительной картине. По счастью, зловредные бестии не решились преследовать Стражей под водой, а по другую сторону скалы тех еще не успели заметить, хотя света в этой громадной пещере было предостаточно, ибо ее переполняли вездеходы всех мыслимых типов, и почти на каждом в полную мощь сияли фары. Речное ложе оставалось тут гладким, и поток катился по нему с прежней быстротой, однако плавно, так что преодолеть его было несложно. Впрочем, озерники упростили задачу еще больше, соорудив подобие моста из прочно сцепленных амфибий-“плавунцов”, очень похожих на свои прототипы. Кабина передней машины, самой крупной и нарядной из всех, была распахнута настежь, а из центра возвышалась просторное кресло, до краев заполненное неправдоподобно обширной, пятнистой и совершенно голой тушей, плотно опекаемой пятеркой панцирников. Перед креслом помещалась вместительная чаша, откуда чудище широкой лапой размеренно черпало пузырчатую массу, до отвращения напоминавшую лягушачью икру, и переправляло в огромный губастый рот.

А напротив загорского моста выстроились в полукруг “мастонды” с “единорогами”, и колпаки у них тоже были раскрыты, выставляя напоказ кабины, заполненные императорской стражей либо Лидерской гвардией — вперемежку. И конечно, в центральном “мастонде” торжественно восседал Лот, собственной персоной, а в соседнем с ним “единороге” оживленно крутил щетинистой головой Коридаг, один из трех присутствовавших здесь Лидеров. Хороша компания!..

— Так что же, мы все-таки нашли озерников? — чуть слышно шепнул Эрик.— Но остальные-то тут при чем?..

Эрик еще в сомнении взирал на темную реку, поглотившую Горна, когда возле царского “плавунца” вдруг вырвалось из воды стремительное тело, точно атакующий питон, в могучем прыжке перемахнуло борт. И тотчас в кабине будто полыхнул беззвучный взрыв, разметав стальных охранников. А выше остальных взмыла чудовищная туша Водяного с распоротым надвое брюхом.

Не дожидаясь, пока это порождение кошмара обрушится в поток, Эрик метнулся туда сам, глубоко нырнул и через секунды повторил маневр напарника, хотя и с меньшим эффектом. Горн уже деловито колдовал над пультом “плавунца”, а единственный оставшийся в кабине охранник с трудом поднимался, цепляясь железными пальцами за борт. С неутоленной яростью Тигр подскочил к нему и мощным пинком вышиб вон.

Тут же захлопнулся колпак, машина круто развернулась, перевернув соседний “плавунец” и разметав прочие, затем вздыбилась и длинными скачками бросилась вниз по течению, взметая каскады брызг. Никто не преследовал взбесившуюся амфибию — похоже, обе стороны еще судорожно осмысливали ситуацию.

А через секунды приемник донес первую команду императора: “К атаке!” То ли Лот усмотрел в этом выгоду, то ли хищник снова пересилил в нем царедворца, однако упускать такой шанс он не захотел.

Сзади полыхнули первые молнии, но похищенный “плавунец” уже достиг стены, внизу которой бурлила покидавшая пещеру вода. В последнем прыжке он наклонился носом вниз и с лета погрузился в реку. Могучий поток с готовностью подхватил машину, волоча по тесной трубе. Раз или два она едва не застряла, но толчком широких лап Горн пропихивал амфибию дальше, и ее снова тащило между скал.

Это обширное озеро, отовсюду стиснутое скалами, показалось Эрику самым угрюмым местом во всей Огранде. Его давно не покидало ощущение, будто они ползают по дну океана, под умопомрачительной толщей мутной воды, однако дно оказалось двойным — теперь им и в самом деле потребовалось погрузиться под воду. Поверхность озера кипела от волн, и вкупе с отвесными берегами это до омерзения походило на громадный котел, уже готовый к загрузке мясом.

— Очень мне туда не хочется,— поеживаясь, признался Олт.— И дернула ж меня нелегкая вспомнить эту легенду!..

— Что с вами, старина? — удивился Тигр.— Вы же уверяли, будто боитесь только высоты.

— Собственно, какая разница? Вы представляете, какие здесь глубины? Многие сотни локтей — причем сразу, от берега!

— Без паники, Олт,— сказал Горн.— Так глубоко мы опускаться не станем: “плавунец” не выдержит.

— Что за черт! — удивленно произнес Горн.— По приборам, до воздуха еще полторы сотни локтей.

Он повел фарами по кругу, задумчиво насвистывая, и увидел огромный зал, наполовину затопленный и все же с несуразно высоким потолком. Исполинская лестница вела из воды к просторной площадке, на которой возвышались два неохватных гранитных столба. А дальше только цепочка ржавых скоб поднималась по вертикальной стене к балконам, втиснутым под самый потолок.

— А вы не верили,— торжествуя, воскликнул Олт.— Видите — к этим столбам привязывали жертву!..

— Жалко, сейчас ее нет,— откликнулся Горн.— Я бы охотно закусил.

Он устремил “плавунца” к лестнице и по широким ступеням вывел на площадку. Повозился, уравнивая давление, затем открыл колпак.

Плыть пришлось недолго — Эрик настраивал себя на большее. Когда он вынырнул, гигант уже закреплял тросомет в расщелине. Затем, как и обещал Олту, положил рядом лучемет. Конечно, проще было оставить оружие в машине, но, видимо, старик снова вышел у Горна из доверия — наверное, оттого, что слишком близка цель.

Пока со скафандра стекала вода, Эрик изумленно озирался. За последнее время юноша насмотрелся на всякие подземные ходы, но этот, похоже, прорубили великаны. Особо не мудрствуя, они сделали его таким же прямым и наклонным, как тот тоннель, по которому пробирался сюда “плавунец”, только куда более просторным.

— Жаль, что машина застряла,— заговорил Тигр, и звуковые волны заметались между стенами, наполняя пространство гулом.— Здесь ей было бы раздолье,— добавил он намного тише.

— Собственно, я мог ее сюда протащить,— ответил Горн, тоже умеряя свой бас.— Но что-то меня здесь насторожило — надо бы разобраться.

Гигант и в самом деле выглядел озабоченным, а уж он-то без причины волноваться не станет. Сразу подобравшись, Эрик повел вокруг себя уже другим взглядом.

Внизу, под решетчатым полом, продолжался знакомый тоннель, только он уже не был таким громадным и освещался тусклыми лампами — помещенными, видно, на потолке, потому что сам ход скрывала густая тень.

— Надеюсь, эти хворостинки выдержат мою тушу? — проворчал Горн, ступая на прутья, удаленные друг от друга как раз на длину хорошего шага. Поскользнувшись, очень просто было свалиться в тоннель.

— Н-да, не любили пращуры излишеств,— подтвердил Тигр и поспешил за напарником, придерживаясь руками за стены. А Горн вышагивал впереди словно по тротуару, не забывая время от времени оглядываться на юношу. Пока что прутья держались крепко, и значит, Эрику следовало опасаться лишь собственной оплошности — ну а ловкостью Духи его не обделили.

Внезапно Горн замер и знаком призвал юношу к тишине, одновременно указывая под ноги. Нагнувшись, Эрик разглядел внизу перекресток, а чуть позже услышал характерное бряцание, доносившееся из бокового ответвления.

Следуя примеру Горна, юноша неслышно лег на прутья. Ждать пришлось недолго: через минуту к бряцанию добавился слаженный топот десятков ног, затем тоннель пересек отряд латников, мчащихся во весь опор.

Едва сдерживая нетерпение, Горн следовал поверху за отрядом Тора, ходкой рысцой углублявшимся в Крепость, и старался не думать о еде. Однако есть хотелось невыносимо — до пронзительной, вгрызавшейся в нутро боли и кружения в голове. С ужасом Горн сознавал, что даже человечина больше не вызывает в нем отвращение, а трупы пластунов вспоминались сейчас с сожалением, словно брошенная добыча. “Проклятие, что же со мной происходит! В кого я превращаюсь?..”

Одновременно он до судорог желал Нору, будто не был с нею год. Подружку он угадал сразу, еще не разглядев толком,— Горна словно разрядом тряхнуло, когда в ровных Львиных шеренгах он увидел несколько ладных женских фигур. И среди них без колебаний выделил одну. Когда строй огров сцепился с болотниками, гигант с трудом удержал себя, чтобы не вмешаться и не порубить в кашу всех, кто смеет угрожать его Норе, а заодно не надавать оплеух старому идиоту Тору. А теперь девочка бежала в колонне Львов, всего несколькими локтями ниже Горна, и он даже не смел ее окликнуть.

Эти два зверя — голод и вожделение — были слишком сильны для него, и в любой миг Горн мог сорваться снова — как тогда, возле ложного ВК. Кровавым туманом затянет все вокруг, и смертельная ярость захлестнет мозг, сметая мысли, подавляя прочие чувства…

А отряд Львов продолжал свой ритмичный бег, следом за неутомимым старцем Тором, и казалось, конца этому не будет. Но с каждой минутой Горну становилось труднее держать себя в узде.

На очередном перекрестке Тор наконец притормозил, бросив через плечо пару коротких распоряжений, и колонна разделилась: половину воинов увела за собой Нора, остальные последовали за Тором дальше. Не колеблясь, Горн выбрал Главу. От девушки сейчас лучше держаться подальше, иначе он ни за что не ручается. Пусть уж за Норой проследит Эрик. Встречаемся здесь же, через час. Не заблудишься?..

Эрик лежал на прутьях уже довольно долго. Измученному телу требовался отдых, однако ложе подвернулось ему не из лучших, хотя над этим тупичком решетка оказалась погуще, чем в тоннелях. Время от времени юноше приходилось менять позу, и тогда он морщился от боли в спине.

Да чтоб он сгорел, этот сумасшедший!.. Когда что-то вдруг налетело на Эрика сзади, расплющив о стену, он даже не испугался, настолько все показалось бесполезным и безнадежным, такую необоримую мощь ощутил он в этом напоре. Страх появился позже — когда плечи так же внезапно отпустило, и крутнувшись, Тигр не обнаружил сзади никого — только в конце коридора будто мелькнула чья-то тень. Бросившись следом, он успел ухватить мгновенный промельк Горна, когда тот спрыгнул в тупичок и словно просочился сквозь дверь — наверняка к своей ненаглядной Норе. Конечно, женщина редкостная, но чтобы лететь к ней сломя голову, снося на пути всех… Натуральный псих!

Стремительный прорыв Горна не обеспокоил постовых, хотя они и обернулись на стук, и на какое-то время в тупичке наступило затишье. Эрик даже ухитрился вздремнуть на своей пыточной лежанке, убаюкиваемый сладостными воспоминаниями и грезами — конечно, о Ю,— но затем к паре верзил перед дверью Норы присоединились еще двое, и сон пропал.

Здесь явно затевалась пакость. Неизвестно как, но Львы проведали о Горне: скорее всего, его выдала подружка — это вполне в традициях прайда. Один из крепышей осторожно потрогал дверь, однако безуспешно, и тогда вся четверка замерла по сторонам проема — в полной уверенности, что птичка не упорхнет. Минута уходила за минутой, но засадники не торопили события, полагая, видимо, что время работает на них: чем больше сил оставит шатун за этой дверью, тем проще будет его брать.

Потом кто-то вспомнил, что пленника нечем будет вязать, и вожак отрядил одного за веревками. Это понравилось Эрику еще меньше: если в арсенале Львов обнаружатся тросометы, даже Горну может не поздоровиться. Во всяком случае, они рискуют его крепко раздразнить, а к чему Горну лишние смерти? Да и ребят жаль.

Кажется, Эрик уже начинал привыкать к этому бешеному ритму — а может, просто бежать под уклон было легче, да и древний тоннель теперь не казался таким чужим. Без затруднений юноша миновал все обнаруженные Горном ловушки и сейчас опасался только встречи с бегунками. Однако и в этом ему повезло: никто не встретился на его пути вплоть до самого озера.

Зато возле входа в затопленный жертвенный зал Тигра поджидал сюрприз — не из приятных. Сначала ему показалось, будто это сказочный великан разлегся на полу тоннеля, по плечо запустив руку в воду,— однако вблизи ошибка прояснилась. Сходство с человеком этому исполинскому существу придавали круглая голова с парой громадных глаз и две длинные руки, заканчивавшиеся беспокойными пальцами: каждый — толщиной с человека. А дальше, насколько Эрик мог разглядеть, тянулось сегментное, как у гусеницы, туловище, покрытое массивными пластинами — роговыми или хитиновыми. Видимо, горизонтальное положение было для чудовища естественным, если не единственно возможным, однако его подводные изыскания Эрику не понравились: уж не “плавунца” ли он там вылавливал?

Достав лучемет, Тигр нацелил его сначала в глаз исполина, затем, передумав, чуть повернул дуло и пустил молнию в плечо. Видимого эффекта выстрел не возымел, если не считать того, что чудовище нехотя повернуло голову и сфокусировало свои мерцающие блюдца на Эрике. От этого взгляда юноше сразу сделалось тоскливо, даже голова закружилась,— и он все-таки выстрелил в гипнотический глаз. И опять молния словно растворилась в мощной Защите, даже пятнышка не осталось. Не спеша, исполин выдвинул вперед вторую руку и потянулся к Эрику толстыми пальцами. Для уверенности Тигр пальнул еще и по пальцам — тот же результат. Тогда он убрал лучемет и достал мечи. Снова его начало слегка трясти, однако отступать Эрик не собирался. По крайней мере, не сразу.

Громадная кисть надвинулась — в стремительном выпаде Тигр качнулся ей навстречу, тут же отскочил. Бил он в полную силу и кожу чудовищу таки проколол, хоть она и показалась Эрику прочней тиберийского панциря. Клинок погрузился на ширину ладони, но что для этой громады такой укол!.. Ползун-исполин продолжал выдвигать руку, пока не распрямил ее полностью.

Тогда Эрик повторил выпад, угодив в ту же точку. Теперь клинок погрузился куда глубже. Юноша быстро крутанул мечом в ране, с трудом его вырвал. И снова отскочил.

Угнездившись в глубине темной кладовки, между ящиками с вяленым мясом, Горн методично уничтожал Львиные припасы. Почти трехчасовая пробежка по коридорам и залам громадной Крепости не обогатила его ничем, кроме подробного знакомства с этим вконец запущенным памятником старины. По дороге исполин вышиб не одну дюжину дверей и сбил с ног пару десятков Львов, но вряд ли хоть кто-нибудь успел его разглядеть. Трижды на пути Горна случались Невидимки, но всякий раз он отступал прежде, чем попадал в поле их зрения: сейчас гиганту было не до них, да и хватит с него этих теплых встреч — во всяком случае, на сегодня. Натыкаясь на продуктовые склады, Горн торопливо набивал себя едой до отказа, но почти с такой же быстротой в нем все сгорало и внутри снова образовывалась гложущая, гулкая пустота. А затем насыщение перестало приходить вовсе. С трудом Горн заставил себя завершить обследование Крепости, все сильнее рискуя сорваться в безумие, и в финале оказался накрепко пристегнутым к этим неподъемным контейнерам. Однако теперь даже непрерывное поглощение не приносило облегчения, словно куски сгорали, не достигая желудка,— и в самом деле, куда могла деваться такая прорва? А может, Горну уже хотелось не этого мяса, сухого и сморщенного,— а дымящегося, трепещущего, живого. И чтобы кровь стекала по пальцам, подбородку, и чтобы корчился и кричал перед ним враг, пожираемый заживо…

“Хочу власти! — вдруг отчетливо понял Горн.— Действительно: хочу главенствовать над всеми, видеть склоненные головы — тысячи их, решать судьбы. И утверждать себя — везде, всегда. Плодиться и завоевывать мир… А почему нет? Кто мне эти людишки, мельтешащие под ногами, что общего между нами — теперь? Почему я должен о них волноваться, и что за странная фантазия владела мной так долго? В целом мире есть только Нора… ибо через нее продолжится моя власть… да еще Эрик — может быть… Так, приехали! — хмыкнул исполин.— Это конец?”

Со всего размаха Горн ударил себя по лицу, однако боли не ощутил. Итак, долгий путь все же завел его в тупик — а может, у него просто не хватило времени. Изначально внутри дремало чудовище, а теперь оно пробудилось и потребовало всего Горна. Или он не там искал? Пытался идти поверху, а следовало углубиться в себя. Но там же куда страшней!..

Теперь Горн глотал мясо громадными кусками, даже не разжевывая, но голод не стихал — наоборот. Разорви меня Ветер, неужто я не способен сломать хребет этому зверю!.. Власти хочешь? Ну так сначала освободись. Это же боль — всего лишь. Что я, еще не научился терпеть?..

Рука потянулась за новым куском, однако Горн удержал ее. К дьяволу!.. Так только затягивать агонию. Ну-ка, чего же ты стоишь?

“ — Малыш, теперь наши пути расходятся,— заявил Горн, лишь только они вернулись в Крепость.— Возвращайся к своей девочке и постарайся ее растормошить — другого шанса, боюсь, тебе не представится.

— Горн! По-моему, это касается только…

— А ты уже забыл староистинных, дружище? Думаешь, они зря тебя натаскивали?.. А уж они-то в таких делах знают толк!

— Что я могу, старина? — грустно спросил Эрик.— Я ведь только человек.

— Ты уверен? — хмыкнул исполин.— Присмотрись к себе внимательней, малыш, не слишком ли далеко ты уже забрался для человека?.. Так что успехов тебе — и прощай.

Насчет гостей Олт, конечно, преувеличил, однако не слишком. Сев за пульт, Эрик через донные оконца увидел грозди огней, неспешно надвигавшиеся из мутной глубины.

— Похожи на “плавунцов”, да? — предположил он оживленно.— Откуда они здесь?

— Чего же странного? — отозвался старик.— Мы указали им путь, да еще расчистили проход. Между прочим, там их десятки!..

“Да хоть вся армия!” — беспечно подумал Тигр. Обернувшись, он улыбнулся появлению девушки. Неслышно приблизясь, Ю скромно угнездилась в соседнем кресле. По виду ничего в ней изменилось — но только не для Эрика. И сам он будто наново родился — всю скопившуюся усталость вымыло из него напрочь, теперь он даже с трудом вспоминал, что это такое — уставать.

— Уходим, Олт,— объявил Тигр.— И попробуем их задержать, на сколько получится.

Бесшумно и стремительно Горн проносился по идеально прямой, уводящей в неизвестность трубе, хотя временами ему начинало казаться, будто он неподвижно завис между этими зеркальными стенками,— ибо гигант не чувствовал ни своего тела, ни сопротивления воздуха. Почему-то из-под той неподъемной глыбы его вышвырнуло именно сюда, в этот бесконечный цилиндр,— а может, он просто умер?.. Либо окончательно лишился рассудка. Что же это за чудной способ перемещения и как далеко он может завести?..

Впереди будто забрезжил свет и тут же стал надвигаться с угрожающей быстротой. Растопырив конечности, Горн затормозил, но все равно его вышвырнуло из трубы, словно камень из жерла вулкана. Кубарем он прокатился по пустынному сумеречному коридору, вынесся на ноги и остановился, с хрустом врезавшись в камень. Быстро огляделся.

Коридор складывался из громадных плит, потемневших и потрескавшихся от времени, однако внешнюю стену составляли только невысокий парапет да редкие массивные колонны, между которыми струился призрачный свет. Что за бессмысленная архитектура, и от чего смогут защитить такие стены? Хотя… куда подевался Ветер?

Горн шагнул к парапету вплотную, затем, озадаченный, наступил на него и окинул взглядом невероятную картину. Гор не оказалось здесь и в помине, хотя само здание вполне могло соперничать с ними высотой. Прямо от его подножия расстилалась плоская как стол и совершенно безжизненная равнина, над которой мощно и густо пылали звезды, не заслоненные ни единым облачком. И здешний горизонт показался Горну чересчур близким и округлым, а среди созвездий — ни одного знакомого. Куда же его занесло? Похоже, тут и атмосферы-то не осталось.

Гигант оторвал от колонны кусок и швырнул перед собой. Камень отлетел на пяток локтей, вдруг круто затормозил и метнулся обратно — прямо Горну в ладонь. Вот так Защита! — удивился он. Куда там нашим Щитам!.. Выходит, вся эта громада накрыта непроницаемым колпаком? И не через вентиляционный ли канал я сюда попал? Кто ж здесь так укромно устроился?

Отзвуки Биеровых слов еще не стихли в лазе, когда Эрик бесшумно провалился между прутьями — одновременно с Ю. Старый Олт и охнуть не успел, как они уже мягко приземлились на камень и с места рванули вдоль коридора прочь от засады. Через пару секунд сзади донеслись разочарованные проклятья имперцев, однако их тут же оборвал короткий рык Биера, и лязг многих доспехов возвестил начало погони.

Впереди вдруг тоже брякнула сталь, из-за угла навстречу беглецам метнулись две рослые фигуры в черненых латах. Не останавливаясь, даже не выпустив из-под руки Олта, Тигр взвился в воздух и сдвоенным ударом ног опрокинул обоих на пол. Такой прыти он и сам от себя не ожидал, но не удивился, ибо его не покидало вдохновение… Или это была Ю?

Повернув за угол, беглецы устремились вниз по тоннелю, однако перед следующим перекрестком им снова пришлось тормозить, поскольку здесь путь пересекала нескончаемая и плотная колонна серых кэнтийских солдат, похожая на поток мигрирующих крыс. Выходит, Тор все же впустил их в Крепость?

В замешательстве Эрик оглянулся: улюлюканье и топот имперцев все разрастались. Ну и какое направление опасней?

— Да отпустите меня наконец! — придушенно выдавил старик, дергаясь в окаменевшей руке Тигра.— В конце концов, что они мне сделают?

Пустота показалась Горну тесной и затхлой, похожей на старое, сморщенное, продранное во многих местах полотнище. Наверное, разбуженная в нем стихия уже не умещалась внутри привычного пространства — и все же никогда Горн не ощущал такого восторга. Обратившись в луч, он с упоением рванулся в даль, вдруг ставшую близкой, и мчался все быстрей, пока что сторонясь прорех.

Внезапно вспомнил про Хранителей, круто развернулся и так же резво бросился обратно, высматривая знакомую планетку, уже успевшую затеряться в складках пространства. А вернувшись к ней, обнаружил плотную цепочку Хранителей, поспешно отступавших через Окно, распахнутое прямо на песке,— как видно, открывать проходы они умели только вблизи поверхностей.

Метнувшись вдогонку, Горн успел втиснуться в смыкавшуюся щель, но вместо безупречно прямого канала сразу наткнулся на округлое разветвление, через секунду — на другое, затем — на третье… Не снижая скорости, он запетлял по бесконечному переплетению зеркальных ходов, ухитряясь как-то выдерживать направление, хотя был ли в этом смысл — здесь и сейчас?

И вдруг за очередным поворотом увидел спешащую навстречу тьму — непроглядную, ледяную. Инстинктивно Горн свернул в сторону, тьма рванулась вдогонку. И чем ближе подбиралась она к Горну, тем неуверенней и беспомощней ощущал он себя, теряя силы в умерщвляющем дыхании Стужи. Тогда он понял, что впечатленные его наскоком Хранители не постеснялись обратиться за помощью к Духу — и хорошо, если к одному. В этом зеркальном лабиринте тот оказался проворней и умелее Горна, а все выходы уже наверняка перекрыты. И сколько может продолжаться такая гонка?..

Взъярившись, Горн свирепым взмахом рассек зеркальную стенку и вывалился в следующий пространственный слой, заполненный сияющими, туго натянутыми нитями и светящимся туманом, до странности теплым. Эта бескрайняя сеть казалась непролазной, однако Горна пропускала без возражений, даже с готовностью. Зато ворвавшаяся следом Тьма сразу завязла в серебристых пучках. Опаленные холодом нити тускнели и рвались с печальным звоном, но каждый обрывок уносил с собой клочок мрака. Огрызаясь черными молниями, Тьма еще какое-то время гонялась за Горном, тая на глазах, но теперь гигант ускользал без труда,— а когда она уменьшилась вдвое, атаковал сам. И Тьма отступила, ежась под его ударами. Разомкнула в тумане дыру и уползла в свой зеркальный лабиринт. А преследовать ее там было бессмысленно, да и опасно.

— Эй, какого дьявола! — заорал Тигр.— Вы спятили?..

Но Тэн уже выстрелил. Непроизвольно юноша выбросил перед собой ладонь, заслоняясь, и сверкнувший в сумраке луч вдруг отразился от нее, точно от зеркала, увязнув в камне. Самое забавное, что Эрик даже не особенно удивился.

— Просим прошения у вашего совершенства,— почтительно произнес Тэн, пряча лучемет,— однако мы должны были удостовериться.

— Хороша проверка! — возмутился Эрик.— А если б я не оправдал ваших надежд?

— Это означало бы наше поражение.

Никогда прежде Горн не видел такого уютного, почти ручного моря: теплое и смирное, оно искрилось гладью под безоблачным, прозрачно-голубым небом и осторожно шелестело галькой возле самых его ног. Этот укромный пляжик со всех сторон ограждали шершавые валуны и причудливые очертания скалы, однако повыше, на крутом склоне, бесстрашно лепились нарядные домики, утопавшие в пышных зарослях, а густой цветочный дух даже и здесь пересиливал свежесть моря. Впрочем, и ветра не ощущалось совершенно, словно бы весь этот живописный пейзаж — и горы, и море — помещался внутри громадного зала. Такое безмятежное место могло находиться где угодно, но только не на родной планете Горна.

Сбоку, из-за прибрежных глыб, донеслись негромкие всплески, будто кто-то пробирался сюда по мелководью, и Горн бесшумно отступил в тень обрыва, изготовив ладони,— хотя пространство вокруг казалось столь же спокойным, как и море.

Первым на глаза показался мускулистый и стройный парень, красивый, словно Эрик. Всю его одежду составлял матерчатый мешочек, поддерживаемый на паховой грозди тонкими шнурками,— остальное, похоже, он нес в руке. Вплотную за ним, ухватившись за локоть, следовала девчушка, изящная, точно Ю, и столь же нагая; только ее-то не защищала божественная оболочка — откуда же такая беспечность? Или в самом деле здесь нечего опасаться?

Завидев Горна, юноша удивленно вскинул брови и остановился — по колено в воде.

— Уже и здесь нас опередили! — вознегодовал он весело.— Куда ж податься бедным нудистам?.. Слышишь, Юлька?

Эта пещера оказалась вполне девственной, почти не затронутой древними камнетесами и оснащенной лишь потайными светильниками, создававшими здесь уютный сумрак. Пол ее почти сплошь покрывала вода, оставляя узкие проходы только вблизи стен, а дно этого бассейна, или скорее озерца, напоминало фрагмент гигантской лестницы — всего из трех ступенек, зато с немалым перепадом высоты. На мелководье разметалась совершенно нагая Нора, и редкостные ее груди выступали над поверхностью отблескивающими бронзовыми куполами. Глаза женщины были закрыты, голени безвольно свисали с уступа — она будто спала. Но иногда по телу пробегала волна сладостной дрожи, а сквозь зубы прорывался тихий стон. И что же ей грезилось?

Неслышно приблизясь к бассейну, Ю опустилась на корточки, погрузила ладони в теплую воду. Оглянулась на Эрика, в уголках рта задрожала улыбка. Что, маленькая?..

Внезапно Нора вскинула ресницы, слегка повернула голову.

— Привет! — сказала она удивленно.— Откуда ты свалился? И что за голышка с тобой?

— На себя погляди,— ухмыльнулся Эрик.— Чем не голышка?

На этот раз Горн вступил в зеркальный лабиринт настолько легко, словно ему и в самом деле подготовили встречу,— однако не обнаружил здесь никого. И снова Горна удивило, что этот слой будто залегал под обычным, трехмерным пространством, тогда как следующий, светящийся, словно бы накрывал мир сверху. При этом казалось, что первый слой старается отгородить людей от второго, а потому прорваться на ментальный уровень непросто даже для бесстрашных. Похоже, этот подвал осваивался Безымянными давно и основательно, а может, даже строился ими — собственный этаж в здании Вселенной. Однако где же они сами?

— Что, теперь боитесь вы? — громко спросил Горн.— Ну выходите!..

Никто не отозвался, даже эхо не отразилось от закругленных зеркальных стен, как будто звук растекся по ним пленкой. Действительно, здесь не было ни плоских поверхностей, ни острых углов, а радужные разводы на стенках словно оживали при каждом движении Горна, однако в зыбкой пляске пятен и красок он не узнавал себя. Чудилось, что зеркала эти отражают видения далекие, потусторонние,— а может, это реальный мир воплощал здешних призраков? В самом деле, кто здесь кого моделирует, где первооснова?..

Свирепым толчком гигант послал невесомое тело вперед и понесся по изогнутой трубе, разгоняясь с каждым мгновением. Но минута проходила за минутой, а вокруг все оставалось неизменным,— и постепенно ощущение скорости стало покидать сознание Горна. А вместе словно тормозилось и время, пока не остановилось вовсе. Вязкая субстанция безвременья обволакивала тело, холодила мысли, а привычно омывающий клетки могучий поток энергии теперь будто уходил в песок.

Взъярившись, Горн круто повернул и с разгона ринулся на стену. Но зеркало тотчас распахнулось перед ним, и гигант очутился в новой трубе, точной копии предыдущей. Не дожидаясь, пока вокруг снова начнет сгущаться время, он повернул вторично. И опять плавный изгиб трубы погнал его по кругу.

— Разве тебе мало? — вскинув косматые брови, удивился Тор.— Я отдал тебе половину Крепости!

— На что мне эти развалины? — Лот скривил тонкие губы.— Не притворяйтесь, отец,— вы же знаете, зачем я здесь.

— Может, соскучился по родичам?

— Разве только по Норе.— Правитель скользнул взглядом по Львице, бесстрастно застывшей рядом со сгорбившимся в кресле стариком.— Но ведь я помогал вам, верно?.. Теперь не худо бы вернуть должок.

— Ага, так это мы тебе должны,— наконец сообразил Тор.— Ну и чего же ты хочешь?

Горн спрыгнул на камень, не спеша приблизился к колонне.

— Опять ты меня не узнал,— укоризненно заметил он Эрику.— А ведь и ты изменился, разве нет?

Мельком проведя ладонью по пушистой головке Ю, гигант надвинулся на Нору, осторожно взял за плечи.

— Не боишься? — спросил он.— И правильно, теперь поздно бояться,

Женщина смотрела в его пылающие глаза и силилась улыбнуться. Удивительно, но в сумбуре ее чувств едва ли не доминировало желание. И как она себе это представляет, интересно?

— Помнится, Тэн толковал что-то о семи ступенях свободы,— негромко заговорил Эрик.— Слышал ты об этом?

— Выходит, я не первый об этом додумался? — откликнулся Горн удивленно.— Конечно, хочешь знать, кто на самом верху? Должен тебя огорчить: никто из присутствующих до первой ступени не дотягивает.

— А Крис?

Гигант кивнул:

— Безусловно — иначе как бы мы его отыскали?

Из наполненного сиянием ментального слоя они вынырнули в сумеречные предгорья Огранды и зависли под самыми тучами, озирая окрестности. Невдалеке, на широком округлом холме, высились могучие башни Львиного замка, сложенные в незапамятные времена и с тех пор не покорявшиеся никому. Даже сейчас они казались по-прежнему неприступными, хранившими надменную величавость,— однако что значили они против хитрости Хранителей и могущества Духов? Горн явственно ощущал, как внутри замка трепещет и сминается пространство под натиском полудюжины начинающих Сокрушителей. При таком разгуле стихий бесполезно и пробовать останавливать время.

— Готовься, малыш,— пробормотал Горн.— И да поможет тебе Ю!..

Круто он направил капсулу вниз, будто решил расшибить ее о древние стены, однако суденышко легко пронизало их и оказалось в широком проходе между глухостенными блоками. По виду тот мало отличался от угрюмых тоннелей Крепости, и даже участники действа были все те же: чуть поодаль, перед испещренной бойницами башней, привычно выстроились Львы, а на них накатывалась беспорядочная толпа, в которой имперцы смешались с Псами, кэнты с озорниками, и попадались даже вкрапления пластунов. Весь ограндский сброд согнали сюда Хранители, лишь бы сломать хребет прайду, и чем сплотили они таких разных — алчностью, страхом?.. Среди Львов не было видно ни Тора, ни Норы, и все же рубились они отчаянно, вобрав в свои шеренги женщин и подростков, а из бойниц поверх строя густо летели стрелы. Однако не оказалось здесь и Невидимок.

Под самой Крышей капсула скользнула к центру свалки, затем снова притормозила, и отсюда Горн накрыл сводный отряд пленкой деформированного пространства. Убедившись в прочности невидимой преграды, Львы хладнокровно отступили в башню, а под пространственным колпаком еще бесновалась ошалелая толпа, пока неумолимо стягивавшаяся пленка не превратила штурмующих в одну жутковатую скульптуру.

— Чую Невидимок — там,— показал Горн.— Но и с другой стороны неспокойно.