Хрусть. Хрусть. Хрусть. Свежевыпавший снег хрустит под ногами — это доктор шлёпает из одной дворовой пристройки в другую. И за каким фрэллом его понесло, спрашивается? Погода-то вовсе не для прогулок — сыро и зябко. Подумать только, ещё полтора месяца назад солнышко так пригревало спину, что хотелось снять с себя всё лишнее, а сейчас… Впрочем, недавно посетившие дом Гизариуса сельские старожилы, беседу которых я имел мучение слышать, степенно заявляли, что осень вполне… осенняя. То есть раз в десятилетие или чуть реже случаются ранние заморозки. Ну снежок выпал — ну и что? К полудню растает! Впрочем, в справедливости последнего предположения я сомневался — небо было хмурым с самого рассвета, а ветер даже и не думал дуть. Так что белая крупа, основательно припорошившая двор, не исчезнет не только до обеда, но и… Хотя зарекаться не буду: с доктора станется выгнать меня на свежий воздух и заставить убирать снег. Ой, кажется, он собирается посмотреть сюда…

Я со всей возможной скоростью захлопнул окно, беспочвенно надеясь, что стук не привлечёт внимания. Потому что если дядя Гиззи поймёт, насколько моё состояние пришло в норму… Свободных минуток не будет.

Нет ничего хуже дремоты, этого странного танца сознания на зыбкой грани между бездной сна и трясиной бодрствования. Глаза закрыты, мышцы расслаблены, но не получаешь той малости, которую дарует действо, обычно совершаемое в ночные часы, когда все дела переделаны либо отложены на завтра и несколько часов до рассвета принадлежат тебе, и только тебе… Нет покоя, который тело обретает лишь в отсутствие сознания. Я думал, что благополучно просплю ближайшие мили до первого «приютного дома»,

[38]

но благонамеренный план, как и водится, не смог претвориться в жизнь. Сон не шёл, несмотря на все посулы и увещевания. Впрочем, неудивительно: слишком много событий произошло за день, постепенно клонившийся к вечеру. Слишком много…

Правда, не скажу, что чем-то расстроен. Отнюдь. Во-первых, еду в том же направлении, в котором меня и собирался тащить вместе с собой дядя Гиззи, разве только спутника сменил. Во-вторых, в Виллериме у меня есть свои небольшие дела, по поводу которых можно немного озаботиться. Разумеется, во дворец идти не собираюсь, но при случае вполне смогу найти Борга и выяснить подробности придворной суеты по возвращении старшего наследника домой. В-третьих, облегчил душу милейшего (временами) гнома, забрав предназначенный мне подарок и одобрив то чудо, в которое превратился жемчуг. И то, что Миррима на меня не сердится (не меньшее чудо, кстати), а, напротив, огорчена тем, как мы расстались… Очень приятное известие, скинувшее увесистый камень с моего сердца. В-четвёртых…

Нэмин’на-ари… Какое красивое имя. И как будто знакомое… Но где я мог его слышать? Никак не припомню. Может быть, читал? Но где? В исторических хрониках? Уф-ф-ф-ф… Не спорю, в памяти толкутся тысячи нужных и ненужных сведений, но большей частью эти мерзкие твари повёрнуты ко мне спиной, и совершенно невозможно понять, кого из них дёрнуть за плечо…

Я вернусь, милая. Умирать не собираюсь. Пока. Да и запретили мне умирать-то… И Кайа, и Мантия. Придётся исполнять желания женщин, потому что спорить — себе дороже…

Любопытно всё же, зачем эльфам понадобился визит в столицу? Причём неофициальный визит… Ой, что-то вы темните, листоухие! Трудно было отправить посольство со всеми регалиями, охраной и протоколом? Не думаю. Дело настолько важное, что вы предпочли взвалить его на плечи совсем юного паренька, мало сведущего в людской жизни вообще и столичной — в частности? Не нравится мне это, очень не нравится… Нет, я не против присматривать за малолетним lohassy, вот только… Как он сам отнесётся к оному присмотру? Не посчитает ли оскорблением? Кэл говорил только о сопровождении в пути, а о действиях по прибытии в Виллерим речь не шла. И можно с чистой совестью распрощаться у городских ворот, бросая все силы на собственные нужды… Наверное, так и поступим. Мэй не горит желанием наладить отношения, и я не буду пытаться. Если понадобится — само получится, если нет… Не очень-то и хотелось…