А посередине, стало быть, я.

На земле остались боль и грязь, нищета и тошнотворное прозябание. Зато сверху, сквозь становящуюся глубоко фиолетовой синь, постепенно проглядывают колючие звёзды — и вот туда-то я стремлюсь, осторожно пробуя свои силы. Виток за витком, словно нарезая в тугом воздухе невидимую спираль, я поднимаюсь, ощущая себя легко и неудержимо. Далеко позади остались ароматы цветущего клевера и туманы над вечерними лугами, однако то чувство, что тянет меня ввысь — оно сильнее даже земного притяжения.

Вот и граница. Невидимая, неосязаемая. Но отчего-то я знаю, что обязательно должен пересечь её — и устремиться далее, презрев глупые законы и отбросив страхи.

И я смеюсь. Торжествующе и победно смеюсь, оставив позади этот рубеж.