– Ларример! – голос мой раскатился по дому, вызвав эхо. Откуда, спрашивается, взяться эху в обычном городском доме, пусть и старинном? Ан нет, звучит. Хорошо еще, лавины не сходят; впрочем, я бы не удивился. – Ларример!

И он явился, невозмутимый, как верблюд, и величественный, словно заснеженные горные вершины. Особое сходство с последними моему дворецкому придавали благородные седины и изрядный рост. Насколько я знаю, в юности он служил в гренадерах.

– Утренняя почта, сэр! – возгласил он.

– Благодарю, – рассеянно сказал я, забирая с подноса стопку писем. Счета, счета, рекламные проспекты… хм, очередное любовное послание, судя по запаху духов – его, не читая, в камин… А сиреневый конверт от тетушки Мейбл лучше оставить на потом. Не хочется портить себе аппетит перед завтраком. – Ларример, куда вы подевали мой запасной глаз?

Утро выдалось удивительно солнечным, что в наших краях является несомненным подарком судьбы. Я был особенно рад: сегодня мои крошки смогут обойтись естественным освещением, и это замечательно, поскольку никакие, даже самые современные электрические лампы не могут заменить настоящего солнечного света. Конечно, солнце здесь не столь горячо, как на родине моих малюток, но достаточно яркое. А уж согреть воздух вовсе не сложно! Кроме того, кое-какие мои питомцы и вовсе не нуждаются в тропической жаре. Она им может попросту навредить! Помню, я вдоволь намучился, разделяя оранжерею на несколько отсеков: в каждом требовалось поддерживать нужную температуру. И если зимой с этим особенных проблем не возникало, то вот остудить кое-какие из них летом было куда сложнее. Приходилось уносить бедняжек внутрь дома, где толстые каменные стены не пропускали губительной для них жары. К счастью, далеко не всякое лето баловало нас подобной погодой, а со временными неудобствами легко было смириться…

Расположившись в любимом кресле, я лениво просматривал утренние газеты. В стране и в мире не происходило решительно ничего интересного, и это меня вполне устраивало. Хватит с меня разных… интересностей! Городские сплетни меня мало занимали, новости тоже, вот разве что биржевые сводки следовало просмотреть повнимательнее, каковому занятию я и отдался со всем тщанием и так увлекся, что не сразу услышал осторожное покашливание.

– Что такое, Ларример? – удивился я.

Дворецкий крайне редко позволял себе нарушать мое уединение, и только по веским поводам, однако сейчас он всего лишь принес еще одну газету, причем держал ее кончиками пальцев, на отлете, как дохлую мышь. На лице Ларримера было написано крайнее неодобрение.

Повязав галстук, я отступил на шаг назад и придирчивым взглядом окинул свое отражение в большом зеркале. Оттуда на меня смотрел безупречно одетый рослый широкоплечий джентльмен. Ну что мне стоило уродиться, скажем, кривоногим или даже горбатым? Тогда юные леди не уделяли бы мне столько внимания, а я мог бы спокойно заниматься своими делами – моим малюткам все равно, как я выгляжу! Впрочем, боюсь, и в этом случае я изнывал бы от навязчивого внимания: в нашем городке не так много перспективных женихов, а далеко не все семейства могут позволить себе отправить дочерей в столицу на ярмарку невест.

Я на всякий случай проверил, все ли в порядке с глазами. Да, совершенно одинаковые, светло-голубые, не придерешься. Хм, может быть, я тогда свалял дурака? Может, стоило лишиться чего-нибудь еще? Хотя… смотрите выше. Даже однорукий отставной полковник Стивенсон пользуется бешеным успехом, хотя у него еще и ревматизм, и он непрерывно жует табак, отчего пышные усы его совершенно пожелтели.

А я… ну что – я? В общем-то, ничего особенного. Черты лица наводят на мысли о лошади (породистой, разумеется) – это у нас семейное, я удался в отца, а не в круглолицую красавицу-матушку. Рост тоже отцовский, а всему прочему я обязан суровому воспитанию. Я уже упоминал, что не слишком любил занятия спортом, приличествующие джентльмену, но моего мнения никто не спрашивал. Нет, мне нравится наблюдать за крылатыми парусниками, и я ничего не имею против морской прогулки, но только если с парусом управляется кто-нибудь другой. Лошадей я предпочитаю любить на расстоянии, как и родственников. Не нахожу ничего интересного в верховой езде: ну что за удовольствие часами трястись на спине четвероногого, которое вдобавок может лягнуть или укусить? (Кстати, никто никогда не верил мне, что два страшенных шрама на плече я заполучил не от какого-нибудь леопарда или даже тигра, а всего лишь от зловредного жеребца.) А уж охота – вот увольте!

Конечно, все эти умения мне пригодились в жизни, хотя я предпочел бы этого избежать… Единственное, что меня устраивало – это занятия греблей. Вернее, мне нравилось выгрести на середину реки, осушить весла, лечь на дно лодки и плыть, куда река несет, разглядывая облака. Правда, пару раз я чуть не угодил таким манером под пароход… Обратно же, если не находилось какого-нибудь сердобольного капитана парового катерка, согласного взять меня на буксир, приходилось выгребать против течения – отсюда и прочие достоинства моего сложения. Бедный портной, вечно он мучается из-за ширины моих плеч – нужно же, чтобы костюм сидел, как должно!

Я вернулся в Блумтаун ранним утром. Меня не было больше недели, и я очень беспокоился о том, как перенесли разлуку мои малютки. Конечно, на Ларримера можно положиться, но… От случайностей никто не застрахован! Разве сможет он справиться с теми же проклятыми мучнистыми червецами или еще какой-либо напастью? Даже и при помощи моих записей?

Впрочем, беспокойство было легким и достаточно привычным: время от времени я все-таки выбираюсь из дома и уезжаю на неделю-другую. На этот раз повод был интересным: собрание географического общества, в котором я имею честь состоять. Приятная компания, несколько старых знакомых, прелюбопытнейшие доклады о новых открытиях, отчеты об экспедициях, да не выхолощенные, как те, что печатают в «Географическом обозрении», а из уст очевидцев и участников событий! Одним словом, я прекрасно провел время.

Остановившись у своего дома, я вышел из автомобиля и заметил идущую по тротуару миссис Фландерс. Она всегда выходит очень рано, чтобы выгулять свою собачку, не доверяя этого действа прислуге.

– Доброе утро! – приподнял я шляпу. – Прекрасное утро, не правда ли?

Обычно я предпочитаю бывать на курорте ближе к концу лета, но омерзительная история со сплетнями настолько истрепала мне нервы, что я решил поступиться обыкновением и отправиться в путь прямо сейчас. И вот теперь я пытался отделаться от заботы Ларримера, пытавшегося всучить мне с собой еще как минимум три зонта, зимнее пальто, резиновые сапоги и зачем-то револьвер.

– В поездах нынче опасно, сэр, – серьезно говорил он. – Сколько уж говорили про ограбления на железных дорогах! Так может, вы все-таки возьмете револьвер вашего батюшки? Он в очень хорошем состоянии, и вы точно будете в безопасности!

Да, у этого чудовища и вид был устрашающим, а палил он с таким грохотом, что легко можно было оглохнуть. К сожалению, боеприпасов к нему осталось совсем немного, и я не был уверен, что нынче можно раздобыть патроны подходящего калибра. Ну а кроме того, было еще кое-что, о чем Ларример не знал: я никогда не отправляюсь в путь безоружным. Сейчас при мне имелся карманный «дерринджер», и это я полагал вполне достаточной мерой предосторожности. Мы ведь не на Диком Западе, и поезд не станут захватывать бандиты с ружьями наперевес!

– Благодарю, Ларример, – сказал я, – не стоит. И нет, спасибо, теплый шарф мне тоже не нужен. Мне пора, не то я опоздаю на поезд! Вы помните все мои инструкции?