Поезд медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, протащился по стрелкам и пошел ровнее, набирая ход. Стальные штоки, вылетая из цилиндров, вспыхивали, словно языки пламени; огромные ведущие колеса паровоза слились в сплошные диски от быстрого вращения. Тяжело пыхтя, локомотив выбрасывал из трубы густые клубы белого дыма, дым взлетал вверх, встречный ветер подхватывал его и относил назад, обволакивая вагоны, точно покрывалом.

В вагоне для цветных, прицепленном впереди, сразу же за почтовым, Вилли Джексон открыл окно. Жаркий, густой воздух хлынул в купе, таща с собой пыль и гарь. Вилли вытер платком лицо, и платок тотчас украсился грязно-серыми пятнами.

— Фу, черт, — беззлобно выругался Вилли, глядя на опаленные солнцем поля, проносившиеся мимо. Далеко, на самом горизонте, какой-то человек бросил плуг и принялся махать рукой вслед проходящему поезду.

«Почему это мы все так делаем? — лениво подумал сержант. — Ведь никого в поезде не знает, ни единой души, и все равно машет рукой… Впрочем, ну его…»

Поезд пошел на поворот, паровоз дважды отозвался бархатисто-протяжным, тоскливым воплем. Вилли беспокойно заерзал на скамейке, провожая взглядом блокпосты с шелушащейся побелкой, затерянные в бескрайних просторах иссушенных зноем полей под бледным, желтовато-белым, без единого облачка небом, голубизна которого вылиняла на солнце.